Монологи фемины. Драм-обзор 04.2014
Кинув клич о новых пьесах, я получила несколько интересных текстов. Все авторы - женщины, и присланные пьесы, по большому счету, построены вокруг женской - судьбы, отношений, идентификации. Как быть женщиной и кто она такая - вот о чем размышляют сегодня авторы, среди которых Юлия Тупикина, Ирина Васьковская, Полина Бородина и Инга Воскобойникова. Спасибо авторам за доверие.
"Вертикальная женщина" Юлии Тупикиной на первый взгляд представляет собой ярко выписанный каталог стереотипов из цикла "мужики-козлы", хотя позже прорывается и нотка "бабы-стервы". Хронотопом драмы становится некий психологический семинар - воплощение тех трансерфингов, "я-богинь" и маточного холотропного дыхания, с помощью которого современный человек пытается обрести себя в мире, потерявшем человеческую соразмерность. Три героини, чьи точки зрения скрещиваются в диалогах, периодически примеряют на себя роли мужчин, и это открывает интересные возможности актерских решений:
ГАЛИНА (в роли Веры). Немного душно?
ВЕРА (в роли мужчины). Нет, хорошо! Блинами пахнет! Мамка моя блины пекла каждое утро! Ешь, сын, говорила, кто тебя ещё блинами накормит кроме матери родной.
ГАЛИНА. Мне кажется, немножко не очень сильная вытяжка у них?
ВЕРА. Женщины пошли не те, конечно.
ОЛЯ (шёпотом). Я вас умоляю!
ГАЛИНА. Жарят блины они интересно на чём?
ВЕРА. Нет той принцессы, ради которой можно горы свернуть.
ОЛЯ (шёпотом). Есть! Есть!
ГАЛИНА. Я, вот, на сливочном масле жарю.
ОЛЯ (шёпотом). Это дико калорийно.
ВЕРА. Была бы у меня добрая женщина, чтоб понимала, поддерживала. Да я бы…
ОЛЯ (шёпотом). Так а…
ГАЛИНА. Мать Тереза умерла уже. Жалко, да?
Камерность пьесы, неуют обстановки (комната проходная, с двумя дверями) и конфликтность персонажей постепенно формируют своеобычный образ, - не столько неизбывного кофликта, сколько столкновения и диалога идей, образов женской жизни. Кто-то верит в независимость, кто-то - в спасительную силу длинных юбок, но в итоге, переболев и отмучавшись всеми стереотипными диагнозами гендерных шор и сменив возможные роли, героини, вдруг, приходят к полилогу, почти хору, о простом и разном счастье, которое, оказывается, заключается все-таки не столько в свободе, сколько в любви. Мечта или воспоминание о любви спрятаны внутри у всех, даже у самых железных и вертикальных.
"Девушки в любви" Ирины Васьковской оказываются также пьесой о несбывающейся мечте, с любовью здесь еще сложнее. Снова, как и в "Марте", автор поднимает проблему замкнутых миров личности, существующих на грани социальной маргинальности. Два временных уровня, два периода из жизни главной героини показывают становление отношений, их смерть и последующую долгую "посмертную жизнь". Кажется, повзрослевшая Варя и сама верит в то, что у нее "мужик на севере", однако это не больше чем иллюзия, как и все, впрочем, типы здешней "любви". Реальной оказывается только смутная мечта; эта нереальность существования обретает новое измерение в контексте поминаемого то тут, то там мифа об Орфее и Эвридике. Виноват ли Орфей, что она навсегда осталась в царстве мертвых? И не в этом же ли мрачном месте находятся героини пьесы? Недаром звучит лейтмотивом "очнись"; или вот еще реплика - "Я же чувствую, как механически ты это делаешь - как будто я уже покойница и мне всё равно".
Как всегда у автора, в пьесу вкрапляются сокровища народного языка, сегодня рождаемого фольклора, насколько гротескного, настолько и глубокомысленного: "ты как в фонтане живёшь - у тебя целыми днями суббота".
"От безделья ты отпустишь всех китов в океан" Полины Бородиной - характерная пьеса уральской школы, где герои - две сестры - связаны узами любви, ненависти, ответственности. Бытовая мелочевая неразбериха накануне отъезда одной из них оттеняется новыми и новыми флэшбеками, подробностями прошлого, где вечная несправедливость и та же сложная любовь-ненависть. Отъезд, как нетрудно предсказать, не состоится: постепенно поднимаясь от мелочей быта, действие показывает неоднозначность характеров и намерений. А сестры - почти неразделимы, и судьба у них одна, воплощенная в ковше экскаватора, который разрушает дом. Есть, показывает автор, судьбы, которые легче оборвать, чем разделить. А дом все рушится и рушится, присыпая героинь "кирпичным снегом".
Небольшая пьеса Инги Воскобойниковой "Свадьба" посвящена традиционному для русского юга обычаю - "купанию" и опрокидыванию в грязь родителей молодых на свадьбе. Здесь те же отношения любви, раздражения и зависимости - только между супругами; и, как ни странно, "купание" в грязи, как ему ни сопротивлялась мать жениха, неожиданно оказывается способом разрешения этой извечной драмы. Купание в грязи, словно в кипящем сказочном молоке, неожиданно дает героям силы, перерождает их, делает немного счастливее. Интересным образом пьеса перекликается с весьма удачным, на мой взгляд, фильмом "Горько", где также на материале свадьбы безукоризненно метко раскрываются особенности национального характера.
Женщина и мужчина. Совсем разные. И все-таки - притягиваются, "бегая, как параллельные прямые, из мира Пифагора в мир Лобачевского".
"Вертикальная женщина" Юлии Тупикиной на первый взгляд представляет собой ярко выписанный каталог стереотипов из цикла "мужики-козлы", хотя позже прорывается и нотка "бабы-стервы". Хронотопом драмы становится некий психологический семинар - воплощение тех трансерфингов, "я-богинь" и маточного холотропного дыхания, с помощью которого современный человек пытается обрести себя в мире, потерявшем человеческую соразмерность. Три героини, чьи точки зрения скрещиваются в диалогах, периодически примеряют на себя роли мужчин, и это открывает интересные возможности актерских решений:
ГАЛИНА (в роли Веры). Немного душно?
ВЕРА (в роли мужчины). Нет, хорошо! Блинами пахнет! Мамка моя блины пекла каждое утро! Ешь, сын, говорила, кто тебя ещё блинами накормит кроме матери родной.
ГАЛИНА. Мне кажется, немножко не очень сильная вытяжка у них?
ВЕРА. Женщины пошли не те, конечно.
ОЛЯ (шёпотом). Я вас умоляю!
ГАЛИНА. Жарят блины они интересно на чём?
ВЕРА. Нет той принцессы, ради которой можно горы свернуть.
ОЛЯ (шёпотом). Есть! Есть!
ГАЛИНА. Я, вот, на сливочном масле жарю.
ОЛЯ (шёпотом). Это дико калорийно.
ВЕРА. Была бы у меня добрая женщина, чтоб понимала, поддерживала. Да я бы…
ОЛЯ (шёпотом). Так а…
ГАЛИНА. Мать Тереза умерла уже. Жалко, да?
Камерность пьесы, неуют обстановки (комната проходная, с двумя дверями) и конфликтность персонажей постепенно формируют своеобычный образ, - не столько неизбывного кофликта, сколько столкновения и диалога идей, образов женской жизни. Кто-то верит в независимость, кто-то - в спасительную силу длинных юбок, но в итоге, переболев и отмучавшись всеми стереотипными диагнозами гендерных шор и сменив возможные роли, героини, вдруг, приходят к полилогу, почти хору, о простом и разном счастье, которое, оказывается, заключается все-таки не столько в свободе, сколько в любви. Мечта или воспоминание о любви спрятаны внутри у всех, даже у самых железных и вертикальных.
"Девушки в любви" Ирины Васьковской оказываются также пьесой о несбывающейся мечте, с любовью здесь еще сложнее. Снова, как и в "Марте", автор поднимает проблему замкнутых миров личности, существующих на грани социальной маргинальности. Два временных уровня, два периода из жизни главной героини показывают становление отношений, их смерть и последующую долгую "посмертную жизнь". Кажется, повзрослевшая Варя и сама верит в то, что у нее "мужик на севере", однако это не больше чем иллюзия, как и все, впрочем, типы здешней "любви". Реальной оказывается только смутная мечта; эта нереальность существования обретает новое измерение в контексте поминаемого то тут, то там мифа об Орфее и Эвридике. Виноват ли Орфей, что она навсегда осталась в царстве мертвых? И не в этом же ли мрачном месте находятся героини пьесы? Недаром звучит лейтмотивом "очнись"; или вот еще реплика - "Я же чувствую, как механически ты это делаешь - как будто я уже покойница и мне всё равно".
Как всегда у автора, в пьесу вкрапляются сокровища народного языка, сегодня рождаемого фольклора, насколько гротескного, настолько и глубокомысленного: "ты как в фонтане живёшь - у тебя целыми днями суббота".
"От безделья ты отпустишь всех китов в океан" Полины Бородиной - характерная пьеса уральской школы, где герои - две сестры - связаны узами любви, ненависти, ответственности. Бытовая мелочевая неразбериха накануне отъезда одной из них оттеняется новыми и новыми флэшбеками, подробностями прошлого, где вечная несправедливость и та же сложная любовь-ненависть. Отъезд, как нетрудно предсказать, не состоится: постепенно поднимаясь от мелочей быта, действие показывает неоднозначность характеров и намерений. А сестры - почти неразделимы, и судьба у них одна, воплощенная в ковше экскаватора, который разрушает дом. Есть, показывает автор, судьбы, которые легче оборвать, чем разделить. А дом все рушится и рушится, присыпая героинь "кирпичным снегом".
Небольшая пьеса Инги Воскобойниковой "Свадьба" посвящена традиционному для русского юга обычаю - "купанию" и опрокидыванию в грязь родителей молодых на свадьбе. Здесь те же отношения любви, раздражения и зависимости - только между супругами; и, как ни странно, "купание" в грязи, как ему ни сопротивлялась мать жениха, неожиданно оказывается способом разрешения этой извечной драмы. Купание в грязи, словно в кипящем сказочном молоке, неожиданно дает героям силы, перерождает их, делает немного счастливее. Интересным образом пьеса перекликается с весьма удачным, на мой взгляд, фильмом "Горько", где также на материале свадьбы безукоризненно метко раскрываются особенности национального характера.
Женщина и мужчина. Совсем разные. И все-таки - притягиваются, "бегая, как параллельные прямые, из мира Пифагора в мир Лобачевского".