Скорый поезд «Кременчуг - Энн Арбор - Пирей»
По пятницам, утром, в электричках был перерыв, минут сорок. В это-то время и проносился мимо завидующей толпы на платформе, весь в клубах вонючего дыма, красавец Кременчугский. От пригородной станции немного ему оставалось до окончания маршрута.
Усталый машинист по имени Эдуард любил вознаградить себя за скуку безлюдных километров. Каждую пятницу, проносясь мимо заполненной платформы, врубал он оглушительный гудок. Люди морщились, затыкали уши, дети плакали, кому-то становилось плохо. Машинист Эдуард смотрел на всё это и радовался от вида чужих страданий.
Наступило долгожданное лето. В первую же пятницу история повторилась с той лишь разницей, что в толпе ожидающих стоял мальчик Пётр. Ему, собственно, не надо было на электропоезд. Они с тёткой ждали, чтобы перейти пути. В магазин надо было им. На лето приехал Пётр к родственнице. От оглушительного гудка шлёпнулась она в обморок.
Мальчик же Пётр был злопамятен. Он хорошо и надолго запоминал обиды, а тётка всё ему объяснила. Четыре недели подряд, по пятницам ходил он на станцию, к поезду, и обдумывал план мести, а на пятую неделю изготовил самострел и припас стальных шариков от подшипника. С утра уже засел Пётр под платформой, поджидая Кременчугский.
И вот поезд показался из-за поворота. Уже можно было разглядеть холёную бородку машиниста Эдуарда и его злорадную улыбку. Уже заткнули уши опытные пассажиры из числа столпившихся на платформе. Но не оглушительный гудок услыхали они, а пронзительный вой машиниста Эдуарда. Жалко ему было свою харю и глаза, искалеченные мелкими осколками стекла.
Первым же шариком полуглухой Пётр поразил цель. На конечную станцию любитель громких сигналов прибыл уже слепым.
* * * * * * * * * *
В середине лета поезд шёл с севера на юг, к тёплому морю. На севере только-только сошёл снег, а на юге уже поспели ранние фрукты и овощи. На второй день пути юг был уже близко - прибытие ожидалось к обеду, но пассажиры уничтожили обильные запасы калорийных продуктов в первый же день и не было даже чем позавтракать.
И вот на одной станции стоянка была длинная, и пассажиры накупили множество ранних даров природы - кто варёную молодую картошку в кулёчках, кто огурцы, кто сливы, ну и, конечно же вишни и клубнику. Объявили отправление, поезд тронулся и через несколько часов аккуратно по расписанию прибыл на конечную станцию.
Тут смотрят, а из последнего вагона никто не выходит. Ну сразу, конечно, вызвали милицию, двери сломали, а там в вагоне - все мёртвые лежат. Оказывается, у них в последнем вагоне воды не было, и они всё немытое съели, а там, говорят, с самолётов недавно химию какую-то распыляли над полями, и случайно самолёт над посёлком пролетел.
Думали, ничего, обойдётся, - а оно вот как получилось.
* * * * * * * * * *
Юноша Пётр поднимался по улочке греческого портового города Пирей. Ему не нужно было ехать на поезде, а потом на пароходе, чтобы попасть туда. Юноша Пётр сам был грек и очень любил греческое вино. Уже с утра выпил. Он злоупотреблял вином. С утра стояла южная жара, и вот в конце подъёма Пётр услыхал ниоткуда негромкий голос, говоривший по-гречески без акцента:
- ТΣδΣ, πожαлγй, χβαатит.
- Чего это вдруг хватит, - не удивился невидимому собеседнику Пётр. - Вон там, под навесом, ещё полкувшинчика на грудь, а там пока может и хватит.
- Дα нΣт. ТΣδΣ вообщΣ χβαатит. ЗдΣсь. Быть.
- Но я же ещё столь юн, - сообразил, что к чему юноша Пётр и занервничал. - Может, ошибка? Может, не я?
- Ну, можΣт δыть и… Хотя…. - голос затих.
Юноша Пётр стоял неподвижно и вслушивался, ожидая продолжения, но только далекий поезд деловито шумел на подходе к Афинскому вокзалу. Тогда Пётр вытер обильный пот со лба, облизал пересохший рот и двинулся к навесу, где и взял кувшинчик вина. Полный. Пётр очень переволновался.
Александр Ливер, «Рельсы и Шпалы», 1997 г.