(no subject)
У меня было много кошек и котов. Черно-белый Филька, дымчатый Тишка, чёрный Максик, сиамская Дымка и и её серый сын, не помню, как его звали. Это только те, которых я вспомнила.
А была Маська. Она была не наша, она досталась нам с квартирой. Трёхцветная, "богатка", полуперс. Старая, злобная, независимая, - грампи кэт. Всего 2 года.
Она умерла в понедельник утром, 11 апреля. 14 лет. Старая.
Мне плохо. Я не могу об этом говорить.
Я не люблю животных. Я признаю право женщины на аборт. Я вообще не особо чувствительная.
Она была особенной кошкой. Я любила её. Я люблю её.
Я научилась делать уколы и ставить капельницы.
Я не могу объяснить, что я чувствую. И никто, кроме Егора, не сможет меня понять. Попытается, да. Но не сможет. Я не люблю кошек. Я любила Масяню. Как объяснить, что я прихожу в пустую квартиру, где всё напоминает о ней?
Я убрала все лоточки и мисочки. Убрала всё, что могло напоминать о ней.
Я не знаю, как объяснить, каково это - жить без неё. Приходить домой и знать, что она тебя не встретит.
Этого недостаточно, чтобы объяснить. Она научила меня, что можно быть сильной и независимой и при этом ласкаться и гладиться. Когда я колола её очередной укол, понимала, что водить машину - ерунда, не страшно.
Она боролась до последнего.
Она достойна лучших слов. Достойна больших чувств.
Будут новые кошки. Будут новые чувства. Масяни не будет.
А была Маська. Она была не наша, она досталась нам с квартирой. Трёхцветная, "богатка", полуперс. Старая, злобная, независимая, - грампи кэт. Всего 2 года.
Она умерла в понедельник утром, 11 апреля. 14 лет. Старая.
Мне плохо. Я не могу об этом говорить.
Я не люблю животных. Я признаю право женщины на аборт. Я вообще не особо чувствительная.
Она была особенной кошкой. Я любила её. Я люблю её.
Я научилась делать уколы и ставить капельницы.
Я не могу объяснить, что я чувствую. И никто, кроме Егора, не сможет меня понять. Попытается, да. Но не сможет. Я не люблю кошек. Я любила Масяню. Как объяснить, что я прихожу в пустую квартиру, где всё напоминает о ней?
Я убрала все лоточки и мисочки. Убрала всё, что могло напоминать о ней.
Я не знаю, как объяснить, каково это - жить без неё. Приходить домой и знать, что она тебя не встретит.
Этого недостаточно, чтобы объяснить. Она научила меня, что можно быть сильной и независимой и при этом ласкаться и гладиться. Когда я колола её очередной укол, понимала, что водить машину - ерунда, не страшно.
Она боролась до последнего.
Она достойна лучших слов. Достойна больших чувств.
Будут новые кошки. Будут новые чувства. Масяни не будет.