Издатель и автор
Продолжение про издательство, начало тут.
С Пушкиным дело затягивалось, а муж хотел напечатать что-то сразу. И тут случилось удачное совпадение.
Я перечитывала Барбару Шер и мне вновь у нее понравилась идея вечеринки идей. И я объявила такую в жж. В правилах там: человек должен описать свое желание, а потом рассказать, какие препятствия стоят на пути его выполнения. А остальные участники придумывают, как это препятствие обойти и делятся ресурсами.
Неожиданно для меня там было много желаний про работу с книгами. И в том числе желание книгу напечатать. О! - сказала я. - Давайте напечатаем!
Автора я знала по жж, слог у нее увлекательный, тема очень интересная и многим интересная - иммиграция в США, так что я заранее представляла, что книга должна быть интересной.
На второй вечеринке идей я уже прямо сказала, что нам нужны авторы. И пошел поток авторов:)
На этом месте я сказала мужу - издательство твое? Вот, я тебе привела народ, но ты сам будешь все читать, сам думать и сам отбирать. Выписывай всех из коментов, вот тебе все форварды писем, которые мне на почту пришли, и копиии всех сообщений в личку. Читай, разговаривай с авторами, думай.
И он стал читать все подряд - и любовные романы, и фэнтези, и детские книги, и воспоминания, и исторические повести - много всего. С детским помогала сестрица - кого и спрашивать, как не заслуженного детского писателя. Я из любопытства заглядывала в самое начало - исключительно для понимания, умеет ли человек управляться со словами в принципе.
И оказалось, что с той стороны рукописи все выглядит иначе.
Что нужно автору? Чтобы его напечатали. Чтобы кто-то решил, что это стоит привести в буквы на бумаге и отпустить в мир. Вот это вот «напечатали» практически конечная цель у писателя.
А у издателя нет. Для него предмет - книга с запечатанными страницами - всего лишь середина пути. Ему нужно, чтобы книгу стали покупать и она в идеале принесла прибыль. А это означает - она должна быть представлена тем, кому это интересно - при условии, что такая группа людей вообще существует.
И тут у издателя множество соображений.Его обычная аудитория, которая знает его книги - она благосклонно отнесется к этой новой? Или она будет совсем этой группе неинтересна? Или еще хуже - вызовет отторжение? Будет ли книга странным одиночным кваком - или у нее есть какая-то линия внутри издательства? Есть ли сейчас интерес к такому? Или он еще не появился? Или уже прошел и это скучно и старомодно? И вообще - нравится ли самому издателю эта книга? По вкусу ли она лично ему?
Для автора отказ напечатать означает что ему отказали в таланте. Прямо вот так сказали: таланта у вас нет, книга не удалась, никому она не нужна. То есть вот буквально он воспринимает это так, что мир снаружи высказался про него, про его суть, про его существование. И постановил в этом существовании ему отказать.
Мы же помним, что для автора это высшая точка взлета, конечная цель, то, что оправдывает его труды и дает им клеймо «я чего-то стою».
А для издателя оценивать автора, ставить ему судьбоносное клеймо - вообще не работа. Он оценивает на входе из стекающихся ручьев текстов - кого впустить и запустить весь этот цикл работы - так, чтобы работа эта не была зря и книга получила умеренный или оглушительный, но успех там, в далеком конце. И надежных предсказаний, что это получится, у него почти нет.
Мы все знаем истории, когда книги не вызывали интереса, а через 10-15 лет становились бестселлерами. Или, когда книга вспыхнула - но так время повернулось, что тема ее быстро устарела и стала ненужной. И все вспоминают Роулинг - вот, мол, 140 издательств ей отказали, дураки, а вышел мега-бестселлер. При этом мог и не выйти! Мало ли историй про волшебные школы и несчастных сироток? Но эта как-то легла на душу - детям того именно поколения, того именно времени, той именно культурной обстановки. Но никакой гарантии этом при старте дать нельзя было.
Но история Роулинг создает еще один неверный образ - книга, может быть, в будущем обречена на миллионы читателей и баксов но между нею и миллионом баксов стоит издатель. Вот прямо встал на дороге и не пускает:)
Но это все иллюзия. И издатель меньше всего думает о том, как встать на пути авторского успеха. Он думает о своем, ежедневном, рабочем. Подходит ли издательству книга? Есть ли для нее ниша? Можно ли будет сделать какую-то серию в этом духе? Не подорвет ли он доверие читателей предыдущего? Не издали ли они только что практически такое же? Нравится ли ему самом такая литература?
И когда он решает этот текст не брать - он не собирается этим сказать автору: я отказываю тебе в существовании!
Он обычно пишет чистую правду (которой автор не верит, - «отказать в существовании» для него гораздо более правдоподобно). Он пишет - это не в тему нашего издательства. И ведь так бывает. Вот та же Роулинг - откуда мы знаем, кто были те 140 издателей, которые ей отказали? Если это норвежское маленькое издательство, которое печатает книги про бурение шельфа и моторы нефтедобывающих механизмов? Они ведь стопроцентно откажут со словами «не наш профиль». А даже если и напечатают? На этом сага про бедного талантливого сиротку могла и закончиться:)
Или - мы только что практически такую же книгу напечатали, не хотим рассеивать внимание покупателей. Автор опять не верит:) Даже если ему сказали - если у вас есть еще что-то - присылайте! Эти просьбы, которые могут быть вполне искренними, автор посчитает за издевательство и отписку.
Или даже - нам понравился ваш стиль, нет ли у вас чего-то другого, более актуального? И это тоже означает, что издатель оценил, и если бы это было что-то иное (он сам не знает, что) - может быть взял бы. Автор же читает это не только как «отказываем тебе в существовании» - но еще и как издевательское принуждение его быть не самим собой, а каким-то угодливым клоуном.
Но на деле издатель так все и пишет изнутри своего дела, думая только о своем деле, а не о том, как поднять автора до небес или низвергнуть его в пучину отчаяния.
И поскольку предсказать успех или провал почти невозможно, самое теплое на что издатель ориентируется - это нравится ли ему самому этот текст. И жанр такой, и стиль такой, и сюжет такой.
Помните я писала историю про конкурс дизайнеров? В одном из них один прием считали банальным, скучным и практически позорным - а в другом конкурсе, другой дизайнер-судья этим же восхищался, считал за оригинальность и автора превозносил. И вывод мой был таков: победа или выигрыш в каком-то конкурсе не означает объективного универсального суждения о вашем таланте и произведении - это зачастую просто совпадение или несовпадение со вкусами судей.
Так и тут - издателю приятнее издавать то, что ему лично нравится.
Это вот все я стала видеть с этой стороны процесса - и расклад другой, и эмоции другие, и намерения иные.
В нашем же случае, начитавшись до одури разных текстов, владелец издательства понял, что у него есть критерии - может всегда были и стали ясны, а может откристаллизовались из чтения.
Во-первых, книга должна быть интересна зарубежному русскоязычному читателю. Отличное исследование про исторические места и знаменитых людей Сыктывкара может быть отлично написано - но совершенно не имеет читателей в Америке. А мы издаем в главном расчете на них и на продажи на Амазоне.
К детским книгам в этом разрезе особенно иные требования. Они должны быть на русском языке, но про заграничную понятную жизнь. (Два или три будущих проекта в этом наметились!)
Во-вторых, издатель понял, что не хочет (по крайней мере сейчас) печатать литературу - фэнтези, роман, любовную историю, комические приключения героев. Оказывается его привлекает нон-фикшен - реальные истории или помогающие, просвещающие книги.
И в-третьих, во всем оказался общий знаменатель - он хочет напечатать книги, которые ему лично нравятся. Вверх от «нормально» нравятся. А надо сказать, из-за узости знакомых жены издателя, неумело написанной графомании никто не присылал, все было как минимум нормально написано.
Таким образом в первом наборе для печати поток сузился до двух книг. Истории семьи с внезапно заболевшим ребенком и как они это преодолевали. И уникального путеводителя по иммиграции для тех, у кого есть предпринимательский талант и/или большие деньги.
Продолжение следует.
С Пушкиным дело затягивалось, а муж хотел напечатать что-то сразу. И тут случилось удачное совпадение.
Я перечитывала Барбару Шер и мне вновь у нее понравилась идея вечеринки идей. И я объявила такую в жж. В правилах там: человек должен описать свое желание, а потом рассказать, какие препятствия стоят на пути его выполнения. А остальные участники придумывают, как это препятствие обойти и делятся ресурсами.
Неожиданно для меня там было много желаний про работу с книгами. И в том числе желание книгу напечатать. О! - сказала я. - Давайте напечатаем!
Автора я знала по жж, слог у нее увлекательный, тема очень интересная и многим интересная - иммиграция в США, так что я заранее представляла, что книга должна быть интересной.
На второй вечеринке идей я уже прямо сказала, что нам нужны авторы. И пошел поток авторов:)
На этом месте я сказала мужу - издательство твое? Вот, я тебе привела народ, но ты сам будешь все читать, сам думать и сам отбирать. Выписывай всех из коментов, вот тебе все форварды писем, которые мне на почту пришли, и копиии всех сообщений в личку. Читай, разговаривай с авторами, думай.
И он стал читать все подряд - и любовные романы, и фэнтези, и детские книги, и воспоминания, и исторические повести - много всего. С детским помогала сестрица - кого и спрашивать, как не заслуженного детского писателя. Я из любопытства заглядывала в самое начало - исключительно для понимания, умеет ли человек управляться со словами в принципе.
И оказалось, что с той стороны рукописи все выглядит иначе.
Что нужно автору? Чтобы его напечатали. Чтобы кто-то решил, что это стоит привести в буквы на бумаге и отпустить в мир. Вот это вот «напечатали» практически конечная цель у писателя.
А у издателя нет. Для него предмет - книга с запечатанными страницами - всего лишь середина пути. Ему нужно, чтобы книгу стали покупать и она в идеале принесла прибыль. А это означает - она должна быть представлена тем, кому это интересно - при условии, что такая группа людей вообще существует.
И тут у издателя множество соображений.Его обычная аудитория, которая знает его книги - она благосклонно отнесется к этой новой? Или она будет совсем этой группе неинтересна? Или еще хуже - вызовет отторжение? Будет ли книга странным одиночным кваком - или у нее есть какая-то линия внутри издательства? Есть ли сейчас интерес к такому? Или он еще не появился? Или уже прошел и это скучно и старомодно? И вообще - нравится ли самому издателю эта книга? По вкусу ли она лично ему?
Для автора отказ напечатать означает что ему отказали в таланте. Прямо вот так сказали: таланта у вас нет, книга не удалась, никому она не нужна. То есть вот буквально он воспринимает это так, что мир снаружи высказался про него, про его суть, про его существование. И постановил в этом существовании ему отказать.
Мы же помним, что для автора это высшая точка взлета, конечная цель, то, что оправдывает его труды и дает им клеймо «я чего-то стою».
А для издателя оценивать автора, ставить ему судьбоносное клеймо - вообще не работа. Он оценивает на входе из стекающихся ручьев текстов - кого впустить и запустить весь этот цикл работы - так, чтобы работа эта не была зря и книга получила умеренный или оглушительный, но успех там, в далеком конце. И надежных предсказаний, что это получится, у него почти нет.
Мы все знаем истории, когда книги не вызывали интереса, а через 10-15 лет становились бестселлерами. Или, когда книга вспыхнула - но так время повернулось, что тема ее быстро устарела и стала ненужной. И все вспоминают Роулинг - вот, мол, 140 издательств ей отказали, дураки, а вышел мега-бестселлер. При этом мог и не выйти! Мало ли историй про волшебные школы и несчастных сироток? Но эта как-то легла на душу - детям того именно поколения, того именно времени, той именно культурной обстановки. Но никакой гарантии этом при старте дать нельзя было.
Но история Роулинг создает еще один неверный образ - книга, может быть, в будущем обречена на миллионы читателей и баксов но между нею и миллионом баксов стоит издатель. Вот прямо встал на дороге и не пускает:)
Но это все иллюзия. И издатель меньше всего думает о том, как встать на пути авторского успеха. Он думает о своем, ежедневном, рабочем. Подходит ли издательству книга? Есть ли для нее ниша? Можно ли будет сделать какую-то серию в этом духе? Не подорвет ли он доверие читателей предыдущего? Не издали ли они только что практически такое же? Нравится ли ему самом такая литература?
И когда он решает этот текст не брать - он не собирается этим сказать автору: я отказываю тебе в существовании!
Он обычно пишет чистую правду (которой автор не верит, - «отказать в существовании» для него гораздо более правдоподобно). Он пишет - это не в тему нашего издательства. И ведь так бывает. Вот та же Роулинг - откуда мы знаем, кто были те 140 издателей, которые ей отказали? Если это норвежское маленькое издательство, которое печатает книги про бурение шельфа и моторы нефтедобывающих механизмов? Они ведь стопроцентно откажут со словами «не наш профиль». А даже если и напечатают? На этом сага про бедного талантливого сиротку могла и закончиться:)
Или - мы только что практически такую же книгу напечатали, не хотим рассеивать внимание покупателей. Автор опять не верит:) Даже если ему сказали - если у вас есть еще что-то - присылайте! Эти просьбы, которые могут быть вполне искренними, автор посчитает за издевательство и отписку.
Или даже - нам понравился ваш стиль, нет ли у вас чего-то другого, более актуального? И это тоже означает, что издатель оценил, и если бы это было что-то иное (он сам не знает, что) - может быть взял бы. Автор же читает это не только как «отказываем тебе в существовании» - но еще и как издевательское принуждение его быть не самим собой, а каким-то угодливым клоуном.
Но на деле издатель так все и пишет изнутри своего дела, думая только о своем деле, а не о том, как поднять автора до небес или низвергнуть его в пучину отчаяния.
И поскольку предсказать успех или провал почти невозможно, самое теплое на что издатель ориентируется - это нравится ли ему самому этот текст. И жанр такой, и стиль такой, и сюжет такой.
Помните я писала историю про конкурс дизайнеров? В одном из них один прием считали банальным, скучным и практически позорным - а в другом конкурсе, другой дизайнер-судья этим же восхищался, считал за оригинальность и автора превозносил. И вывод мой был таков: победа или выигрыш в каком-то конкурсе не означает объективного универсального суждения о вашем таланте и произведении - это зачастую просто совпадение или несовпадение со вкусами судей.
Так и тут - издателю приятнее издавать то, что ему лично нравится.
Это вот все я стала видеть с этой стороны процесса - и расклад другой, и эмоции другие, и намерения иные.
В нашем же случае, начитавшись до одури разных текстов, владелец издательства понял, что у него есть критерии - может всегда были и стали ясны, а может откристаллизовались из чтения.
Во-первых, книга должна быть интересна зарубежному русскоязычному читателю. Отличное исследование про исторические места и знаменитых людей Сыктывкара может быть отлично написано - но совершенно не имеет читателей в Америке. А мы издаем в главном расчете на них и на продажи на Амазоне.
К детским книгам в этом разрезе особенно иные требования. Они должны быть на русском языке, но про заграничную понятную жизнь. (Два или три будущих проекта в этом наметились!)
Во-вторых, издатель понял, что не хочет (по крайней мере сейчас) печатать литературу - фэнтези, роман, любовную историю, комические приключения героев. Оказывается его привлекает нон-фикшен - реальные истории или помогающие, просвещающие книги.
И в-третьих, во всем оказался общий знаменатель - он хочет напечатать книги, которые ему лично нравятся. Вверх от «нормально» нравятся. А надо сказать, из-за узости знакомых жены издателя, неумело написанной графомании никто не присылал, все было как минимум нормально написано.
Таким образом в первом наборе для печати поток сузился до двух книг. Истории семьи с внезапно заболевшим ребенком и как они это преодолевали. И уникального путеводителя по иммиграции для тех, у кого есть предпринимательский талант и/или большие деньги.
Продолжение следует.