«Двенадцатая ночь» 400 лет спустя: как в первый раз
Ты словно создан женщину играть.
Твое созвездье тут как раз годится.
«Двенадцатая ночь», У.Шекспир
Вслед за незадачливым героем шекспировской комедии, Мальволио, я готова воскликнуть: «Я благодарю мои звезды, я счастлив!», - ведь во вторник, 3 декабря, я побывала в прославленном театре Globe. Нет, пока не вживую, а с помощью «Формулы кино» в OZmall, но показы в рамках National Theatre HD, как мне кажется, во много раз лучше того, что можно увидеть вживую с заднего балконного ряда…
В этой комедии, которая была впервые поставлена в самом начале XVII века, в завершение рождественских праздников, когда простому люду дозволялось веселиться и никто не был против ряжения мужчин в женщин - да боже мой, в театре этим только и занимались! - да, в этой комедии, названной в честь одного из рождественских дней, много отсылок к астрологии, а еще к Юпитеру и «прочим богам». И культура Европы, или Англии, если хотите, предстает в этой постановке куда сложнее и интереснее наших представлений об излете Ренессанса, когда и творил бард.
Хотя, в то же время, эта постановка есть не что иное, как собрание знаний о том времени: ведь в ней, впервые за очень долгую сценическую жизнь комедии, Шекспир играется as was, - так же, как мог бы играться в его время.
Во-первых, роскошный зал «Глобуса», многоуровневый, со стоячим партером, предрасполагает совсем к другой форме слияния зрительской и актерской энергии: это почти что площадной, уличный театр, вынесенный в толпу веселого народа.
Во-вторых, аутентичные инструменты и изысканная музыка, ненавязчиво отсылающая к дзефиреллевским Ромео и Джульетте; пожалуй, единственным романтическим героем без признаков буффонады в постановке стал поющий меланхолические песенки - и очень красиво поющий - шут, эдакий средневековый «лесной брат».
В-третьих, костюмы (вышитая кожа, белье, аутентично сотканные ткани) и грим, танцы и сценография, воспроизводящие постановочные правила эпохи Шекспира! И белые лица, и красные губы, и сочные кринолины, - все это обнажает искусственность приемов костюмной комедии, но в то же время выявляет и истинность лежащих в ее основе отношений, заблуждений и привычек человека.
И, наконец, о женщинах. Женщин - играют мужчины, как и положено. И играют изумительно.
Бенефисную роль Оливии сыграл бывший художественный руководитель «Глобуса» Марк Райлэнс, переигравший и переставивший всего Шекспира. В роли очевидно стареющей красотки-ханжи, внезапно падающей в объятья юного пажа, он оказывается уморительно смешным и потрясающе гротескным. Его пластика, шаг «лебедушкой», упоенное вращение кринолина, густые брови и кривая смущенная усмешка алейших губ предлагают настолько неожиданное и вместе с тем графически точное прочтение роли. Как пишет Леонид Александровский, «Его Оливия - смесь хирургически точной пластики кабуки, статичной маски комедии дель арте, грима Клауса Номи и хореографии кружащегося дервиша; триумф почти дадаистического переложения шекспировского текста, то и дело взрывающегося уморительными жеманными заминками, охами-ахами и прочей эмоциональной звукописью».
Необыкновенно хорош также выразительнейший Пол Чахиди в роли Мэри.
Особо стоит сказать о роли Виолы, девушки, которая переодевается мужчиной, этакий метатеатр (вспомним реплику I am not what I play). Брутальный Джонни Флинн с накрашенными губами чудо как хорош, и эта свойственная для елизаветинского театра коллизия - меня любит дама, но я и сам женщина, влюбленная в графа, который чует подозрительную страсть ко мне, переодетой в пажа - раскрывается режиссерски точно и изысканно, и гомерически смешно (отмечу сцену, когда шут по просьбе графа поет меланхолическую песню о смерти, а граф и «паж» ощущают явное влечение друг к другу - которое настолько не вяжется с меланхолией, что вызывает дружный смех аудитории).
Звездная часть команды замечательно органично входит в спектакль. Стивен Фрай вышел на сцену в первый раз за 17 лет, преодолев тот самый «страх сцены», который после провала «Сокамерников» С.Грея в 1995 году чуть не стал причиной самоубийства актера. И что же - его Мальволио замечательно цельный герой, лишенный излишков грима; не просто смешной чудик, но страдающий и достойный, почти романтический, очарованный мечтой о поздней любви… Публика Фрая любит, и есть за что.
А в роли «дурачка»-рыцаря сэра Эндрю оказался, под толстым слоем грима, не кто иной, как Иен МакКеллен, лучший из Гэндальфов!
Постановка, собранная на основе самых разных ингредиентов под знаменем аутентичного Шекспира, оказалась очень изысканной игрой со словом и сюжетом, тонкой буффонадой и изысканной комедией, глядящей на свои истоки, с высоты 400-летнего постановочного опыта, с нежностью и ностальгией. И пусть даже в оригинальном шекспировском театре было все не совсем так - но так быть могло, и это завораживает.
Не стоит и говорить о магии шекспировского слова (не всегда точно переданного в титрах, ну да ведь, как известно, оригинал недостижим).
Click to viewСмотрите показы National Theatre HD! Смотрите - и обрящете.
Было приятно увидеть Аню ronya! Жаль, что мы очень спешили домой и не успели поговорить, но ее отзыв можно прочесть :)
Спасибо ЖЖ и Формуле Кино за возможность попасть на уникальные показы!! Ура!