Огненный шторм
Новинка!
Встречайте "Огненный шторм" - четвертую часть серии Эндрю Лейна о молодом Шерлоке Холмсе!
Шерлок в замешательстве: его подруга и ее отец исчезают, не оставив никаких следов. Даже зацепиться не за что. Остается только распутывать эту нить, последовательно разбирая события и разгадывая все более и более мрачные тайны - похищения детей, дьявольские секреты жизни и воскрешения мертвых.
Куда еще заведет Шерлока жажда расследования? В туманную и призрачную Шотландию, на границы разума, к бушующему зареву огня...
Для ознакомления публикуем пролог и фрагмент первой главы.
ПРОЛОГ
Маленький китаец уверенным движением опустил кончик иглы в пузырек с тушью. Напротив, положив руку на стол, сидел моряк. Его рука была огромной - как окорок в лавке у мясника.
- Вы точно хотите синий якорь? - спросил китаец. Его звали Кай Лунг. Его лицо было испещрено морщинами, а косичка, свисающая вдоль спины, давно поседела.
- Я же тебе сказал, - ответил моряк. - Якорь хочу! Я ж на судне живу и на судне работаю, понял?
- Я мог бы наколоть вам рыбу, - тихо предложил Кай Лунг. Якорь был слишком простым рисунком. И слишком скучным. Кай Лунг полжизни набивал на мускулистые предплечья моряков синие якоря, иногда добавляя к ним свитки с вписанными внутри именами любимых девушек. Беда лишь в том, что вторую половину своей жизни ему приходилось исправлять свои же собственные татуировки, набивая поверх букв колючую проволоку, цветочные гирлянды, все что угодно, лишь бы скрыть под орнаментом имя неверной возлюбленной. - Я мог бы вытатуировать вам красивую рыбу, даже золотую, с разноцветной чешуей. Не желаете? Рыба - это хороший рисунок для моряка.
- Я якорь хочу, - упрямо повторил клиент.
- Ну хорошо. Да. Значит, якорь, - вздохнул мастер. - Вы хотите какой-то особенный якорь или обычный?
Моряк нахмурился.
- А что, они бывают разные?
- Ну, значит, обычный.
Он приготовился сделать первый укол. Тушь проникнет в крохотную ранку на руке моряка и окрасит нижние слои кожи. Верхний слой будет меняться с возрастом, бледнеть или покрываться загаром, но нанесенный тушью рисунок останется навсегда. Сделав достаточное количество мелких уколов и используя разноцветную тушь, мастер мог вытатуировать любой узор - рыбу, дракона, сердце… или синий якорь. Еще один синий якорь.
Входная дверь неожиданно распахнулась и ударилась о стену с такой силой, что на кирпичной кладке осталась выбоина от дверной ручки. На пороге появился человек. Он был таким высоким и широкоплечим, что загородил собой весь проем, а его бритая макушка касалась верхнего косяка. Его костюм была порванным и грязным. Похоже, владелец проехал в нем немало миль и не снимал даже на ночь.
- Ты! - рявкнул он с американским акцентом, уставившись на моряка. - Вон отсюда! - И ткнул пальцем в сторону двери, на тот случай, если его приказ прозвучал недостаточно ясно.
- Эй, меня уже обслуживают! - Моряк вскочил, сжав кулаки. Он сделал шаг к двери. Вошедший тоже двинулся вперед. Моряк был ниже его на голову. Глядя моряку прямо в глаза, великан вытянул левую руку и ухватился за дверную ручку. Сжал ее. В первое мгновение ничего не произошло, но затем металлическая ручка начала сгибаться под давлением. Через несколько секунд она была похожа на скомканный листок бумаги.
- Убедил, - буркнул моряк. - Это не единственный тату-салон в округе.
Великан шагнул в сторону, и моряк вышел, не оглянувшись.
- Из-за вас я потерял клиента, - сказал Кай Лунг. Ему не было страшно. Он был так стар и столько повидал за свою долгую жизнь, что почти разучился бояться. К смерти он относился как к старой приятельнице. - Я надеюсь, вы мне его замените.
Великан отступил еще дальше, освобождая проход, и в крохотную комнатку Кай Лунга вошел еще один гость. Этот человек был гораздо ниже ростом, лучше одет и опирался на трость. Казалось, вместе с ним внутрь проникла волна холодного воздуха. Кай Лунгу потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, какое чувство пробудил в нем этот человек.
Страх. Это был страх.
- Вы хотите сделать татуировку? - спросил он, стараясь скрыть дрожь в голосе.
- Я хочу сделать татуировку на лбу, - ответил гость. Его акцент тоже был американским. - Это имя, женское имя. - Он говорил спокойным и уверенным голосом. Свет с улицы падал так, что его лицо оставалось в тени, но мерцающий огонек масляной лампы отражался в набалдашнике его трости. Сначала Кай Лунгу показалось, что это крупный необработанный золотой самородок, и у него перехватило дыхание, но затем он понял, что это. На самом деле набалдашник имел форму человеческого черепа.
- Вы хотите вытатуировать на лбу имя вашей любимой? - переспросил Кай Лунг. - Обычно люди предпочитают накалывать имя возлюбленной на руке или груди - ближе к сердцу.
- Эта девчонка не моя «возлюбленная», - ответил гость. Его голос был таким же спокойным, таким же уверенным, но в нем чувствовались какие-то нотки, от которых Кай Лунга бросило в дрожь. - И да, я хочу, чтобы ее имя было выбито у меня на лбу, рядом с мозгом, чтобы я его не забыл. Так что советую постараться. Ошибок я не потерплю.
- Я лучший татуировщик в городе! - с гордостью сказал Кай Лунг.
- Я это слышал. Поэтому и пришел.
Кай Лунг вздохнул.
- Как зовут девушку?
- Я записал ее имя. Ты по-английски читаешь?
- Так же хорошо, как говорю.
Гость протянул левую руку. В ладони он держал листок бумаги. Кай Лунг взял его очень осторожно, стараясь не прикасаться к коже. Прочел имя. Почерк оказался очень аккуратным, так что разобрать его было нетрудно.
- Вирджиния Кроу, - произнес он. - Все правильно?
- Именно так.
- Какой цвет выберете? - спросил Кай Лунг. Он ждал, что гость ответит «синий», но этот человек опять его удивил.
- Красный, - ответил гость. - Я хочу, чтоб надпись была красной. Цвета крови.
ПЕРВАЯ ГЛАВА
- Хватит! - воскликнул Руфус Стоун. - Ты меня убиваешь!
Шерлок опустил смычок.
- Ты только в истерику не впадай.
- Я в истерику и не впадаю, но еще пара секунд такой игры, и мое сердце выскочило бы из груди, забилось бы мне в глотку и насмерть меня удушило, чтобы избавить от необходимости выслушивать этот кошачий ор!
Шерлок почувствовал, как его уверенность в себе увядает, словно пожухлый осенний лист.
- А мне не кажется, что все настолько плохо, - возразил он.
- В том и беда, - ответил Стоун. - Ты не понимаешь, в чем твоя ошибка. А если ты не видишь ошибку, то и не можешь ее исправить.
Он почесал в затылке и принялся расхаживать по комнате, явно размышляя над тем, как лучше объяснить Шерлоку, что он делает не так. Одет он был в просторную полосатую рубашку с закатанными рукавами, жилет, как будто от хорошего костюма, простые вельветовые штаны и сильно поношенные ботинки. На мгновение он повернулся к Шерлоку, и тот с упавшим сердцем обнаружил, что кроме сильнейшего замешательства на лице Руфуса написано разочарование.
Шерлок отвернулся, чтобы не видеть это выражение на лице человека, которого привык считать своим другом и почти братом.
Вместо этого он принялся разглядывать помещение. Они занимались на чердаке в старом фарнхемском доме. Стоун снимал комнату этажом ниже, но хозяйка прониклась к нему симпатией и разрешила репетировать, играть на скрипке и давать уроки его единственному ученику на более просторном чердаке.
Чердак был большим и пыльным, солнечный свет, пробивающийся сквозь дыры в кровле, исчерчивал пространство перекрещивающимися лучами, и казалось, будто двускатная крыша держится на этих лучах, как на деревянных подпорках. Стоун уверял, будто акустика здесь даже хуже, чем на сеновале, но все равно лучше, чем в его комнате. Вдоль стен стояли коробки и сундуки, а залезать сюда приходилось через люк - с лестницы, ведущей с верхнего этажа. Карабкаться по лестнице со скрипкой и смычком в руках было не так-то просто, но Шерлоку нравился этот чердак за чувство уединения и простор.
«Когда-нибудь, - думал он, - у меня будет собственный дом, где можно будет спрятаться от всего мира, и никто меня не потревожит. И я никого больше туда не впущу».
Снаружи летали голуби, загораживая на мгновение солнечный свет. С улицы тянуло сквозняком: холодный воздух проникал сквозь дыры в черепице.
Шерлок вздохнул. Скрипка неожиданно показалась ему очень тяжелой, а собственные пальцы неуклюжими, как будто он впервые в жизни держал в руках инструмент. На пюпитре перед ним лежали ноты: партия скрипки из знаменитой, по словам Стоуна, арии царицы ночи из оперы Моцарта «Волшебная флейта». Черные значки на нотном стане казались Шерлоку чем-то вроде шифра, но шифра очень понятного - образованного методом простой подстановки. Каждый из черных кружочков на линии обозначает ту или иную ноту, которая звучит строго определенным образом, если только слева от нее не стоит значок «диез» или «бемоль». Эти значки означают повышение или понижение на один полутон той ноты, которую ты играешь. Все это очень просто и понятно, так почему же у него не получается сыграть по нотам так, чтоб Руфус Стоун слушал и не морщился?
Шерлок знал, что учится не так быстро, как хотелось бы Руфусу, и его это злило. Конечно, он втайне мечтал просто взять инструмент и заиграть прекрасно с первого же раза, безо всяких тренировок, но, к сожалению, в жизни так не бывает. Шерлока все время это возмущало. Те же чувства возникали у него, и когда он пытался научиться играть на пианино в доме родителей. Он часами просиживал за инструментом, но так и не понял, почему у него ничего не выходит. Ведь все казалось таким логичным: ты нажимаешь клавишу, и звучит нота.
Каждая клавиша связана с определенной нотой. Все что нужно, как казалось Шерлоку, это запомнить связь клавиш и нот, и этого достаточно, чтобы начать играть. Но беда в том, что как Шерлок ни старался, он так и не научился играть, как играла сестра - чтобы музыка лилась из-под пальцев журчащим потоком, плавная и прекрасная.
Четыре струны! У скрипки всего-то четыре струны! Так почему это так трудно?
- Твоя ошибка в том, - неожиданно заявил Стоун, снова повернувшись к Шерлоку, - что ты играешь ноты, а не музыку.
- Это какая-то бессмыслица, - упрямо возразил Шерлок.
- Нет, не бессмыслица, - вздохнул Стоун. - Деревья сами по себе - это еще не лес. Лес - это и деревья, и подлесок, и животные, и птицы, и даже воздух. Убери все это, и у тебя останется только куча древесины, но ни атмосферы, ни чувств.
- Тогда откуда в музыке берутся чувства?
- Уж точно не из нот.
- Но на бумаге ведь только ноты написаны! - возмутился Шерлок.
- Тогда добавь что-то свое. Добавь эмоции.
- Но как?!
Стоун покачал головой.
- Ты добавляешь их в мелочах - в коротких паузах, в акцентах, в легком ускорении или замедлении темпа. Во всем этом и выражаются твои чувства.
Шерлок указал рукой на пюпитр.
- Но там же этого нет! Если бы композитор хотел, чтобы я играл быстрее или медленнее, он написал бы это в нотах!
- Он написал, - ответил Стоун, - по-итальянски. Но это всего лишь подсказка. А так ты сам решаешь, как тебе играть. - Он вздохнул. - Твоя беда в том, что ты относишься к музыке, как будто это задача по математике. Ты хочешь, чтобы тебе дали все исходные условия, и думаешь, что твоя цель - найти ответ. Но с музыкой так не получится. Музыка требует интерпретации. Она требует, чтобы ты вложил в нее что-то свое. - Он помолчал, пытаясь подобрать слова. - Любое исполнение - это взаимодействие между тобой и композитором. Он дает тебе основу, но остальные десять процентов должен добавить ты. Ты же понимаешь разницу между тем, чтобы прочесть пьесу и сыграть ее? - Заметив несчастное выражение на лице Шерлока, Руфус продолжил: - Ты видел когда-нибудь, как писатель Чарльз Диккенс читает свои произведения перед зрителями? Если будет такая возможность, посмотри, не пожалеешь! Он говорит разными голосами за каждого из персонажей, он мечется по сцене, он повышает голос на самых волнующих сценах, и он читает так, как будто видит этот текст впервые, и ему, как и остальным зрителям, ужасно интересно, что же будет дальше. Вот так и надо играть музыку - как будто ты никогда ее раньше не слышал. - Он помолчал немного и поморщился. - В хорошем смысле, то есть. А ты играешь так, как будто никогда ее раньше не слышал и пытаешься разобраться, что это за мелодия, прямо по ходу игры.
Шерлок подумал, что примерно так оно и есть.
- Может, мне бросить это дело? - спросил он.
- Даже не вздумай! - яростно возразил ему Стоун. - Никогда ничего не бросай. - Он провел рукой по длинным волосам. - Может, это я неправильный подход выбрал? Попробуем иначе. Ну хорошо, ты относишься к музыке как к математической задаче, так давай, поищем музыкантов, которые вкладывали в свои мелодии математику.
- А такие есть? - с сомнением переспросил Шерлок.
Стоун задумался.
- Дай-ка вспомнить. Известно, что Иоганн Себастьян Бах использовал в своих мелодиях математические формулы. Если мы рассмотрим его «Музыкальное приношение», то сможем найти фрагменты, которые зеркально повторяют сами себя. Первая нота совпадает с последней, вторая - с предпоследней, и так далее до середины фрагмента.
- Ух ты! - Шерлок восхитился смелостью этой идеи. - И все равно получается музыка?
- О да! Бах был выдающимся композитором. Его математические формулы не ухудшали мелодию, а улучшали ее. - Стоун улыбнулся, заметив, что ему наконец-то удалось увлечь Шерлока по-настоящему. - Я не большой знаток его творчества, но знаю, что у него есть еще одно произведение, построенное по принципу математической последовательности, где фрагменты следуют друг за другом по определенному правилу. Оно называется «Итальянский концерт». А теперь давай снова попробуем сыграть Моцарта, но на этот раз я хочу, чтобы ты вложил в него то, что ты сейчас чувствуешь. Запомни свои чувства, и пусть они управляют твоими пальцами.
Шерлок снова поднес скрипку к плечу и прижал ее подбородком. Левой рукой он сжал шейку скрипки, положив пальцы на струны. Он чувствовал, как загрубела кожа на кончиках его пальцев после бесчисленных уроков Стоуна. Шерлок поднял смычок и поднес его к струнам.
- Начинай! - скомандовал Стоун.
Шерлок поглядел на партитуру, но вместо того чтобы расшифровывать каждую ноту, он просто скользнул по ним взглядом, пытаясь прочесть не последовательность нот, а мелодию целиком. Увидеть лес, а не деревья. Он вспомнил, как играл эти же ноты в прошлый раз, а потом глубоко вздохнул и начал играть.
Следующие несколько мгновений пролетели, словно в тумане. Шерлок зажимал то одну струну, то другую, чтобы извлекать нужные ноты, еще до того, как успевал об этом подумать. Казалось, будто его тело само знало, что ему следует делать, а мысли освободились и плыли вместе с мелодией, пытаясь понять ее смысл. Шерлок представлял себе этот музыкальный фрагмент как звучащую песню, а потом позволял своей скрипке стать голосом и то замирать на некоторых нотах, то подчеркивать другие, наиболее важные.
Он и сам не заметил, как добрался до конца листа.
- Браво! - воскликнул Стоун. - Не идеально, но намного лучше. Вот теперь я вижу, что ты можешь чувствовать музыку, а не просто играть ее. - Он посмотрел на косые лучи солнца, пробивающиеся сквозь крышу. - Давай, на этой высокой ноте и остановимся. Продолжай играть гаммы, но еще я хочу, чтобы ты поработал с отдельными нотами. Играй последовательность нот по-разному: с печалью, с радостью, со злостью. Пусть твои чувства сплетаются с музыкой, а ты обрати внимание, как от этого меняется звучание.
- Я… не очень разбираюсь в чувствах, - еле слышно признался Шерлок.
- А я разбираюсь, - так же тихо сказал Стоун. - И это значит, я могу тебе помочь. - Он положил руку на плечо Шерлока и сжал на мгновение. - Тебе пора идти. Найди свою американскую девчушку и погуляй с ней.
- Вирджинию? - Сердце Шерлока забилось быстрее, но он не мог понять, от радости или от страха. - Но…
- Никаких «но». Иди и повидайся с ней.
- Ну хорошо, - ответил Шерлок. - Завтра в это же время?
- Завтра в это же время.
Он положил скрипку в футляр и скатился по лестнице на верхний этаж, а потом сбежал по ступеням вниз. Квартирная хозяйка Стоуна - его ровесница, черноволосая и зеленоглазая - высунулась из кухни и что-то крикнула Шерлоку вслед, но он не расслышал. Через несколько мгновений он уже выбежал под негреющее осеннее солнце.
