Джаз для Осьминога / Jazz for Octopus
Психоделический Петрушка
Играет джаз для Осьминога
Владимир Маяковский, 1925 (Отель "Челси", Нью-Йорк)
* * * * * * * * * *
Из сообщения информационного агентства Франс Пресс: 14 февраля 1981 года. Продолжается визит во Францию советского лидера Леонида Брежнева. Вчера Брежнев и другие члены делегации СССР посетили парижскую киностудию Alpha France.
Советские гости около часа общались с работниками студии. На прощание одна из актрис задала главе СССР вопрос: "Скажите, господин Брежнев, какая музыка играет у Вас дома? И что Вы можете сказать про альбом Double Fantasy английского певца Джона Леннона, недавно застреленного в Нью-Йорке?"
"Я ещё не успел послушать эту пластинку, так что от комментариев пока воздержусь. Скажу откровенно - мне очень понравился Équinoxe (1978), который записал ваш соотечественник Жан-Мишель Жарр. Так же могу отметить альбом про Неизвестного Солдата, Unknown Soldier (1979) африканского исполнителя Fela Kuti. Вот эта музыка по-настоящему тронула моё сердце.
А Леннон... Что тут скажешь? Его Some Time in New York City (1972) был интересным политическим манифестом, а дальше пошла коммерция. Что же, каждый волен делать, то что хочет. В любом случае, Double Fantasy мне ближе, чем Double Penetration" - заявил под смех окружающих господин Брежнев.
* * * * * * * * * *
Чтобы лучше понять причины столь странного ответа Леонида Ильича, нужно перенестись на много лет назад.
Тень дзюдоиста против доктора Вонга
Летом 1913 года в московском театре-варьете "Аквариум" выступал женский ансабль Ragged Ragtime Girls под управлением Алистера Кроули. После одного из концертов к знаменитому британскому мистику подошёл неприметного вида человек. Звали этого человека Глеб Иванович Бокий.
Бокий, в 1918-м году ставший одним из идеологов Красного Террора, на протяжении многих лет живо интересовался разными оккультными практиками и состоял в переписке с Кроули. В частности, в одном из писем Кроули описывает свой визит на ярмарку в Нижний Новгород и то, какое грандиозное впечатление на него произвели Русские Хороводы.
После ареста Бокия в 1937 году вся его переписка было изъята НКВД и засекречена. Уже в наши дни философ Александр Дугин, имеюший доступ к секретным архивам спецслужб, в одной из телепрограмм вспомнил историю про хороводы, но по непонятным причинам умолчал о её авторе.
Летом 1930 года Бокий в письме рассказывает Кроули про футбольный матч на первенство Москвы Пищевики - Динамо. Слово "Пищевики" настолько впечатлило английского оккультиста, что он написал небольшую поэму с таким названием, однако при жизни Кроули она так и не была опубликована.
Много позже лидер Led Zeppelin Джимми Пейдж купил на аукционе черновик рукописи и решил, что в её названии зашифровано некое заклинание. Существует легенда, что когда Пейдж работал над музыкой к фильму Кеннета Энгера Lucifer Rising, одна из гитарных тем имела черновое назвние P'ische-weeki.
Однако мы забежали вперёд. Глеб Бокий вместе с Яковом Блюмкиным стоял у истоков отечественной внешней разведки. Ранее Блюмкин был членом экспедиции Николая Рериха в Гималаи и налаживал там канал связи между индийскими Ламами и советским правительством. Именно Бокий и Блюмкин готовили советского резидента Рихарда Зорге к заброске в Японию.
Блюмкин, живший в Палестине под фамилией Гурфункель (Gurfunkel), устроил тайную встречу Зорге и Кроули. На этой встрече так же присутствовл агент ОГПУ на Ближнем Востоке Сувлехим Такац (позже Борис Гребенщиков упомянет это имя в одной из своих песен).
В то время Кроули имел обширные связи среди немецких социалистов. Именно он порекомендовал Макса Клаузена, имевшего третий ранг посвящения в Братстве Сатурна (Fraternitas Saturni), в разведывательную группу Зорге. Клаузен был связным-радистом, но помимо этого он стал наставником Зорге и всячески продвигал его в оккультных кругах.
Так же Кроули предложил присвоить командиру группы позывной "Айвасс", но эта идея была отвергнута. Сошлись на более нейтральном "Рамзай".
В Токио Рихард Зорге близко сошёлся с семейной парой Оно. Муж, Эйсуке Оно постоянно отлучался в Сан-Франциско по делам, а его жена Исоко проводила с Зорге много времени. Результатом этого странного любовного треугольника стало то, что в 1933 году Исоко Оно родила дочку Йоко. Воспитаниием маленькой Йоко Оно активно занималась знаменитая русская скрипачка Анна Бубнова - она приходилась девочке тёткой.
Жизнь порой подбрасывает такие сюжеты, что никакому кино и не снилось. Во второй половине 80-х годов в футбольной команде Спартак (Москва) играли защитники Александр Бокий (дальний родственник Глеба Ивановича) и Александр Бубнов (представитель славной и очень разветвленной династии Бубновых).
Ну а начальником команды был Николай Петрович Старостин - в 1930 году он играл правого нападающего в матче Пищевики - Динамо. (Пищевики были одной из команд-прародительниц Спартака, основанного братьями Старостиными в 1935 году).
Про тайну своего рождения Йоко Оно рассказала Леониду Ильичу Брежневу при весьма неожиданных обстоятельствах.
Джанго, эта пуля для тебя!
В 1968 году к руководству СССР обратился итальянский кинопродюссер Франко Кристальди. Он предлагал сделать совместный итало-советский фильм про арктическую экспедицию Умберто Нобиле. Ставить картину должен был Михаил Калатозов, а актёров предполагалось набрать по всей Европе. Фильм получил название "Красная Палатка".
Кристальди не жалел денег ради успеха будущей картины. Зная про любовь Брежнева к дочери Галине, он предложил устроить её день рождения в Париже. Однако в столице Франции полыхали баррикады и шикарную вечеринку перенесли на виллу, которой владел итальянский продюссер. Приглашения были разосланы во все уголки старого и нового Света, оставалось только ждать приезда дорогих (во всех смыслах) гостей.
Несколько недель Кристальди договаривался с приглашёнными музыкантами, которым было настоятельно рекомендовано не распространяться о грядущем торжестве. Наконец, первого июня 1968 года к особняку Кристальди подъехал целый караван делюксовых авто.
Оформлением торжества занимался Энди Уорхол (через два дня после вечеринки получивший пулю в живот от Валери Соланас). Ведущими вечера были Шон Коннери и Клаудия Кардинале - главные звёзды будущего фильма. Леонида Ильича посадили за один столик с Орсоном Уэллсом, а пару Галине составил Даниэль Ольбрыхский.
Открыл концертную программу Юрий Визбор (он был приглашён в "Красную Палатку" на роль чешского полярника Франтишека Бегоунека). Остроумный бард сказал: "Доргие друзья, мы начинаем наш Гала Концерт" и послал воздушный поцелуй Галине Брежневой. Визбор спел несколько песен под гитару и отправился за свой столик, где его ждала немецкая красавица Эльке Зоммер.
Далее на сцену поднялась группа Майлза Дэвиса. Худрук коллектива еле слышно просипел в микрофон загадочную фразу:
- Ladies and Gentleman, Jazz for Octopus!
Музыканты Дэвиса играли новый материал, позже составивший костяк альбома Filles De Kilimanjaro.
Потом наступила очередь Клауса Кински. В конце шестидесятых он очень много снимался в Италии, так что доехать до виллы Кристальди "синьору Клаусу" не составило большого труда. Демонически сверкая глазами Кински прочитал со сцены "Гимн Пану" и поэму о Москве "Город Бога", посвятив их гостям из СССР. В дуэте с Кински выступил итальянский композитор-оккультист Armando Trovajoli, он подыгрывал артисту на электрооргане.
Следующим был Леонид Енгибаров в сопровождении Fela Kuti и его музыкантов. Будущий король афробита на тот момент был практически неизвестен в Европе, но Леонид Ильич сразу отметил сумасшедший драйв, идущий от этой музыки.
- А у парнишки определённо большое будущее, - вполголоса сказал генсек своему соседу Орсону Уэллсу.
После небольшого перерыва концерт продолжили Джон Леннон и Йоко Оно. Они сыграли авангардную зубодробительную импровизацию Ramzay Blues. Леннон беспощадно терзал электрогитару, а Йоко диким голосом орала что-то нечленораздельное.
Публика довольно вяло приняла их выступление, один лишь Уильям Берроуз неожиданно выхватил пистолет и начал палить в сторону соседнего столика, за которым сидели Франко Неро и Фернандо Санчо. Пули были холостые, однако секьюрити мгновенно погасили конфликт и предложили впечатлительному писателю выйти подышать.
Леонид Ильич подозвал Джона и Йоко и спросил, откуда у песни такое странное название. Леннон, которому Берроуз перед концертом что-то щедро отсыпал из своей аптечки, лишь неопределённо хмыкнул. Его подруга оказалась более разговорчивой - она рассказала Брежневу историю своей матери и советского разведчика.
Леонид Ильич поинтересовался у Леннона творческими планами. Немногословный музыкант собрал остаток сил в кулак и промычал "Fuck the Beatles!". Йоко сказала, что они планируют создать свою группу, но никак не могут придумать название.
- Я предлагаю просто Zorge, а то такое название пропадает, - пошутил Брежнев.
Концертную программу продолжил польский пианист Кшиштоф Комеда, он сыграл несколько пронзительных тем из фильмов Романа Поланского. Краем глаза Брежнев увидел, что к их с Уэлссом столику решительно направляется жена Поланского, красавица Шэрон Тэйт.
Шэрон, немного смущаясь, рассказала Леониду Ильичу, что сейчас снимается в Италии в экранизации романа Ильфа и Петрова "Двенадцать Стульев", а в одной из небольших ролей в фильме занят сам "Маэстро Уэллс" (тот снисходительно улыбнулся и кивнул).
В это время народу на сцене прибавилось. На подмогу своему руководителю вышли польские джазмены из Krzysztof Komeda 4tet. Квартет сыграл "Реквием по Джону Колтрейну" - кто бы мог подумать, что к осени шестьдесят девятого и по Комеда, и по Тэйт тоже можно будет писать реквиемы...
Грузный бородатый Уэллс подозвал к столу щёгольски одетого невысокого человека с грустным взглядом из под длинных волос.
- Знакомьтесь, господин Брежнев, Иисус Франко. Раньше работал у меня ассистентом, теперь сам снимает кино.
- Вас действительно зовут Иисус?, - удивлённо спросил генсек.
- Sí Señor. По испански звучит "Хесус", но, учитывая специфику моих фильмов, для европейского проката в титрах чаще всего пишут "Джесс".
Франко не отрывал глаз от сцены, на которой поляков сменили бразильцы Os Mutantes. Знойная дурманящая южноамериканская психоделия произвела на испанского режиссёра сильнейшее впечатление. Особые восторги дона Хесуса пришлись на песню Bat Macumba, он был ею буквально заворожен.
Os Mutantes сильно раззадорили публику, градус напряжения среди гостей заметно повысился. После бразильцев настал черёд Карела Готта. Пражский соловей вальяжно вышел на сцену в сопровождении ансамбля цыганских скрипачей и грянул роллинговскую Paint It Black. Многие в зале интуитивно поняли: что-то должно случится.
Уэллс извинился и сказал, что ему пора отчаливать. Почти сразу же на освободившееся место плюхнулся Александр Дубчек, совсем недавно избранный первым секретарём ЦК КПЧ. Чешского лидера сильно штормило, глаза его были неестественно расширены (и здесь без аптечки Берроуза, видимо, не обошлось).
Дубчек упрекнул Брежнева в том, что советские хоккейные фунционеры давят на судей и только поэтому сборная СССР постоянно выигрывает Чемпионаты Мира по хоккею. Чех явно нарывался: чтобы ещё более обострить ситуацию, он процитировал первую строчку песни, только что исполненной Готтом - I see a red door and I want it painted black - и добавил: "хоть вы и Олимпийские Чемпионы, а в Гренобле мы вас всё равно сделали".
Эта стычка имела за собой куда более серьёзные последствия, чем выходка Берроуза (и даже более, чем будущий концерт Stones в Алтамонте). Страстный хоккейный болельщик Брежнев не простил Дубчеку нанесённой обиды - через два месяца, в августе шестьдесят восьмого началась операция "Дунай".
* * * * * * * * * *
Вернувшись в Москву Брежнев первым делом поручил шефу КГБ Юрию Андропову разобраться в запутанной ситуации с Рихардом Зорге и матерью Йоко Оно. Из архива были подняты донесения Рамзая в Центр, а так же протоколы допросов Глеба Бокия и его переписка с Кроули. По всему выходило, что японка не врала.
Так же были собраны материалы о визите Кроули в Россию и переведены все его статьи, эссе и поэзия, касающиеся нашей страны. Леонида Ильича очень заинтересовала фигура английского мистика. В начале 70-х неизвестные люди массово скупали на европейских аукционах подлинники журнала Equinox за 1909-1914 годы. Мало кто знал, что они немедленно отправлялись в Москву.
Парижской весной 1981 года Леонид Ильич был весьма сведущим в эзотерике и магии человеком. Актриса студии Alpha France, разумеется, не могла поставить его в тупик вопросом про альбом Леннона и Оно Double Fantasy. Более того, советский лидер сразу узнал порочную блондинку. Это была Карин Гамбье, Брежнев прекрасно помнил её по фильму Der Ruf der Blonden Göttin (фильм снял тот самый испанец, с которым его познакомил Уэллс летом шестьдесят восьмого).
Отвечая на вопрос "мадемуазель Карины" Брежнев вволю пожонглировал двойными смыслами и подтекстами. Он умышленно увязал название альбома Жарра (к которому относился с прохладцей) с альманахом "Равноденствие", а говоря про Леннона, весьма изящно процитировал Кроули. Понимающим людям этого было достаточно.
Юрий Андропов сделал всё, чтобы информация про визит руководства СССР на Alpha France не попала в советские газеты.
Леонид Брежнев умер в конце 1982 года, а на следующий год Джесс (Иисус) Франко снял один из самых загадочных своих фильмов Macumba Sexual. В нём странным образом уживались сюрреализм, намёки на ввод советских войск в Афганистан, полупорнографические эпизоды и отсылки к творчеству Андрея Тарковского и Льюиса Кэрролла.
Дон Хесус тоже не забыл тот памятный вечер 1 июня 1968 года.
Доктор Уильям С. Верховцев,
* * * * * * * * * *
- А что здесь за люди живут? - спросила она.
- Вон там, - сказал Кот и махнул правой лапой, - живет Болванщик. А там, - и он махнул левой, - Мартовский Заяц. Все равно, к кому ты пойдешь. Оба не в своем уме.
- На что мне безумцы? - сказала Алиса.
- Ничего не поделаешь, - возразил Кот. - Все мы здесь не в своем уме - и ты, и я.
- Откуда вы знаете, что я не в своем уме? - спросила Алиса.
- Конечно, не в своем, - ответил Кот. - Иначе как бы ты здесь оказалась?
Льюис Кэрролл, "Алиса в стране Чудес"