Документалистика (и кино) ПРОДАВШИЕ ДУШУ
Такие вот материалы легли в основу фильма Л.В. Махнача "По черной тропе" (1962 г.)
Оригинал взят у alexvadim в ПРОДАВШИЕ ДУШУ
Илья Шатуновский. "Комсомольская Правда", 30 августа - 1 сентября 1959 г.
Органами государственной безопасности пойманы с поличным и изобличены агенты американской разведки, уроженцы и жители Москвы Репников Вячеслав Алексеевич, 1935 года рождения, и Рыбкин Ростислав Леонидович, 1934 года рождения.
Репников и Рыбкин были завербованы сотрудниками американской разведки, которые приезжали в нашу страну под видом членов туристских групп, молодежных и иных делегаций.
Подлая, гнусная игра господина Аллена Даллеса! Он решил спекулировать на гостеприимстве и хлебосольстве советских людей, на их стремлении крепить дружеские связи со всеми народами земли, в том числе и с американским народом. Нет сомнения, что студенты, фермеры, учителя, деятели культуры и деловые люди Америки, входившие в состав этих делегаций, искренне возмутятся, узнав, что рядом с ними орудовали шпионы, эти наземные пауэрсы, делавшие свое грязное, омерзительное дело.
Сотрудники Центрального разведывательного управления США пытаются организовать широкую идеологическую диверсию против советской молодежи, отравить сознание юношей и девушек ядом буржуазной пропаганды, растлить ее духовно. Для осуществления своих гнусных целей Центральное разведывательное управление и завербовало Репникова и Рыбкина.
Кто же они такие - эти два изменника Родины, запродавшие свои души американской разведке? Репнинов и Рыбкин - закоренелые бездельники, стиляги, поставившие себя вне общества и мечтавшие всю жизнь просидеть за столиками ресторанов. Люди, лишенные высоких идеалов, люди без чести и совести, без всяких моральных устоев, они стали легкой добычей заокеанских вербовщиков.
Публикуемый нами очерк написан по материалам следствия и по рассказам чекистов, пресекших преступную деятельность агентов американской разведки.
Это начиналось так
Часы пробили одиннадцать, а Вячеслав Репников все еще нежится в постели. В комнату входит бабушка и виновато говорит:
- Ну, вставай же, Славик! Завтрак давно готов, стынет.
- Цыц ты, проклятая старуха! - кричит внук и замахивается ботинком.
У бабушки только и забот, что потакать во всем внуку. Когда Вячеславу было три года, умерла его мать. "Сироткой остался!" - вздыхала бабушка.
Правда, у Вячеслава был отец. Но он работал в другом городе и в Москву наведывался очень редко. Однако деньги отец присылал исправно.
Бабушка жалела "сиротку", а Вячеслав рос отъявленным дармоедом и иждивенцем.
- Выучи урок - дам денег на кино, - увещевала его бабушка.
Уроков Вячеслав не учил, но в кино тем не менее ходил.
Семь лет назад с грехом пополам он окончил десятилетку. Хотел поступить в институт, но провалился на экзаменах, Его товарищи шли на заводы, уезжали на стройки, а Вячеслав был неженкой, белоручкой. Ни разу в жизни он не держал в руках рубанка, пилы, молотка. Да что там молоток! Ему никогда не приходилось вычистить стой собственные ботинки. Это делала бабушка.
Вячеслава убеждали устроиться на работу.
- А куда я пойду? На стройку? - кривил рот бездельник - Это что: двое нагрузят, а я один вези? Поищите простаков в другом месте!
У Вячеслава не было ни настоящих друзей, ни большой мечты, ни забот. Днем Вячеслав бессмысленно болтался по улицам, а вечером в компании таких же бездельников, как и он сам, садился за столик в ресторане. А папа все высылал деньги. Впрочем, папиных переводов вскоре не стало хватать: пирушки требовали солидных средств. Вячеслав совершил уголовное преступление. Суд учел, что на скамье подсудимых сидит совсем еще молодой человек, и не стал наказывать его слишком строго.
Но этот урок ничему не научил Вячеслава. Теперь он стал бегать за иностранцами и выпрашивать у них тряпки.
Под вечер Вячеслав надевал узкие техасские брюки и спешил я большому фонтану ГУМа. Здесь собирались десять-пятнадцать стиляг, или, как они сами себя называли, "ребят из центра".
Это были такие же тряпичники, как и Вячеслав. Одни из них уже отбыли сроки наказания за кражи и мошенничества и теперь решили заняться действиями, не подпадающими под признаки статей Уголовного кодекса. Другие - маменькины сынки, избалованные карманными деньгами и папиными машинами. Была тут и "мелкота", промышляющая перепродажей всякого иностранного барахла. Была и своя "аристократия" - перекупщики долларов, фунтов, франков.
У этой публики своя мораль, свои критерии, свои взгляды на жизнь. Здесь модны фразы: "Деньги не пахнут", "Бери от жизни все". Долговязый небритый пижон запасся медицинской справкой, в которой сказано, что он является "психопатической личностью с элементами незрелости". Ему завидуют остальные: "Еще бы, с такой справкой можно нажраться я не заплатить в ресторане, укусить дружинника, городить всякую чушь".
В обличье этих людей уже нет ничего нашего, советского. Они весьма охотно откликаются на клички "Джони" или "Томми". С иностранцами, а также друг с другом они объясняются с помощью трех слов "бизнес", "деньги", "ресторан".
И все эти "Джони" и "Томми", мнящие себя оригинальными личностями, с нескрываемым презрением смотрят на наших ребят в девушек хотя бы потому, что они носят рубашки и блузы отечественного покроя.
Но вот в толпе мелькнула фигура иностранца, слышится незнакомая речь. И от независимого, скучающего вида, "Джони" и "Томми" не остается и следа. Изогнувшись в три погибели, стиляги устремляются навстречу заезжему гостю в надежде получить жевательную резинку, купить по случаю сорочку, обменять рубли На доллары.
Разные едут к нам иностранцы. Большинство приезжает к нам с чистым сердцем и открытой душой. Эти люди хотят понять и узнать ваш народ, поражающий весь мир своим мужеством, трудолюбием, честностью.
Но приезжают к нам и иные господа. Некий мистер хочет продать костюм и приобрести фотоаппарат, чтобы сделать бизнес у себя дома. К его услугам какой-нибудь "Джони", он же Вячеслав Репников.
А быть может, господин позволит себе пойти в ресторан с девочкой? Что ж, у Вячеслава есть одна хорошая знакомая Дашка-Дарлен. За сводничество Вячеслав берет совсем недорого: сто пятьдесят граммов и что-нибудь из закуски.
И вот Вячеслав сидит в ресторане. Иностранец щедр: Он берет не только салат, но и шашлык. Гость подливает водки в рюмку Дашки-Дарлен, а сам любопытствует:
- Где работаете, мистер Вячеслав? Нет, Вячеслав нигде не работает. Да и зачем?
Иностранец провозглашает тост за дружбу, аппетитно закусывает и объясняет:
- О, у вас мой характер! Я тоже нигде не работаю. Я бизнесмен. У меня есть такие купончики, я их стригу, отношу в банк и получаю столько долларов, сколько мне надо. Американский образ жизни, Запад! Демократия, как мы ее понимаем...
Господин снисходительно треплет стилягу по плечу, дарит ему жевательную резинку, зажигалку.
Два паразита - заокеанский и наш - расстаются большими друзьями. Заокеанский обещает нашему писать и с оказией прислать посылочку.
Случай этот вскоре представился. В Москву приехала группа журналистов. Они разыскали Вячеслава и передали ему пакет:
- Это вам подарок от вашего друга бизнесмена.
В посылке были пластинки с записями джазовой музыки, все та же жевательная резинка, свитер и пачка журналов.
- Прочтите как-нибудь на досуге, - сказали журналисты и повели Вячеслава в ресторан. - Друг нашего друга и наш друг!
Из ресторана подвыпившая компания перебралась в гостиницу. Журналисты вытащили бутылки и принялись разливать вино. Маленький кретинообразный человечек вдруг взвизгнул и грязно оскорбил русский народ.
Вячеслав вздрогнул. Он отставил рюмку и хотел было встать из-за стола: ведь он тоже русский, - значит, оскорбили и его. А вместе с ним оскорбили его покойную мать, отца, бабушку...
Вячеслав схватил было стакан, чтобы запустить им в обезьяний череп уродца, но рука его дрогнула, и капли виски брызнули на скатерть.
Сделаешь такое - значит, придется уйти. Значит, остаться без угощения в ресторане, без жевательной резинки, без подарков. А на что жить? Работать? Двое нагрузят, а один тащи? Нет, это было для него еще страшнее.
И Вячеслав остался.
Назавтра журналисты принялись снимать фильм о "типичной" Москве. Вячеслав таскал штативы и коробки с пленками, останавливал такси и помогал иностранцам объясняться с шоферами. Западные репортеры не посетили университет, не спустились в метро, не побывали в новых районах-новостройках. Зато они, радостно хохоча, кинулись фотографировать уборную, которая стояла возле деревянного домика, обреченного на слом.
Вячеслав понимал, что эти типы затеяли большую мерзость, хотят облить грязью его родной город. Но он смолчал и на этот раз, ведь его новые друзья обещали отблагодарить.
К обеду иностранцы закончили свои съемки и действительно дали Вячеславу кое-какие обноски из своего гардероба.
Спустя два месяца Вячеслава разыскал заезжий турист. Он передал ему подарки и от бизнесмена и от журналистов.
Турист не требовал от Вячеслава никаких услуг. Наоборот, он водил Вячеслава по ресторанам. Он всячески расхваливал жизнь в Америке и утверждал, что в Советском Союзе все плохо. Теперь у Вячеслава уже не возникало чувство протеста. Что поделаешь: кто платит за водку, тот избирает и тему для разговора...
Незадолго до отъезда турист попросил Вячеслава достать справочник квартирных телефонов, но непременно старого выпуска:
- Я буду звонить по квартирам, и мне наверняка во многих местах ответят, что хозяин арестован.
Просьба была необычной. Впрочем, Вячеслав решил, что его дело маленькое, и отправился в магазин.
Справочника Вячеслав не достал, но турист ничуть не огорчился.
- С тобой можно иметь дело! Ты настоящий парень, - сказал он и дал Вячеславу две книжки. - Прочти их и, если у тебя есть друзья, дай почитать им.
Вячеслав стал читать книги. Они содержали злостную клевету на советскую действительность, на социализм.
Если бы Репников хоть что-нибудь смыслил в жизни, он бы, конечно, только рассмеялся и выбросил всю эту книжную макулатуру в мусоропровод. Но откуда ему было знать жизнь? Когда один коммерсант спросил Вячеслава, сколько в Москве стоит килограмм хлеба, тот стал в тупик. Булки всегда покупала бабушка, а в ресторанах стоимость хлеба официант вписывает в общий счет, по которому к тому же не он платит. И чтобы все-таки выполнить просьбу иностранца, Вячеслав побежал в ближайшую булочную и навел справки у продавщицы.
Многого в американских книгах недоросль просто не понимал. Иные же вещи были ему доступны. "Деньги - все". "Живи ради денег". "За деньги ты купишь все, что тебе надо, - трубили заокеанские пропагандисты. Собственно, об этом же толковали "ребята из центра".
А между тем Вячеслава все время встречали какие-то иностранцы, передавали приветы н посылка от его старого знакомого - бизнесмена.
Вячеслав не задумывался, почему так долго помнит о нем бизнесмен, отчего он так щедр. Что сделал для него Вячеслав такого, чтобы тот был благодарен ему по гроб жизни? Познакомил с кривой шизофреничкой Дашкой-Дарлен? Но у бизнесмена были деньги, а за деньги в Америке покупаются даже голливудские кинозвезды. И почему солидные, степенные друзья бизнесмена, приезжая в Москву. непременно хотят с ним, Репниковым, поболтать, выпить?
А на самом деле Вячеслава Репникова уже давно изучало Центральное разведывательное управление США. "Туристы", "коммерсанты" и "журналисты" передавали его один другому, как эстафету, для дальнейшего изучения и обработки. Вячеслав и не подозревал, что все его разговоры с иностранцами тщательно записывались на портативные магнитофоны, что господа незаметно фотографируют его у себя в номерах, когда он пьет с ними виски, разглядывает антисоветские книги, принимает из их рук подарки. Он не догадывался, что уже со всеми потрохами куплен американской разведкой, подведен к самому краю пропасти, и достаточно лишь легкого толчка, чтобы он полетел вниз... Жизнь бездельника по-прежнему проходила в обществе ему подобных "Джони" и "Томми". Она вращалась по циклу: "бизнес", "деньги", "ресторан". До самого рассвета шли попойки, где стиляги, следуя западным образцам, танцевали рок-н-ролл вместе с придурковатыми Дашками-Дарлен.
А в одиннадцать часов утра бабушка тихо стучалась в комнату и осторожно, чтобы не разгневать внука, говорила:
- Ну вставай же, Славик! Завтрак давно на столе, стынет...
Фестивальная Москва 1957 года. Улицы расцвечены яркими красками, на площадях поет и танцует молодежь. Приветливые улыбки, дружеские рукопожатия, открытые сердца...
Но члена американской фестивальной делегации Ричарда Рено Лейна не интересовали ни горячие дискуссии, ни художественные конкурсы, ни спортивные состязания. По документам Лейн - студент Калифорнийского университета, а на деле он совсем другая птица.
Когда Репников узнал, что с ним хочет увидеться иностранец, он не придал этому особенного значения очередной привет от бизнесмена, очередной подарок.
Они встретились у подъезда гостиницы "Турист", поехали на улицу Горького, погуляли. Ну, конечно же, Лейн привез посылку Вячеславу. Он непременно вручит ее, но попозже. Всякие там безделицы и книжки у него где-то в багаже. А пока есть один деловой разговор. О чем же? Об этом Вячеслав узнает завтра.
- Встретимся на площади Маяковского у входа в метро.
На следующий вечер Лейн легонько взял под руку Вячеслава, отвел его в сторонку и начал разговор.
С первых же слов американца Вячеслав понял, что Лейн знает о нем все. Ему, например, известно, что в беседе с бизнесменом мистер Репников выражал желание убежать на Запад.
- А помните, вы писали нашим журналистам, что вам не нравятся некоторые советские порядки? - как бы между прочим заметил Лейн, попыхивая сигаретой. - Это письмо опубликовано в журнале "Ньюс уик" Правда, журнал пока еще не разгласил, кто написал это письмо. Но все бывает... Читатели могут захотеть узнать, кто же автор письма. Собственно, все теперь зависит только от вас...
Вячеслав сорвался с места.
- Спокойно, мистер Репняков. Бежать вам некуда, - сухо сказал Лейн. - Я делегат фестиваля, гость Москвы. Поверьте, я ничем не рискую. Рискуете вы...
По широкой площади Маяковского шли тысячи москвичей, неподалеку стояли милиционер и регулировщик. Нет, Вячеслав не был человеком, заброшенным на чужбину, его никто не пытал в застенке раскаленными углями, заставляя стать предателем. Он был у себя дома. Ему достаточно было крикнуть, протянуть руку, как десятки людей тут же пришли бы ему на помощь.
Но Вячеслав был презренным трусом. Он смертельно испугался этого наглого американца-вербовщика, который мог выдать его родному народу.
Вячеслав остался.
- Что вы от меня хотите? - еле слышно пролепетал он.
Лейн засмеялся:
- О, вот это уже деловой разговор. От вас хотят совсем немного. Вы, собственно, будете делать то, что делали до сих пор. Распространять западные книги и журналы среди молодежи. Собирать кампании, пить водку, танцевать рок-н-ролл, слушать западные передачи и рассказывать их содержание знакомым. Встречаться с иностранными делегатами, главным образом из нейтральных стран, и говорить им о жизни в Советском Союзе то, что говорили нашим общим друзьям. Возможно, к вам обратятся западные журналисты. Помогайте им собирать материал. Ваше имя они называть в печати не станут. Конечно, всем этим вы будете заниматься до тех пор, пока не получите новых инструкций.
Лейн пристально взглянул на Репникова и добавил:
- Но не вздумайте рассказывать о нашей беседе третьим лицам. Повторяю, рискуете вы, а не я. Я - гость Москвы. Мне в крайнем случае предложат покинуть пределы вашей страны. А вам ехать некуда. Вас посадят. Э, да я вижу, у вас скучный вид. Полноте! Молчите, и все будет о'кей!
"Гость Москвы" раскланяйся, назначив очередную явку на улице Горького у кафе "Мороженое". Встретившись, они пошли домой к Вячеславу, на 3-ю Тверскую-Ямскую улицу. Здесь Лейн передал Репникову целую кипу антисоветской литературы.
- Эти книги и журналы постарайтесь передавать другим людям, - сказал Лейн. - Лучше всего откройте журнальчик в метро, в троллейбусе. Кто-нибудь из ваших соседей обязательно заинтересуется картинками...
Американец инструктировал Репникова, одновременно уверяя, что никакая опасность ему не грозит.
- Вам же дают не бомбу, не пистолет. Ни стрелять, ни взрывать вас никто не просит. А что такое книжки? Пустяки. Мало ли какие книги вам могли подарить делегаты фестиваля.
Теперь американский вербовщик и его агент встречались почти каждый день. Лейн передавал Репникову грампластинки, книжки...
- Мы хотим ознакомить советских молодых людей с западным образом жизни, - говорил Лейн. - О, это очень важное дело...
В августе члены американской фестивальной делегации собрались посетить Китай. На прощанье Лейн надумал познакомить Репникова еще с одним своим московским знакомым.
- Я хочу, чтобы Ростислав Рыбкин стал вашим другом. Не исключена возможность, что вы будете работать вместе, как партнеры.
Все на той же площади Маяковского Лейн представил Репникову маленького, невзрачного человека в очках. Втроем они отправились в кафе "Отдых", чтобы выпить за знакомство и успех будущего предприятия. О деле они в этот день не говорили. Однако Репникову было ясно, что Рыбкин, так же как и он, дал согласие сотрудничать с американской разведкой.
Лейн уехал, а два предателя очень быстро нашли общий язык. Да и как не найти? Рыбкин, так же как и Репняков, был закоренелым бездельником, тунеядцем. Жизнь его тоже шла по циклу "бизнес", "деньги", "ресторан". Он тоже бегал за иностранцами, скупал валюту, перепродавал подарки.
"В том, что я изменил Родине, - пишет в своих показаниях Рыбкин, - определенную роль сыграло то, что я совсем не знал советской жизни, хотя и жил в Москве. Я читал книги западных авторов и журналы "Тайм", "Лайф" и "Лук", которые давали мне знакомые иностранцы. Постепенно я попал под влияние западной пропаганды и начал верить ее злобным выдумкам о жизни советских людей, стал принимать антисоветские басни за чистую монету!.."
Но не только это. Позорную роль в падении Ростислава сыграла его мать, воспитательница детского сада Ангелина Арсентьевна Рыбкина-Герман. Эта женщина отличалась неуемной жадностью.
- Приведи домой иностранцев, - шептала она сыну, - мы их напоим одним чаем, а они нам подарят кофточки.
Перед приходом заморских гостей Ангелина Арсентьевна убирала со стола новую скатерть и облачалась в рваное до неприличия платье.
- Пусть подумают, что мы бедные, больше дадут. Лишнее нам не повредит, - говорила она.
А когда приходили гости, то эта вполне обеспеченная женщина, как нищенка, протягивала руку за подаянием... Непередаваемая мерзость!
Между тем из Китая приехал Лейн. Он торопился. Ему надо было уже возвращаться домой, в Америку. В комнате у Рыбкина американский вербовщик собрал обоих агентов. Ричард Лейн дал им шифр и велел писать ему в город Монтерей штата Калифорния.
- По этому адресу вы должны прислать мне свои биографии и письменно подтвердить согласие сотрудничать с нами, - сказал Лейн. - Если я вам пришлю книжку, на которой будет значиться крестик, то вам нужно будет провести по страницам горячим утюгом: выступит тайный текст. Некоторые иностранцы, приезжающие в Москву, будут передавать от меня привет. Им надо помогать...
Лейн уехал. А спустя месяц Репников и Рыбкин написали ему письма, в которых дали согласие служить американской разведке. Эти письма, по совету Лейна, они отправили за рубеж с американской артисткой, гастролировавшей в нашей стране.
Предатели стали ждать приказа из-за океана...
Теперь Рыбкину и Репникову часто звонили приезжие иностранцы, назначали свидания. Вместе с приветами от Ричарда Лейна они передавали пачки антисоветской литературы, грампластинки, бутылки с виски.
Шпионов охватывал ужас. В письмах за океан они просили лишь об одном: "Помогите бежать на Запад, не бросайте нас тут".
Но кому на Западе были нужны такие подонки, как Репняков и Рыбкин? Там и без них хватает бездельников, которые способны лишь на то, чтобы пить виски и жрать яичницу с беконом.
А негодяи боялись даже своей собственной тени. Они начали следить друг за другом: не идет ли партнер в КГБ? Подозрения переходили в неприязнь. К тому же партнеры никак не могли разделить между собою заокеанские подачки. Каждому казалось, что другой берет себе большую и лучшую часть...
Однажды Вячеслав Репников обнаружил в почтовом ящике письмо. Судя по штемпелю, оно было опущено в Москве. И тем не менее его написал Лейн.
Старый знакомый уведомлял его, что по адресу "Москва, 9. До востребования" ему послана книга.
"Осторожно разрежь заднюю обложку этой книги", - писал американец.
Это была последняя весточка от Лейна. Агент-вербовщик закончил свою миссию и исчез, растворился в недрах заокеанского разведцентра.
Через несколько дней Репников зашел в девятое почтовое отделение. На его имя действительно уже прибыла бандероль из-за рубежа. Он схватил пакет, прибежал домой и сорвал обертку. Под ней оказалась толстая книга цветных иллюстраций "Венеция, которую я люблю".
Шпион закрыл дверь на ключ, задернул занавеску на окне и разрезал бритвой заднюю обложку книги. В массивном картоне был тайник. В нем лежали бумаги. Он взял их и стал читать:
"Дорогой друг! Наш общий друг, через которого вы получили книгу, сообщил нам о вашем согласии сотрудничать с Западом и заняться деятельностью в борьбе за эвентуальное освобождение СССР от коммунистической диктатуры.
В качестве официальных представителей нашего правительства (Какой позор! Официальные представители правительства Соединенных Штатов не брезгуют иметь дело с уголовным преступником, с подонком. - И. Ш.) мы желаем заверить вас в том, что мы с большим интересом отнеслись к вашей готовности сотрудничать и используем возможность, чтобы уведомить вас об этом официально.
Из писем, которые вы написали нашему общему другу, видно, что вы и ваш друг, который имеет имя, похожее на ваше (речь идет о Ростиславе Рыбкине. - И. Ш.), хотите работать вместе как партнеры..."
Официальные представители правительства США не скупились на посулы:
"Со временем мы поселим вас с комфортом и полной свободой на Западе".
В тайнике, помимо этого письма, были вложены копирки для тайнописи и инструкция. Официальные представители американского правительства сообщали Репникову, что в списке заокеанского разведцентра он будет отныне значиться под кличкой "Саша". Ему сообщался адрес для связи в городе Кембридже.
"Для вашего сведения, - уведомляли западные друзья", - сообщаем, что университет Гарвард находится в городе Кембридже. Открытый текст вашего, письма может иметь вид, как будто бы вы пишете учащемуся в университете".
Резникову давалось задание собирать шпионские сведения. Одновременно разведцентр советовал ему сократить до минимума свои встречи с иностранцами и вообще делать вид, что он взялся за ум.
И Вячеслав Репников "взялся за ум". Американский агент "Саша" старался угодить своим хозяевам, чтобы поскорее заслужить "комфорт" на Западе, обещанный ему разведцентром... В Миусском телефонном узле он выкрал паспорт у гражданина Л. Он пытался послать письмо в разведцентр и уведомить своих хозяев, что теперь имеет возможность получать корреспонденцию в разных почтовых отделениях Москвы по чужому паспорту. Он вовлек в свою преступную деятельность падшую женщину Елену Строеву, известную в подъездах московских гостиниц под кличкой "Маркиза". По его заданию "Маркиза" ловила на улице Горького мальчишек, спаивала и развращала их. У одного юнца, который тем не менее уже умел твердо держать в руке рюмку и скакать козлом в рок-н-ролле, "Маркиза" старалась узнать, приносит ли его отец, крупный конструктор, домой чертежи. Добытые "Маркизой" сведения Репников пытался переправить за океан...
...А что же делал в это время второй американский шпион?
Разведцентр тревожился: почему молчит Ростислав Рыбкин, что с ним случилось? Сотрудники центрального разведывательного управления еще не знали, что Репников просто повздорил с Рыбкиным и не показал ему шифры и инструкции, присланные в книге "Венеция, которую я люблю".
А Ростислав Рыбкин был жив и здоров. Он по-прежнему бегал к фонтану ГУМа, по-прежнему крутился вокруг иностранцев и пропадал на Американской национальной выставке, которая открылась в парке "Сокольники".
Как-то ему звонил иностранец, передал поклон от "знакомых люден" и сказал, что у него срочное и важное дело. Незнакомец назначил свидание у подъезда Большого театра. В назначенный час Рыбкин был на условленном месте. Он нервно ходил вокруг колонн, внимательно приглядывался к прохожим. Но иностранец так и не пришел и больше не подавал о себе никаких вестей.
"В чем дело? - беспокоился Рыбкин. - Неужели обо мне забыли?"
Но опасения предателя были напрасны. О нем помнили. В середине июля Рыбкин получил открытку от некоей Джоан Барт. Она писала, что их общие друзья просили с ним встретиться и кое-что ему передать. В открытке Джоан Барт давала телефон своего номера в гостинице "Останкино".
На следующий день они встретились на углу Неглинной и Театрального проезда, напротив кинотеатра "Метрополь", и пошли вверх по улице. Странная это была пара. Впереди важно вышагивала высокая, тонкая, как жердь, Джоан Барт, а за нею семенил маленький, тщедушный Рыбкин, макушка которого едва доставала до плеча спутницы.
Барт сообщила Рыбкину, что прослушала курс политических наук в Гарвардском университете со специализацией по СССР и теперь приехала работать гидом в павильоне холодильников американской выставки.
На прощание Джоан Барт дала Рыбкину двадцать пять билетов и намекнула, что билеты должны попасть к людям, которым выставка наверняка понравится.
Джоан Барт встречалась с Рыбкиным еще шесть раз. Гид павильона холодильников снабжала агента антисоветскими книгами, газетами и журналами.
"Джоан Барт, - показывает Рыбкин, - и не скрывала, что ничего не понимает в холодильных установках, которые ей приходилось пропагандировать на Американской национальной выставке. Находясь в Москве, она пыталась собрать секретную информацию".
И в самом деле, гида американской выставки интересовали довольно необычайные вещи: где находятся научно-исследовательские институты, проектирующие спутники и космические ракеты, какова система учета офицеров запаса в военкоматах...
В квартире Рыбкина Джоан Барт разработала для него тщательный план поездки в Тульскую область для сбора шпионских сведении.
- Нас интересует экономическое состояние колхозов этой области, - сказала Барт. - Конечно, речь идет вовсе не о тех сведениях, которые публикуются в советской прессе. Эту информацию вы вышлите по адресу, который вам будет сообщен позже.
Но выехать в Тульскую область Ростиславу Рыбкину не удалось, равно как не удалось Вячеславу Репникову переправить секретную информацию за океан.
И на то были свои причины...
Напрасно заокеанский разведцентр слал тайнописные послания, снаряжал связных, пытаясь узнать, отчего вдруг замолчали Рештаков и Рыбкин, почему они не подают о себе никаких вестей. Оба предателя сидели в кабинете следователя и давали подробные показания. Пойманные с поличным, они поняли, что изворачиваться, врать бесполезно.
Репняков и Рыбкин рассказывали обо всем: о том, как попали в сети американской разведки, о шифрах, о средствах тайнописи, о конспиративных адресах, которыми щедро снабдили их заокеанские хозяева. Их показания изобличали еще раз изуверские дела господина Аллена Даллеса и его высоких единомышленников.
Да, не существует таких преступлений, на которые не пошли бы империалистические разбойники в своей звериной злобе к нашей Родине. Они засылают к нам воздушных пиратов, чтобы фотографировать оборонные объекты, наши промышленные центры, заводы, фабрики. Они забрасывают к нам шпионов, диверсантов и убийц. Они замышляют совершить идеологическую диверсию против нашей молодежи.
Вспомним, как в своем выступлении по московскому телевидению распинался господин Никсон, ратуя за "свободный" обмен книгами, журналами, газетами. Тщетные потуги! Обмен мы понимаем как равный, пропорциональный. А какой же это обмен, когда вместо нашей правды они предлагают нам свою гнусную ложь и злопыхательскую клевету?
Попытки господина Никсона добиться легальной пропаганды в нашей стране пресловутого американского образа жизни не увенчались успехом. Тогда на помощь Ричарду Никсону поспешил Аллен Даллес. Опираясь на спившихся, морально павших стиляг, американская разведка пытается отравить сознание молодежи ядом лживой буржуазной пропаганды. Порнографическими журналами, жевательной резинкой, рекламными портретами голливудских кинозвезд и королей джаза, контрабандными бутылками виски американские агенты надеются одурманить, развратить молодежь, увести с пути сознательной, активной жизни, толкнуть в болото пессимизма, аполитичности. Вот на что заокеанские толстосумы не жалеют своих золотых мешков!
Разумеется, американские вербовщики не сунутся на заводы, на шахты, в колхозы. Они прекрасно понимают, что миллионы нашей прекрасной, честной трудовой молодежи верны коммунистическим идеалам, беспредельно преданны своей великой Родине. Американские вербовщики обращают свои взоры на стиляг, спекулянтов, воров, пытаясь среди них найти своих подголосков.
Да, сначала Репников и Рыбкин были просто лоботрясами, стилягами. Потом они стали изменниками Родины. Сначала их попросили оказывать "туристам" и "коммерсантам" "мелкие услуги": собирать сплетни и слухи, распространять иностранные журналы, книжки, пластинки. Потом их заставили добывать шпионские сведения о расположении оборонных объектов и научно-исследовательских институтов, о дислокации войск... И нетрудно сказать, какой вред могли нанести нашему государству эти негодяи, если бы их вовремя не схватили за руку.
А ведь все это начиналось с пьяных оргий, с рок-н-ролла, с жевательной резинки. От безделья - к аполитичности, к низкопоклонству перед растленной моралью Запада, от низкопоклонства - к предательству, - вот как катились вниз эти подонки Репников и Рыбкин. Пусть-ка над этим хорошенько подумают все любителя праздности, безделья. Ведь паразитический образ жизни, презрение к честному труду, стремление пожить за чужой счет приводят к тягчайшим, непоправимым последствиям...
Если человек не хочет честно трудиться, не живет интересами всего общества, он отщепенец, отступник. А отступникам, отщепенцам не может быть пощады. Наши юноши и девушки не желают жить под одним небом со всеми этими местными чужестранцами - "Джони" и "Томми", раболепствующими перед жевательной резинкой и порнографическими галстуками. Наша молодежь не желает ходить с ними по одним улицам, дышать одним и тем же воздухом. Нас глубоко оскорбляет самое их присутствие в наших советских городах.
И, может быть, нужно провести широкий молодежный референдум и на основании этого демократического волеизъявления вытаскивать таких "Джони" и "Томми" куда-нибудь на Собачью площадку для всенародного осмеяния и устраивать над ними суровую гражданскую казнь.
Железной метлой нужно выметать подобную нечисть из нашей прекрасной жизни!
Оригинал взят у alexvadim в ПРОДАВШИЕ ДУШУ
Илья Шатуновский. "Комсомольская Правда", 30 августа - 1 сентября 1959 г.
Органами государственной безопасности пойманы с поличным и изобличены агенты американской разведки, уроженцы и жители Москвы Репников Вячеслав Алексеевич, 1935 года рождения, и Рыбкин Ростислав Леонидович, 1934 года рождения.
Репников и Рыбкин были завербованы сотрудниками американской разведки, которые приезжали в нашу страну под видом членов туристских групп, молодежных и иных делегаций.
Подлая, гнусная игра господина Аллена Даллеса! Он решил спекулировать на гостеприимстве и хлебосольстве советских людей, на их стремлении крепить дружеские связи со всеми народами земли, в том числе и с американским народом. Нет сомнения, что студенты, фермеры, учителя, деятели культуры и деловые люди Америки, входившие в состав этих делегаций, искренне возмутятся, узнав, что рядом с ними орудовали шпионы, эти наземные пауэрсы, делавшие свое грязное, омерзительное дело.
Сотрудники Центрального разведывательного управления США пытаются организовать широкую идеологическую диверсию против советской молодежи, отравить сознание юношей и девушек ядом буржуазной пропаганды, растлить ее духовно. Для осуществления своих гнусных целей Центральное разведывательное управление и завербовало Репникова и Рыбкина.
Кто же они такие - эти два изменника Родины, запродавшие свои души американской разведке? Репнинов и Рыбкин - закоренелые бездельники, стиляги, поставившие себя вне общества и мечтавшие всю жизнь просидеть за столиками ресторанов. Люди, лишенные высоких идеалов, люди без чести и совести, без всяких моральных устоев, они стали легкой добычей заокеанских вербовщиков.
Публикуемый нами очерк написан по материалам следствия и по рассказам чекистов, пресекших преступную деятельность агентов американской разведки.
Это начиналось так
Часы пробили одиннадцать, а Вячеслав Репников все еще нежится в постели. В комнату входит бабушка и виновато говорит:
- Ну, вставай же, Славик! Завтрак давно готов, стынет.
- Цыц ты, проклятая старуха! - кричит внук и замахивается ботинком.
У бабушки только и забот, что потакать во всем внуку. Когда Вячеславу было три года, умерла его мать. "Сироткой остался!" - вздыхала бабушка.
Правда, у Вячеслава был отец. Но он работал в другом городе и в Москву наведывался очень редко. Однако деньги отец присылал исправно.
Бабушка жалела "сиротку", а Вячеслав рос отъявленным дармоедом и иждивенцем.
- Выучи урок - дам денег на кино, - увещевала его бабушка.
Уроков Вячеслав не учил, но в кино тем не менее ходил.
Семь лет назад с грехом пополам он окончил десятилетку. Хотел поступить в институт, но провалился на экзаменах, Его товарищи шли на заводы, уезжали на стройки, а Вячеслав был неженкой, белоручкой. Ни разу в жизни он не держал в руках рубанка, пилы, молотка. Да что там молоток! Ему никогда не приходилось вычистить стой собственные ботинки. Это делала бабушка.
Вячеслава убеждали устроиться на работу.
- А куда я пойду? На стройку? - кривил рот бездельник - Это что: двое нагрузят, а я один вези? Поищите простаков в другом месте!
У Вячеслава не было ни настоящих друзей, ни большой мечты, ни забот. Днем Вячеслав бессмысленно болтался по улицам, а вечером в компании таких же бездельников, как и он сам, садился за столик в ресторане. А папа все высылал деньги. Впрочем, папиных переводов вскоре не стало хватать: пирушки требовали солидных средств. Вячеслав совершил уголовное преступление. Суд учел, что на скамье подсудимых сидит совсем еще молодой человек, и не стал наказывать его слишком строго.
Но этот урок ничему не научил Вячеслава. Теперь он стал бегать за иностранцами и выпрашивать у них тряпки.
Под вечер Вячеслав надевал узкие техасские брюки и спешил я большому фонтану ГУМа. Здесь собирались десять-пятнадцать стиляг, или, как они сами себя называли, "ребят из центра".
Это были такие же тряпичники, как и Вячеслав. Одни из них уже отбыли сроки наказания за кражи и мошенничества и теперь решили заняться действиями, не подпадающими под признаки статей Уголовного кодекса. Другие - маменькины сынки, избалованные карманными деньгами и папиными машинами. Была тут и "мелкота", промышляющая перепродажей всякого иностранного барахла. Была и своя "аристократия" - перекупщики долларов, фунтов, франков.
У этой публики своя мораль, свои критерии, свои взгляды на жизнь. Здесь модны фразы: "Деньги не пахнут", "Бери от жизни все". Долговязый небритый пижон запасся медицинской справкой, в которой сказано, что он является "психопатической личностью с элементами незрелости". Ему завидуют остальные: "Еще бы, с такой справкой можно нажраться я не заплатить в ресторане, укусить дружинника, городить всякую чушь".
В обличье этих людей уже нет ничего нашего, советского. Они весьма охотно откликаются на клички "Джони" или "Томми". С иностранцами, а также друг с другом они объясняются с помощью трех слов "бизнес", "деньги", "ресторан".
И все эти "Джони" и "Томми", мнящие себя оригинальными личностями, с нескрываемым презрением смотрят на наших ребят в девушек хотя бы потому, что они носят рубашки и блузы отечественного покроя.
Но вот в толпе мелькнула фигура иностранца, слышится незнакомая речь. И от независимого, скучающего вида, "Джони" и "Томми" не остается и следа. Изогнувшись в три погибели, стиляги устремляются навстречу заезжему гостю в надежде получить жевательную резинку, купить по случаю сорочку, обменять рубли На доллары.
Разные едут к нам иностранцы. Большинство приезжает к нам с чистым сердцем и открытой душой. Эти люди хотят понять и узнать ваш народ, поражающий весь мир своим мужеством, трудолюбием, честностью.
Но приезжают к нам и иные господа. Некий мистер хочет продать костюм и приобрести фотоаппарат, чтобы сделать бизнес у себя дома. К его услугам какой-нибудь "Джони", он же Вячеслав Репников.
А быть может, господин позволит себе пойти в ресторан с девочкой? Что ж, у Вячеслава есть одна хорошая знакомая Дашка-Дарлен. За сводничество Вячеслав берет совсем недорого: сто пятьдесят граммов и что-нибудь из закуски.
И вот Вячеслав сидит в ресторане. Иностранец щедр: Он берет не только салат, но и шашлык. Гость подливает водки в рюмку Дашки-Дарлен, а сам любопытствует:
- Где работаете, мистер Вячеслав? Нет, Вячеслав нигде не работает. Да и зачем?
Иностранец провозглашает тост за дружбу, аппетитно закусывает и объясняет:
- О, у вас мой характер! Я тоже нигде не работаю. Я бизнесмен. У меня есть такие купончики, я их стригу, отношу в банк и получаю столько долларов, сколько мне надо. Американский образ жизни, Запад! Демократия, как мы ее понимаем...
Господин снисходительно треплет стилягу по плечу, дарит ему жевательную резинку, зажигалку.
Два паразита - заокеанский и наш - расстаются большими друзьями. Заокеанский обещает нашему писать и с оказией прислать посылочку.
Случай этот вскоре представился. В Москву приехала группа журналистов. Они разыскали Вячеслава и передали ему пакет:
- Это вам подарок от вашего друга бизнесмена.
В посылке были пластинки с записями джазовой музыки, все та же жевательная резинка, свитер и пачка журналов.
- Прочтите как-нибудь на досуге, - сказали журналисты и повели Вячеслава в ресторан. - Друг нашего друга и наш друг!
Из ресторана подвыпившая компания перебралась в гостиницу. Журналисты вытащили бутылки и принялись разливать вино. Маленький кретинообразный человечек вдруг взвизгнул и грязно оскорбил русский народ.
Вячеслав вздрогнул. Он отставил рюмку и хотел было встать из-за стола: ведь он тоже русский, - значит, оскорбили и его. А вместе с ним оскорбили его покойную мать, отца, бабушку...
Вячеслав схватил было стакан, чтобы запустить им в обезьяний череп уродца, но рука его дрогнула, и капли виски брызнули на скатерть.
Сделаешь такое - значит, придется уйти. Значит, остаться без угощения в ресторане, без жевательной резинки, без подарков. А на что жить? Работать? Двое нагрузят, а один тащи? Нет, это было для него еще страшнее.
И Вячеслав остался.
Назавтра журналисты принялись снимать фильм о "типичной" Москве. Вячеслав таскал штативы и коробки с пленками, останавливал такси и помогал иностранцам объясняться с шоферами. Западные репортеры не посетили университет, не спустились в метро, не побывали в новых районах-новостройках. Зато они, радостно хохоча, кинулись фотографировать уборную, которая стояла возле деревянного домика, обреченного на слом.
Вячеслав понимал, что эти типы затеяли большую мерзость, хотят облить грязью его родной город. Но он смолчал и на этот раз, ведь его новые друзья обещали отблагодарить.
К обеду иностранцы закончили свои съемки и действительно дали Вячеславу кое-какие обноски из своего гардероба.
Спустя два месяца Вячеслава разыскал заезжий турист. Он передал ему подарки и от бизнесмена и от журналистов.
Турист не требовал от Вячеслава никаких услуг. Наоборот, он водил Вячеслава по ресторанам. Он всячески расхваливал жизнь в Америке и утверждал, что в Советском Союзе все плохо. Теперь у Вячеслава уже не возникало чувство протеста. Что поделаешь: кто платит за водку, тот избирает и тему для разговора...
Незадолго до отъезда турист попросил Вячеслава достать справочник квартирных телефонов, но непременно старого выпуска:
- Я буду звонить по квартирам, и мне наверняка во многих местах ответят, что хозяин арестован.
Просьба была необычной. Впрочем, Вячеслав решил, что его дело маленькое, и отправился в магазин.
Справочника Вячеслав не достал, но турист ничуть не огорчился.
- С тобой можно иметь дело! Ты настоящий парень, - сказал он и дал Вячеславу две книжки. - Прочти их и, если у тебя есть друзья, дай почитать им.
Вячеслав стал читать книги. Они содержали злостную клевету на советскую действительность, на социализм.
Если бы Репников хоть что-нибудь смыслил в жизни, он бы, конечно, только рассмеялся и выбросил всю эту книжную макулатуру в мусоропровод. Но откуда ему было знать жизнь? Когда один коммерсант спросил Вячеслава, сколько в Москве стоит килограмм хлеба, тот стал в тупик. Булки всегда покупала бабушка, а в ресторанах стоимость хлеба официант вписывает в общий счет, по которому к тому же не он платит. И чтобы все-таки выполнить просьбу иностранца, Вячеслав побежал в ближайшую булочную и навел справки у продавщицы.
Многого в американских книгах недоросль просто не понимал. Иные же вещи были ему доступны. "Деньги - все". "Живи ради денег". "За деньги ты купишь все, что тебе надо, - трубили заокеанские пропагандисты. Собственно, об этом же толковали "ребята из центра".
А между тем Вячеслава все время встречали какие-то иностранцы, передавали приветы н посылка от его старого знакомого - бизнесмена.
Вячеслав не задумывался, почему так долго помнит о нем бизнесмен, отчего он так щедр. Что сделал для него Вячеслав такого, чтобы тот был благодарен ему по гроб жизни? Познакомил с кривой шизофреничкой Дашкой-Дарлен? Но у бизнесмена были деньги, а за деньги в Америке покупаются даже голливудские кинозвезды. И почему солидные, степенные друзья бизнесмена, приезжая в Москву. непременно хотят с ним, Репниковым, поболтать, выпить?
А на самом деле Вячеслава Репникова уже давно изучало Центральное разведывательное управление США. "Туристы", "коммерсанты" и "журналисты" передавали его один другому, как эстафету, для дальнейшего изучения и обработки. Вячеслав и не подозревал, что все его разговоры с иностранцами тщательно записывались на портативные магнитофоны, что господа незаметно фотографируют его у себя в номерах, когда он пьет с ними виски, разглядывает антисоветские книги, принимает из их рук подарки. Он не догадывался, что уже со всеми потрохами куплен американской разведкой, подведен к самому краю пропасти, и достаточно лишь легкого толчка, чтобы он полетел вниз... Жизнь бездельника по-прежнему проходила в обществе ему подобных "Джони" и "Томми". Она вращалась по циклу: "бизнес", "деньги", "ресторан". До самого рассвета шли попойки, где стиляги, следуя западным образцам, танцевали рок-н-ролл вместе с придурковатыми Дашками-Дарлен.
А в одиннадцать часов утра бабушка тихо стучалась в комнату и осторожно, чтобы не разгневать внука, говорила:
- Ну вставай же, Славик! Завтрак давно на столе, стынет...
Фестивальная Москва 1957 года. Улицы расцвечены яркими красками, на площадях поет и танцует молодежь. Приветливые улыбки, дружеские рукопожатия, открытые сердца...
Но члена американской фестивальной делегации Ричарда Рено Лейна не интересовали ни горячие дискуссии, ни художественные конкурсы, ни спортивные состязания. По документам Лейн - студент Калифорнийского университета, а на деле он совсем другая птица.
Когда Репников узнал, что с ним хочет увидеться иностранец, он не придал этому особенного значения очередной привет от бизнесмена, очередной подарок.
Они встретились у подъезда гостиницы "Турист", поехали на улицу Горького, погуляли. Ну, конечно же, Лейн привез посылку Вячеславу. Он непременно вручит ее, но попозже. Всякие там безделицы и книжки у него где-то в багаже. А пока есть один деловой разговор. О чем же? Об этом Вячеслав узнает завтра.
- Встретимся на площади Маяковского у входа в метро.
На следующий вечер Лейн легонько взял под руку Вячеслава, отвел его в сторонку и начал разговор.
С первых же слов американца Вячеслав понял, что Лейн знает о нем все. Ему, например, известно, что в беседе с бизнесменом мистер Репников выражал желание убежать на Запад.
- А помните, вы писали нашим журналистам, что вам не нравятся некоторые советские порядки? - как бы между прочим заметил Лейн, попыхивая сигаретой. - Это письмо опубликовано в журнале "Ньюс уик" Правда, журнал пока еще не разгласил, кто написал это письмо. Но все бывает... Читатели могут захотеть узнать, кто же автор письма. Собственно, все теперь зависит только от вас...
Вячеслав сорвался с места.
- Спокойно, мистер Репняков. Бежать вам некуда, - сухо сказал Лейн. - Я делегат фестиваля, гость Москвы. Поверьте, я ничем не рискую. Рискуете вы...
По широкой площади Маяковского шли тысячи москвичей, неподалеку стояли милиционер и регулировщик. Нет, Вячеслав не был человеком, заброшенным на чужбину, его никто не пытал в застенке раскаленными углями, заставляя стать предателем. Он был у себя дома. Ему достаточно было крикнуть, протянуть руку, как десятки людей тут же пришли бы ему на помощь.
Но Вячеслав был презренным трусом. Он смертельно испугался этого наглого американца-вербовщика, который мог выдать его родному народу.
Вячеслав остался.
- Что вы от меня хотите? - еле слышно пролепетал он.
Лейн засмеялся:
- О, вот это уже деловой разговор. От вас хотят совсем немного. Вы, собственно, будете делать то, что делали до сих пор. Распространять западные книги и журналы среди молодежи. Собирать кампании, пить водку, танцевать рок-н-ролл, слушать западные передачи и рассказывать их содержание знакомым. Встречаться с иностранными делегатами, главным образом из нейтральных стран, и говорить им о жизни в Советском Союзе то, что говорили нашим общим друзьям. Возможно, к вам обратятся западные журналисты. Помогайте им собирать материал. Ваше имя они называть в печати не станут. Конечно, всем этим вы будете заниматься до тех пор, пока не получите новых инструкций.
Лейн пристально взглянул на Репникова и добавил:
- Но не вздумайте рассказывать о нашей беседе третьим лицам. Повторяю, рискуете вы, а не я. Я - гость Москвы. Мне в крайнем случае предложат покинуть пределы вашей страны. А вам ехать некуда. Вас посадят. Э, да я вижу, у вас скучный вид. Полноте! Молчите, и все будет о'кей!
"Гость Москвы" раскланяйся, назначив очередную явку на улице Горького у кафе "Мороженое". Встретившись, они пошли домой к Вячеславу, на 3-ю Тверскую-Ямскую улицу. Здесь Лейн передал Репникову целую кипу антисоветской литературы.
- Эти книги и журналы постарайтесь передавать другим людям, - сказал Лейн. - Лучше всего откройте журнальчик в метро, в троллейбусе. Кто-нибудь из ваших соседей обязательно заинтересуется картинками...
Американец инструктировал Репникова, одновременно уверяя, что никакая опасность ему не грозит.
- Вам же дают не бомбу, не пистолет. Ни стрелять, ни взрывать вас никто не просит. А что такое книжки? Пустяки. Мало ли какие книги вам могли подарить делегаты фестиваля.
Теперь американский вербовщик и его агент встречались почти каждый день. Лейн передавал Репникову грампластинки, книжки...
- Мы хотим ознакомить советских молодых людей с западным образом жизни, - говорил Лейн. - О, это очень важное дело...
В августе члены американской фестивальной делегации собрались посетить Китай. На прощанье Лейн надумал познакомить Репникова еще с одним своим московским знакомым.
- Я хочу, чтобы Ростислав Рыбкин стал вашим другом. Не исключена возможность, что вы будете работать вместе, как партнеры.
Все на той же площади Маяковского Лейн представил Репникову маленького, невзрачного человека в очках. Втроем они отправились в кафе "Отдых", чтобы выпить за знакомство и успех будущего предприятия. О деле они в этот день не говорили. Однако Репникову было ясно, что Рыбкин, так же как и он, дал согласие сотрудничать с американской разведкой.
Лейн уехал, а два предателя очень быстро нашли общий язык. Да и как не найти? Рыбкин, так же как и Репняков, был закоренелым бездельником, тунеядцем. Жизнь его тоже шла по циклу "бизнес", "деньги", "ресторан". Он тоже бегал за иностранцами, скупал валюту, перепродавал подарки.
"В том, что я изменил Родине, - пишет в своих показаниях Рыбкин, - определенную роль сыграло то, что я совсем не знал советской жизни, хотя и жил в Москве. Я читал книги западных авторов и журналы "Тайм", "Лайф" и "Лук", которые давали мне знакомые иностранцы. Постепенно я попал под влияние западной пропаганды и начал верить ее злобным выдумкам о жизни советских людей, стал принимать антисоветские басни за чистую монету!.."
Но не только это. Позорную роль в падении Ростислава сыграла его мать, воспитательница детского сада Ангелина Арсентьевна Рыбкина-Герман. Эта женщина отличалась неуемной жадностью.
- Приведи домой иностранцев, - шептала она сыну, - мы их напоим одним чаем, а они нам подарят кофточки.
Перед приходом заморских гостей Ангелина Арсентьевна убирала со стола новую скатерть и облачалась в рваное до неприличия платье.
- Пусть подумают, что мы бедные, больше дадут. Лишнее нам не повредит, - говорила она.
А когда приходили гости, то эта вполне обеспеченная женщина, как нищенка, протягивала руку за подаянием... Непередаваемая мерзость!
Между тем из Китая приехал Лейн. Он торопился. Ему надо было уже возвращаться домой, в Америку. В комнате у Рыбкина американский вербовщик собрал обоих агентов. Ричард Лейн дал им шифр и велел писать ему в город Монтерей штата Калифорния.
- По этому адресу вы должны прислать мне свои биографии и письменно подтвердить согласие сотрудничать с нами, - сказал Лейн. - Если я вам пришлю книжку, на которой будет значиться крестик, то вам нужно будет провести по страницам горячим утюгом: выступит тайный текст. Некоторые иностранцы, приезжающие в Москву, будут передавать от меня привет. Им надо помогать...
Лейн уехал. А спустя месяц Репников и Рыбкин написали ему письма, в которых дали согласие служить американской разведке. Эти письма, по совету Лейна, они отправили за рубеж с американской артисткой, гастролировавшей в нашей стране.
Предатели стали ждать приказа из-за океана...
Теперь Рыбкину и Репникову часто звонили приезжие иностранцы, назначали свидания. Вместе с приветами от Ричарда Лейна они передавали пачки антисоветской литературы, грампластинки, бутылки с виски.
Шпионов охватывал ужас. В письмах за океан они просили лишь об одном: "Помогите бежать на Запад, не бросайте нас тут".
Но кому на Западе были нужны такие подонки, как Репняков и Рыбкин? Там и без них хватает бездельников, которые способны лишь на то, чтобы пить виски и жрать яичницу с беконом.
А негодяи боялись даже своей собственной тени. Они начали следить друг за другом: не идет ли партнер в КГБ? Подозрения переходили в неприязнь. К тому же партнеры никак не могли разделить между собою заокеанские подачки. Каждому казалось, что другой берет себе большую и лучшую часть...
Однажды Вячеслав Репников обнаружил в почтовом ящике письмо. Судя по штемпелю, оно было опущено в Москве. И тем не менее его написал Лейн.
Старый знакомый уведомлял его, что по адресу "Москва, 9. До востребования" ему послана книга.
"Осторожно разрежь заднюю обложку этой книги", - писал американец.
Это была последняя весточка от Лейна. Агент-вербовщик закончил свою миссию и исчез, растворился в недрах заокеанского разведцентра.
Через несколько дней Репников зашел в девятое почтовое отделение. На его имя действительно уже прибыла бандероль из-за рубежа. Он схватил пакет, прибежал домой и сорвал обертку. Под ней оказалась толстая книга цветных иллюстраций "Венеция, которую я люблю".
Шпион закрыл дверь на ключ, задернул занавеску на окне и разрезал бритвой заднюю обложку книги. В массивном картоне был тайник. В нем лежали бумаги. Он взял их и стал читать:
"Дорогой друг! Наш общий друг, через которого вы получили книгу, сообщил нам о вашем согласии сотрудничать с Западом и заняться деятельностью в борьбе за эвентуальное освобождение СССР от коммунистической диктатуры.
В качестве официальных представителей нашего правительства (Какой позор! Официальные представители правительства Соединенных Штатов не брезгуют иметь дело с уголовным преступником, с подонком. - И. Ш.) мы желаем заверить вас в том, что мы с большим интересом отнеслись к вашей готовности сотрудничать и используем возможность, чтобы уведомить вас об этом официально.
Из писем, которые вы написали нашему общему другу, видно, что вы и ваш друг, который имеет имя, похожее на ваше (речь идет о Ростиславе Рыбкине. - И. Ш.), хотите работать вместе как партнеры..."
Официальные представители правительства США не скупились на посулы:
"Со временем мы поселим вас с комфортом и полной свободой на Западе".
В тайнике, помимо этого письма, были вложены копирки для тайнописи и инструкция. Официальные представители американского правительства сообщали Репникову, что в списке заокеанского разведцентра он будет отныне значиться под кличкой "Саша". Ему сообщался адрес для связи в городе Кембридже.
"Для вашего сведения, - уведомляли западные друзья", - сообщаем, что университет Гарвард находится в городе Кембридже. Открытый текст вашего, письма может иметь вид, как будто бы вы пишете учащемуся в университете".
Резникову давалось задание собирать шпионские сведения. Одновременно разведцентр советовал ему сократить до минимума свои встречи с иностранцами и вообще делать вид, что он взялся за ум.
И Вячеслав Репников "взялся за ум". Американский агент "Саша" старался угодить своим хозяевам, чтобы поскорее заслужить "комфорт" на Западе, обещанный ему разведцентром... В Миусском телефонном узле он выкрал паспорт у гражданина Л. Он пытался послать письмо в разведцентр и уведомить своих хозяев, что теперь имеет возможность получать корреспонденцию в разных почтовых отделениях Москвы по чужому паспорту. Он вовлек в свою преступную деятельность падшую женщину Елену Строеву, известную в подъездах московских гостиниц под кличкой "Маркиза". По его заданию "Маркиза" ловила на улице Горького мальчишек, спаивала и развращала их. У одного юнца, который тем не менее уже умел твердо держать в руке рюмку и скакать козлом в рок-н-ролле, "Маркиза" старалась узнать, приносит ли его отец, крупный конструктор, домой чертежи. Добытые "Маркизой" сведения Репников пытался переправить за океан...
...А что же делал в это время второй американский шпион?
Разведцентр тревожился: почему молчит Ростислав Рыбкин, что с ним случилось? Сотрудники центрального разведывательного управления еще не знали, что Репников просто повздорил с Рыбкиным и не показал ему шифры и инструкции, присланные в книге "Венеция, которую я люблю".
А Ростислав Рыбкин был жив и здоров. Он по-прежнему бегал к фонтану ГУМа, по-прежнему крутился вокруг иностранцев и пропадал на Американской национальной выставке, которая открылась в парке "Сокольники".
Как-то ему звонил иностранец, передал поклон от "знакомых люден" и сказал, что у него срочное и важное дело. Незнакомец назначил свидание у подъезда Большого театра. В назначенный час Рыбкин был на условленном месте. Он нервно ходил вокруг колонн, внимательно приглядывался к прохожим. Но иностранец так и не пришел и больше не подавал о себе никаких вестей.
"В чем дело? - беспокоился Рыбкин. - Неужели обо мне забыли?"
Но опасения предателя были напрасны. О нем помнили. В середине июля Рыбкин получил открытку от некоей Джоан Барт. Она писала, что их общие друзья просили с ним встретиться и кое-что ему передать. В открытке Джоан Барт давала телефон своего номера в гостинице "Останкино".
На следующий день они встретились на углу Неглинной и Театрального проезда, напротив кинотеатра "Метрополь", и пошли вверх по улице. Странная это была пара. Впереди важно вышагивала высокая, тонкая, как жердь, Джоан Барт, а за нею семенил маленький, тщедушный Рыбкин, макушка которого едва доставала до плеча спутницы.
Барт сообщила Рыбкину, что прослушала курс политических наук в Гарвардском университете со специализацией по СССР и теперь приехала работать гидом в павильоне холодильников американской выставки.
На прощание Джоан Барт дала Рыбкину двадцать пять билетов и намекнула, что билеты должны попасть к людям, которым выставка наверняка понравится.
Джоан Барт встречалась с Рыбкиным еще шесть раз. Гид павильона холодильников снабжала агента антисоветскими книгами, газетами и журналами.
"Джоан Барт, - показывает Рыбкин, - и не скрывала, что ничего не понимает в холодильных установках, которые ей приходилось пропагандировать на Американской национальной выставке. Находясь в Москве, она пыталась собрать секретную информацию".
И в самом деле, гида американской выставки интересовали довольно необычайные вещи: где находятся научно-исследовательские институты, проектирующие спутники и космические ракеты, какова система учета офицеров запаса в военкоматах...
В квартире Рыбкина Джоан Барт разработала для него тщательный план поездки в Тульскую область для сбора шпионских сведении.
- Нас интересует экономическое состояние колхозов этой области, - сказала Барт. - Конечно, речь идет вовсе не о тех сведениях, которые публикуются в советской прессе. Эту информацию вы вышлите по адресу, который вам будет сообщен позже.
Но выехать в Тульскую область Ростиславу Рыбкину не удалось, равно как не удалось Вячеславу Репникову переправить секретную информацию за океан.
И на то были свои причины...
Напрасно заокеанский разведцентр слал тайнописные послания, снаряжал связных, пытаясь узнать, отчего вдруг замолчали Рештаков и Рыбкин, почему они не подают о себе никаких вестей. Оба предателя сидели в кабинете следователя и давали подробные показания. Пойманные с поличным, они поняли, что изворачиваться, врать бесполезно.
Репняков и Рыбкин рассказывали обо всем: о том, как попали в сети американской разведки, о шифрах, о средствах тайнописи, о конспиративных адресах, которыми щедро снабдили их заокеанские хозяева. Их показания изобличали еще раз изуверские дела господина Аллена Даллеса и его высоких единомышленников.
Да, не существует таких преступлений, на которые не пошли бы империалистические разбойники в своей звериной злобе к нашей Родине. Они засылают к нам воздушных пиратов, чтобы фотографировать оборонные объекты, наши промышленные центры, заводы, фабрики. Они забрасывают к нам шпионов, диверсантов и убийц. Они замышляют совершить идеологическую диверсию против нашей молодежи.
Вспомним, как в своем выступлении по московскому телевидению распинался господин Никсон, ратуя за "свободный" обмен книгами, журналами, газетами. Тщетные потуги! Обмен мы понимаем как равный, пропорциональный. А какой же это обмен, когда вместо нашей правды они предлагают нам свою гнусную ложь и злопыхательскую клевету?
Попытки господина Никсона добиться легальной пропаганды в нашей стране пресловутого американского образа жизни не увенчались успехом. Тогда на помощь Ричарду Никсону поспешил Аллен Даллес. Опираясь на спившихся, морально павших стиляг, американская разведка пытается отравить сознание молодежи ядом лживой буржуазной пропаганды. Порнографическими журналами, жевательной резинкой, рекламными портретами голливудских кинозвезд и королей джаза, контрабандными бутылками виски американские агенты надеются одурманить, развратить молодежь, увести с пути сознательной, активной жизни, толкнуть в болото пессимизма, аполитичности. Вот на что заокеанские толстосумы не жалеют своих золотых мешков!
Разумеется, американские вербовщики не сунутся на заводы, на шахты, в колхозы. Они прекрасно понимают, что миллионы нашей прекрасной, честной трудовой молодежи верны коммунистическим идеалам, беспредельно преданны своей великой Родине. Американские вербовщики обращают свои взоры на стиляг, спекулянтов, воров, пытаясь среди них найти своих подголосков.
Да, сначала Репников и Рыбкин были просто лоботрясами, стилягами. Потом они стали изменниками Родины. Сначала их попросили оказывать "туристам" и "коммерсантам" "мелкие услуги": собирать сплетни и слухи, распространять иностранные журналы, книжки, пластинки. Потом их заставили добывать шпионские сведения о расположении оборонных объектов и научно-исследовательских институтов, о дислокации войск... И нетрудно сказать, какой вред могли нанести нашему государству эти негодяи, если бы их вовремя не схватили за руку.
А ведь все это начиналось с пьяных оргий, с рок-н-ролла, с жевательной резинки. От безделья - к аполитичности, к низкопоклонству перед растленной моралью Запада, от низкопоклонства - к предательству, - вот как катились вниз эти подонки Репников и Рыбкин. Пусть-ка над этим хорошенько подумают все любителя праздности, безделья. Ведь паразитический образ жизни, презрение к честному труду, стремление пожить за чужой счет приводят к тягчайшим, непоправимым последствиям...
Если человек не хочет честно трудиться, не живет интересами всего общества, он отщепенец, отступник. А отступникам, отщепенцам не может быть пощады. Наши юноши и девушки не желают жить под одним небом со всеми этими местными чужестранцами - "Джони" и "Томми", раболепствующими перед жевательной резинкой и порнографическими галстуками. Наша молодежь не желает ходить с ними по одним улицам, дышать одним и тем же воздухом. Нас глубоко оскорбляет самое их присутствие в наших советских городах.
И, может быть, нужно провести широкий молодежный референдум и на основании этого демократического волеизъявления вытаскивать таких "Джони" и "Томми" куда-нибудь на Собачью площадку для всенародного осмеяния и устраивать над ними суровую гражданскую казнь.
Железной метлой нужно выметать подобную нечисть из нашей прекрасной жизни!