Семейные саги
Мама продолжает рассказывать под запись истории про семью. Пока мы покрываем жизнь все той же самой старшей сестры.
Она и сама шила, и вышла замуж в семью портных, так что занялась этим уже с размахом. В семье той были самые разные машины для шитья - большие для меха и кожи и хорошенький зингер для белошвейных работ Вот на нем она и шила - платья-блузки-юбки.
К войне в семье была куча мелких детей - младшие дети бабушки и старшие дети ее старших дочерей. Мама говорит - мы и не играли с другими детьми, у нас дома был свой детский сад.
В войну забрали из семьи троих - юного бабушкиного сына Петечку и мужей двух старших дочерей. Петечку убили сразу, он был в тех полушкольных рядах, которые почти без оружия были брошены в мясорубку. Муж второй сестры погиб еще в финскую войну. А Парфен, муж старшей сестры был ранен, но остался жив и прошел всю войну. С ранением его привезли в кировский госпиталь, и жена его зимой, оставив детей на бабушку пошла пешком несколько десятков километров туда, чтобы его увидеть. В госпиталь ее не пустили, но кто-то шепнул ей, у какого окна муж лежит. Она простояла под окнами несколько дней в надежде его увидеть, но так и не смогла. Вернулась опять пешком домой. Побывку ему не дали - отправили обратно на фронт.
Так он дошел до Румынии-Венгрии на то время, когда война закончилась. Но домой их не отпустили, перекинули на Дальний Восток, и там он прослужил еще год.
Старшая сестра мамы билась как могла - и шила. И внезапно - фотографировала! Удивительное дело - в глухой староверской деревне, без нынешних телевизоров-интернетов, без радио, и даже без газет-книг - все это считалось грехом - она каким-то образом научилась фотографировать. С помощью родителей купила все оборудование - и камеру, и все для проявки и печати. Дед сколотил ей в углу прихожей, под теми полатями, где она спала когда-то, будочку для печати фото, даже сделали красный свет (как интересно в отсутствии электричества?) Снимала она на стеклянные пластины, проявляла их и печатала фото. Приходили к ней со всей округи и из дальних мест. На бок избы вешали большой серый задник, выносили стулья и табуретки - и увековечивали заказчиков. Деньги были не очень в ходу, платили и за шитье и за фото продуктами - ковшик муки, картошка, яйца. Раздавать заказы и взимать плату она посылала ораву младших, и те радостно бегали по домам в окрестных деревнях. Так она содержала детей, пока не вернулся муж.
Он рассказывал, что выжил скорее всего благодаря своему умению шить. Часто его вызывали в штаб - подгонять и перешивать форму офицерам, шить разные мелочи. Так что отделался только одним ранением.
Мама говорит, что старшая сестра была копия бабушки - яркая, темноволосая и черноглазая. Но сама была маленькая и нежная, с художественными наклонностями - оттуда и шитье и фотографирование. Вскоре они уехали довольно далеко, туда, где были большие леспромхозы и мужу ее была работа. Увезла она своих троих детей и детская компания поредела.
Она и сама шила, и вышла замуж в семью портных, так что занялась этим уже с размахом. В семье той были самые разные машины для шитья - большие для меха и кожи и хорошенький зингер для белошвейных работ Вот на нем она и шила - платья-блузки-юбки.
К войне в семье была куча мелких детей - младшие дети бабушки и старшие дети ее старших дочерей. Мама говорит - мы и не играли с другими детьми, у нас дома был свой детский сад.
В войну забрали из семьи троих - юного бабушкиного сына Петечку и мужей двух старших дочерей. Петечку убили сразу, он был в тех полушкольных рядах, которые почти без оружия были брошены в мясорубку. Муж второй сестры погиб еще в финскую войну. А Парфен, муж старшей сестры был ранен, но остался жив и прошел всю войну. С ранением его привезли в кировский госпиталь, и жена его зимой, оставив детей на бабушку пошла пешком несколько десятков километров туда, чтобы его увидеть. В госпиталь ее не пустили, но кто-то шепнул ей, у какого окна муж лежит. Она простояла под окнами несколько дней в надежде его увидеть, но так и не смогла. Вернулась опять пешком домой. Побывку ему не дали - отправили обратно на фронт.
Так он дошел до Румынии-Венгрии на то время, когда война закончилась. Но домой их не отпустили, перекинули на Дальний Восток, и там он прослужил еще год.
Старшая сестра мамы билась как могла - и шила. И внезапно - фотографировала! Удивительное дело - в глухой староверской деревне, без нынешних телевизоров-интернетов, без радио, и даже без газет-книг - все это считалось грехом - она каким-то образом научилась фотографировать. С помощью родителей купила все оборудование - и камеру, и все для проявки и печати. Дед сколотил ей в углу прихожей, под теми полатями, где она спала когда-то, будочку для печати фото, даже сделали красный свет (как интересно в отсутствии электричества?) Снимала она на стеклянные пластины, проявляла их и печатала фото. Приходили к ней со всей округи и из дальних мест. На бок избы вешали большой серый задник, выносили стулья и табуретки - и увековечивали заказчиков. Деньги были не очень в ходу, платили и за шитье и за фото продуктами - ковшик муки, картошка, яйца. Раздавать заказы и взимать плату она посылала ораву младших, и те радостно бегали по домам в окрестных деревнях. Так она содержала детей, пока не вернулся муж.
Он рассказывал, что выжил скорее всего благодаря своему умению шить. Часто его вызывали в штаб - подгонять и перешивать форму офицерам, шить разные мелочи. Так что отделался только одним ранением.
Мама говорит, что старшая сестра была копия бабушки - яркая, темноволосая и черноглазая. Но сама была маленькая и нежная, с художественными наклонностями - оттуда и шитье и фотографирование. Вскоре они уехали довольно далеко, туда, где были большие леспромхозы и мужу ее была работа. Увезла она своих троих детей и детская компания поредела.