Евангелие от Фрэнси
NonFiction-14 только что начался, а мы с удовольствием представляем нашу новинку - необычный и действительно захватывающий детектив "Евангелие от Фрэнси".
Хрупкая, как яичная скорлупа, и твердая, как бетон, - вот две стороны ее натуры. Она может часами мучиться из-за царапины на автомобиле. А может легко переехать того, кто, по ее мнению, этого заслуживает.
В сумочке любимый пистолет, «магнум» сорок четвертого калибра; она прекрасно выглядит в дизайнерском комбинезоне для беременных и туфлях на высоком каблуке. На пальце кольцо с бриллиантом за сто тысяч, на запястье часы «Патек Филипп».
Красивая женщина, любящая супруга, мать, ждущая появления второго ребенка. А по совместительству - глава Стокгольмской мафии. У нее свои принципы и свой путь, по которому она пойдет до конца. Во что бы то ни стало.
Аманда Линд - псевдоним шведской писательницы Йоханны Нильссон (Johanna Nilsson), которая родилась в 1973 году в Аппсале, Швеция.
«Евангелие от Фрэнси» - это первая книга «Стокгольмской красной трилогии» («The Sthlm Red Trilogy»).
Предлагаем вашему вниманию фрагмент первой главы.
Крошка Мари и, как потом оказалось, Бэлль
Ох, уж этот нескончаемый дождь в саду, такой же серый и напрочь лишенный очарования, как мужик без мужского достоинства, и даже маленький гипсовый ангелочек под кустом гибискуса не радует глаз. Фрэнси уже успела устать от осени. Вот бы научиться отменять времена года! Вот бы быть Богом!
Она грызла ноготь. Больше сегодня работать не хотелось, но что поделаешь?!
[Читать дальше]
- Даю тебе еще один шанс, - сказала Фрэнси и взяла за слегка заросший подбородок Ханнеса, мелкого воришку и кокаиниста со стажем, который так и не удосужился расколоться, кто же все-таки начал продавать наркоту элитной публике в районе площади Стюреплан и тем самым вторгся прямехонько в ее собственные владения.
Выдержав театральную паузу, она впилась взглядом в его мутные испуганные глазки. Бедолага, был бы ботаником - сидел бы в надежной тиши какого-нибудь офиса. Печально видеть все эти заблудшие души.
- Всего один, - уточнила она. Потом она так сжала ему рот, что он стал похож на рыбку гуппи.
«Как им все-таки хорошо живется», - часто думала Фрэнси. В смысле, рыбкам гуппи. Плавают себе туда-сюда в аквариуме, чпокнутся носом о стекло, затем радостно разворачиваются и плывут дальше по своей нескончаемой вселенной. Сразу позабыв о том, что только что случилось. Никаких тебе воспоминаний, чтобы потом в них рыться. Никаких грехов, чтобы в них признаваться. Никаких раскаяний. И ничего тебе не нужно, только плыть дальше, чтобы посмотреть - чпок, - что там за углом в морской глубине. «Вот бы хоть иногда становиться рыбкой гуппи, - подумала она, передавая Ханнеса Крошке Мари и ее плоскогубцам. - Как было бы славно! Нечего рассказать и нечего вспомнить, зато как приятно! Как небольшой отпуск, отдых от собственной человеческой сути».
Проходя через тускло освещенный холл, она улыбнулась про себя, увидев рамки с рисунками Адриана. Замки, волшебные леса и рыцари верхом, он же хочет стать наездником, когда вырастет, точно как мама. Сердце слегка защипало.
Фрэнси открыла дверь в кабинет и вошла, тяжело дыша, села в офисное кресло и по привычке положила ноги на стол. На ногах - носки. Причем с пальцами. Как перчатки, только для ног. Махровые, в сине-розово-зеленую полоску. Сама купила. Это было единственное из одежды, что она сама себе купила в магазине. Все остальное покупалось по каталогам, либо в магазин ходила Наташа, няня и прислуга в одном лице - в общем, человек в доме незаменимый.
У Фрэнси просто-напросто не хватало терпения бродить по магазинам. Во время шопинга ей казалось, будто она вот-вот взорвется. Кроме того, она безумно уставала. Сахар в крови катастрофически снижался, и все, чего ей хотелось, - упасть на кровать и заснуть. Нет, пусть уж лучше Наташа покупает одежду. У нее и уже глаз наметан, знает, что Фрэнси подходит, и редко ошибается, возвращаясь домой с покупками.
Поэтому заслуга в том, что Фрэнси была довольно элегантной дамой, принадлежала отнюдь не ей самой.
Фрэнси включила радио, вторую программу, естественно, потому что классическая музыка - единственный способ заглушить крики. Лучше всего подходят струнные. На этот раз повезло - передавали скрипичный концерт. Кажется, Шуберта.
Пошевелив пальцами ног, она сложила руки на раздувшемся, как огромный арбуз, животе.
Крошка Мари предложила имя Бэлль. Да, почему бы нет? Или, может, Трэйси? Хотя это скорее для гопников. А ее дочь не гопница, ее дочь - сливки общества. Ребекка? Слишком библейское. Иза? Слишком холодное. Ида? Слишком приторное. Катя? Слишком жесткое.
Бэлль.
Не очень-то хотелось соглашаться на имя, которое не она выбрала. С другой стороны, Крошка Мари - ее правая рука и, следовательно, продолжение ее самой, поэтому, в принципе, имя выбрала все-таки Фрэнси.
Возможно: Бэлль, написала она в записной книжке под рубрикой «Ребенок». Там были и другие записи:
Наркоз. Разрез. Швы. Пластическая операция.
Крошка Мари присутствует при операции.
Дочь доктора Валлина учится в Королевской гимназии.
Его долг улажен?
Джим и Луиза, крестный, крестная. (Прим.! Они доставили товар Тео?)
Перенести встречу с Ронни Д. на неделю после родов.
Хотя вообще-то вопрос Ронни Д. должен быть внесен в книжку, в которой она вела записи по делам «Женского рая». Она недовольно зачеркнула это предложение и переписала его в нужный блокнот.
Фрэнси очень важно, чтобы все было разложено по полочкам. Чтобы в доме было чисто, как в больнице, а в саду ни один цветочек не рос как попало. Ее бесило, даже если сугробы зимой лежали не на своих местах (почему - она объяснить толком не могла, наверно, это както связано с фэн-шуй).
Если непорядок вовремя не устраняли, у Фрэнси случался приступ ярости, а потом она запиралась у себя в кабинете и ревела.
Хрупкая, как яичная скорлупа, и твердая, как бетон, - вот две стороны ее натуры. Могла часами мучиться из-за царапины на автомобиле. Могла легко переехать того, кто, по ее мнению, этого заслуживал.
Так ее и швыряло все время - то в одну, то в другую крайность. Поэтому она вечно страдала от морской болезни, только душевной.
Случалось, Фрэнси прокрадывалась в какую-нибудь церковь, долго там сидела и кляла Бога за ту душу, которой он ее наделил. Хотя, конечно, это было не совсем справедливо.
Безусловно, сейчас она настоящая негодяйка, но ведь она ею не родилась.
Видать, не обошлось без первородного греха. Ведь папа-то Юсеф, прямо скажем, не ангел.
В дверь постучали.
- Заходи.
Показалась потная физиономия Крошки Мари, из-под одежды выпирали мышцы и грудь огромного размера, а в плоскогубцах она держала, по всей видимости, окровавленный зуб.
- Под конец заговорил, - объявила Крошка Мари и высоко подняла ногу, перешагивая через порог.
Если бы она случайно споткнулась об этот порог, то случилось бы что-то страшное - что именно не ясно, но Фрэнси не стала об этом задумываться.
- Ну, и?
- Ренман.
Фрэнси удивленно подняла правую бровь. Да, только правую. Аккуратно выщипанную и слегка подведенную. Дама-дерматолог решила, что так необходимо. Самой Фрэнси было довольно безразлично, лишь иногда в ней просыпались суетные стремления, и сейчас точно был не такой период. Сложно все-таки ощущать себя шикарной дамой, если приходится везде таскать это тело, раздувшееся, как туша моржа. Пер каждый вечер делал ей массаж стоп и щебетал, что она краше, чем когда-либо. Какой он все-таки добрый, и все же больше всего на свете ей хотелось пристукнуть его за те физические неудобства, непосредственной причиной которых он стал. Если бы к ней пришел кто-то и заявил, что изобрел искусственную матку, она бы сразу выписала ему или ей чек на приятную сумму из собственного кармана. Так, по крайней мере, хоть ее дочь будет избавлена от всего этого.
- Привози его на бойню, - распорядилась она.
- О’кей, - сказала Крошка Мари. - А что делать с этим типом?
- Что хочешь.
Крошка Мари кивнула и вытерла пот со лба. Ее взгляд устремился к бару: бывшая алкоголичка, а ныне убежденная трезвенница по-прежнему испытывала тягу к спиртному. Силиконовую грудь пятого размера она решила оставить, чтобы та постоянно напоминала ей о прошлой жизни шлюхи и наркоманки.
Фрэнси спасла ее от верной смерти, вытащив из трясины унижения и запустив длительный процесс духовного обновления Мари, который еще не был завершен.
Время от времени она срывалась и рыдала у Фрэнси на груди. И наоборот: Фрэнси - на груди у Мари. Это случалось не так уж часто, но достаточно регулярно, чтобы обе в душе стали называть друг дружку сестра.
У Фрэнси была родная сестра Кристина, но Крошка Мари была ей гораздо ближе. По крови.
- Они тебе нужны?
Крошка Мари порылась в кармане и достала пригоршню окровавленных зубов.
- Можешь оставить себе, - ответила Фрэнси, знавшая, что Крошка Мари хочет именно этого.
Фрэнси недоумевала: где Крошка Мари хранит свои трофеи? За прошедшие годы их накопилось уже порядочно. И некоторые были гораздо крупнее, чем зубы. Например, голова одного педофила. Наверное, у нее была морозильная камера.
Ну, конечно же. В маленьком доме с садиком, где та жила, был обширный подвал, и в нем Крошка Мари устроила что-то вроде музея, в котором никто не бывал, даже Фрэнси. В этом же подвале находился и ее спортивный зал.
Крошка Мари была сильной как лошадь. Настоящая тяжелоатлетка. Быстрой как лань она не была, но обладала удивительной гибкостью и молниеносной реакцией.
А когда-то давно она была худенькой девушкой, которую непрерывно трахали свиньи, которые называли себя мужчинами. И она пыталась забыться всеми доступными средствами, чтобы все это выдержать. Два раза пробовала покончить с собой. Умудрилась довольно искусно броситься под поезд в метро, так, что отделалась раздробленным бедром. Тогда ей был двадцать один год, сейчас - сорок два. Волосы собраны в хвост, на ресницах водостойкая тушь, одета в нижнее белье «Слогги» и рабочий комбинезон, а матка исходит от зависти к сильно беременному животу Фрэнси.
У Крошки Мари не может быть детей.
Многочисленные выкидыши и три аборта сделали ее бесплодной.
Жалела ли она об этих абортах? Нет. Рожать детей от клиентов или после изнасилований она не хотела.
Зато у нее есть подопечный ребенок в Танзании, которому она каждый месяц писала письма.
В них она рассказывала о том, как работает библиотекарем и ежедневно бродит по залам гигантской библиотеки, залезает на пятиметровые стремянки и достает романы конца девятнадцатого века, которые заказал какой-нибудь профессор. Еще она писала о том, что у нее есть чудесная сестра. А родители умерли. Просто ей было лень писать о родителях, придумывать еще и их жизнь, вообще о них думать.
- И когда ты хочешь пообщаться с Ренманом?
- Чем скорее, тем лучше, - ответила Фрэнси, - он каждый день к семи утра ходит в спортзал в бассейне Стюребадет. Паркуется неподалеку, так что...
- Понятно.
Фрэнси улыбнулась. У Крошки Мари радостно забилось сердце.
Предстоит удовольствие.
- Позвони мне вечерком и расскажи про Ханнеса, - попросила Фрэнси. - Если успеешь, прокатись мимо Джима с Луизой и забери у них все, что они собрали за крышевание. Мне надо завтра подкинуть Юханссону кое-каких деньжат...
