(no subject)
Кажется, что путь в никуда закончился ничем.
Убили Навального, и кажется, что небо не может, не должно этого стерпеть и должно упасть на нас всех.
Но дни сменяют ночи, сменяют друг друга часы просмотренных новостей.
Тело Навального ищут.
Тело Навального нашли.
Тело Навального не отдают.
Тело Навального отдали (это новости сегодняшнего вечера).
Я постоянно ловлю себя на мысли - а где я был два года назад? Сегодня вторая годовщина войны.
Два года назад я сидел за столом всю ночь.
Сегодня я тоже сижу за столом, совсем другим и в другой стране.
Я слушал спецэфиры и о-ху-е-вал.
Не мог себе представить, что будет впереди. Слышал плачущих и испуганных людей.
Сегодня я лежал в кровати дочки днем, слушал реконструкцию событий тех дней. Закрылся одеялом и беззвучно плакал.
Что было потом: закрашенные черной ручкой страницы в дневнике. Ожидавшаяся битва за Днепр, мои накуренные и тревожные разговоры на кухне. Геноцид в Буче. Удар по вокзалу Краматорска. Осада Азовстали. Удар по Днепру. Ужасы по электростанциям.
Мы с Олей идем кушать в дурацкую кофейню, пока дочка в садике, я купил себе дурацкий вейп в виде баночки. Меня трясет, в кофейне я слушаю новости - объявляют мобилизацию. Я не понимаю. До меня всегда доходит очень долго.
Долгие разговоры на кухне. Пустые улицы, переписки в чатах. Я пьяный расклеиваю антивоенные листовки по ночам. Гуманитарная виза, прощание с друзьями, сбор вещей. Наша с Теей детская кухня на помойке. Здесь столько всего, чего я не могу написать, чтобы не разрыдаться в стол. И при этом я чувствую, что со стороны это звучит тупо - очередной эмигрант из России, заочковавший непонятно от чего. Почему не боролся с режимом? Почему не поехал на войну, чтобы сдаться?
У меня внутри только боль и стыд.
Напишу здесь кое-что о том, о чем никогда и ни с кем не говорил.
Мне так ужасно тяжело встречаться с украинцами. Я изнемогаю от непродуманных и нерешенных чувств. Виноват ли я? Несу ли я ответственность? Кто я - жертва или хищник? Кажется, от меня ждут оправданий, но я чувствую себя тоже жертвой.
Я не могу это объяснить себе в голове. Мы все встретились тут - они бежали от рвущихся бомб, от разбитых домой, потеряв многое; я же тоже бежал, прихватив то, что влезло в купленный с рук чемодан.
Как будто мы все потеряли все, что у нас было, но мы не равны - я представитель, лицо убийцы. Я не знаю, как мне быть с этим, это лицо я совсем не хочу надевать. Доходит до того, что я боюсь разговаривать, молчу или говорю по одному слову невпопад.
Как-то я читал книгу про Северную Корею, там один из героев после войны навсегда замолчал и не говорил до смерти - и вот я искренне мечтаю иногда навсегда замолчать или ловко притворяться глухонемым.
Это надо обсудить с психологом.
Убили Навального, и кажется, что небо не может, не должно этого стерпеть и должно упасть на нас всех.
Но дни сменяют ночи, сменяют друг друга часы просмотренных новостей.
Тело Навального ищут.
Тело Навального нашли.
Тело Навального не отдают.
Тело Навального отдали (это новости сегодняшнего вечера).
Я постоянно ловлю себя на мысли - а где я был два года назад? Сегодня вторая годовщина войны.
Два года назад я сидел за столом всю ночь.
Сегодня я тоже сижу за столом, совсем другим и в другой стране.
Я слушал спецэфиры и о-ху-е-вал.
Не мог себе представить, что будет впереди. Слышал плачущих и испуганных людей.
Сегодня я лежал в кровати дочки днем, слушал реконструкцию событий тех дней. Закрылся одеялом и беззвучно плакал.
Что было потом: закрашенные черной ручкой страницы в дневнике. Ожидавшаяся битва за Днепр, мои накуренные и тревожные разговоры на кухне. Геноцид в Буче. Удар по вокзалу Краматорска. Осада Азовстали. Удар по Днепру. Ужасы по электростанциям.
Мы с Олей идем кушать в дурацкую кофейню, пока дочка в садике, я купил себе дурацкий вейп в виде баночки. Меня трясет, в кофейне я слушаю новости - объявляют мобилизацию. Я не понимаю. До меня всегда доходит очень долго.
Долгие разговоры на кухне. Пустые улицы, переписки в чатах. Я пьяный расклеиваю антивоенные листовки по ночам. Гуманитарная виза, прощание с друзьями, сбор вещей. Наша с Теей детская кухня на помойке. Здесь столько всего, чего я не могу написать, чтобы не разрыдаться в стол. И при этом я чувствую, что со стороны это звучит тупо - очередной эмигрант из России, заочковавший непонятно от чего. Почему не боролся с режимом? Почему не поехал на войну, чтобы сдаться?
У меня внутри только боль и стыд.
Напишу здесь кое-что о том, о чем никогда и ни с кем не говорил.
Мне так ужасно тяжело встречаться с украинцами. Я изнемогаю от непродуманных и нерешенных чувств. Виноват ли я? Несу ли я ответственность? Кто я - жертва или хищник? Кажется, от меня ждут оправданий, но я чувствую себя тоже жертвой.
Я не могу это объяснить себе в голове. Мы все встретились тут - они бежали от рвущихся бомб, от разбитых домой, потеряв многое; я же тоже бежал, прихватив то, что влезло в купленный с рук чемодан.
Как будто мы все потеряли все, что у нас было, но мы не равны - я представитель, лицо убийцы. Я не знаю, как мне быть с этим, это лицо я совсем не хочу надевать. Доходит до того, что я боюсь разговаривать, молчу или говорю по одному слову невпопад.
Как-то я читал книгу про Северную Корею, там один из героев после войны навсегда замолчал и не говорил до смерти - и вот я искренне мечтаю иногда навсегда замолчать или ловко притворяться глухонемым.
Это надо обсудить с психологом.