Каштанка. Часть третья
Да, я все знаю про перерывы:) Но вот выпало из списка дел - и я написала кусок продолжения "Каштанки". Все части тут. За годы можно и забыть начало:), так что читайте снизу.
______________________
Эла помогала преподавательнице в устройстве студенческой конференции, печатала бумаги, охотно командовала младшекурсниками, бегала на кафедру с материалами. И вот однажды, когда она стояла в проходе между столами, накрытыми толстыми скатертями, сортируя бумаги, сзади кто-то прошел и дернул ее за кудрявую прядь. Она сердито обернулась - и обомлела. Это был очень высокий молодой человек невыносимой красоты. Блондин с очень бледным лицом, абсолютно античной скульптурной лепкой головы, крупным скульптурным носом.И он улыбался Эле, совершенно отчетливо именно ей. Я видел его, рассказывал Петр, нужно было как-то поговорить, и я понял, что она не преувеличивала нисколько. Вот у Танечки есть книга с античными скульптурами и там голова какого-то красавчика, Анти-кого-то. - Антиной, подсказала я. - Этот ее блондин был вылитый этот Антиной. У него даже завитки волос были почти белые и лежали по голове как у скульптуры. И кожа была бледная, как будто прозрачная немного. Как алебастр, опять подсказала подкованная я. И нос такой прямой, как по линейке, и губы очень такие гнутые, и глаза овальные и большие. Не в моем вкусе, но я понимаю, что девушкам он казался прекрасным, как бог.
Антиной что-то пошутил, помог донести бумаги, старушка с кафедры расцвела. После конференции он уговорил ее остаться на вечеринку, там танцевал подчеркнуто с нею и всячески обхаживал. У Элы заболела шея в конце вечера, Антиной был высокого роста и говорить с ним нужно было, закидывая голову. Он оказался аспирантом с исторической кафедры, душа компании аспирантов и старшекурсников. Эла сначала поверить не могла своему счастью, но очень быстро это сменилось чувством - ну конечно же! А как иначе! Ведь она всегда знала, что такая замечательная и прекрасная, просто некому было это оценить, а теперь ей досталось совершенно заслуженное.
У них начался роман. Про себя Эла называла его Полубогом, потом начала называть и вслух как ласковое и чуть насмешливое прозвище. Полубог ухаживал за Элой активно и бурно, обаял и маму и бабушку, ел их стряпню, страшно хваля. Эла теперь свысока глядела на однокурсниц - у них ровесники, глупые студенты, а нее практически взрослый человек, аспирант. Мама ее обзвонила всех подруг, невзначай упоминая «молодого человека Элы», пишущего диссертацию, благородного и воспитанного, «прекрасная пара, прекрасная». Вскоре он уговорил Элу заняться с ним сексом. Впрочем и уговаривать долго не пришлось - Эле хотелось доказать всем однокурсницам, что у нее в отличие от них все серьезно и по-взрослому.
Время шло, Эла закончила последний курс, усилиями родительских знакомых осталась работать на кафедре и сама стала думать о поступлении в аспирантуру, хотя никаких научных работ ей писать не хотелось. Полубог уплетал бабушкины пирожки, спал с Элой либо в своей квартирке, которую снимал пополам с другим аспирантом, либо на даче у Элиных родителей, но никуда дальше эти отношения не шли. У меня же диссертация, восклицал он. Я должен сначала разобраться с наукой, а потом уже думать о себе. Диссертация шла не торопясь, Эла кивала головой - она же была не больно какая-то клушка.
И тут Полубог уехал! Он сообщил это Эле между делом - что переедет в северную столицу, там больше материалов по его работе, он договорился с их историческо кафедрой и будет работать там. Он был по-прежнему небрежно и весело ласков, уверял, что все прекрасно, и что его ждет большое будущее. Если внимательно прислушаться, можно было, однако услышать, что про Элу и будущее в одном и том же предложении не говорилось.
Теперь Эла ездила к нему. А что, всего лишь ночь в поезде. Трудно было скоординировать время, чтобы и ее отпустили, и он был свободен. Но она устраивала все удачно по первому его звонку. Временами, чтобы смочь с ним спать, она даже переносила месячные. Ее научили молодые преподавательницы на кафедре. Если поездка явно выпадает на мокрые дни, нужно пить таблетки и продолжать их пить после окончания, взяв из другой пачки - и пока пьешь, ничего не придет. Но Полубог оказывался то и дело занятым - то не мог ее встретить именно в эти дни, то пропадал где-то. Наконец и спать с нею стал через раз. Особенно это было обидно в тот раз, когда она вырвалась на три дня и заранее перенесла все женские неприятности на потом.
Она сама и мама с бабушкой все еще важно рассказывали, какой у нее умный и важный молодой человек, какая карьера в науке открывается перед ним, но Эла начинала чувствовать, что дела идут куда-то не туда. Она вложила в это уже почти четыре года, пора получать какую-то отдачу. Мужчины глупые, сами не знают, что захотят, поэтому Эла должна все взять в свои руки, поговорить ласково, но твердо и определить, где и как они будут жить совместно. Слово «женитьба» она не упоминала, эвфемизмом этого было «жить совместно», но всем же понятно. И вот как раз, когда Эла после очередного возвращения оттачивала текст - сначала пожурить, потом ободрить, затем мягкий ультиматум и так, будто он сам пришел к решению - Полубог неожиданно позвонил и в своей обычной обаятельно дурашливой манере с нею порвал.
Без подходов и экивоков - ты же сама видишь, у нас давно что-то не то. И тебе наверняка надоело мотаться между городами, а у меня, откровенно сказать, другие горизонты наметились в жизни,сейчас другие планы, нужно полностью вкладываться в свое будущее, я не могу отвлекаться. Да и секс уже как-то совсем не тот. В общем, не стоит больше тянуть. Ты же умница и понимаешь. Пока!
Эла поверить не могла, потом рассердилась на дурацкие шутки, стала обрывать междугородний телефон. Полубог к телефону не подходил, на письма не отвечал, и в какой-то момент на Элу обрушилось понимание, что это не шутка.
______________________
Эла помогала преподавательнице в устройстве студенческой конференции, печатала бумаги, охотно командовала младшекурсниками, бегала на кафедру с материалами. И вот однажды, когда она стояла в проходе между столами, накрытыми толстыми скатертями, сортируя бумаги, сзади кто-то прошел и дернул ее за кудрявую прядь. Она сердито обернулась - и обомлела. Это был очень высокий молодой человек невыносимой красоты. Блондин с очень бледным лицом, абсолютно античной скульптурной лепкой головы, крупным скульптурным носом.И он улыбался Эле, совершенно отчетливо именно ей. Я видел его, рассказывал Петр, нужно было как-то поговорить, и я понял, что она не преувеличивала нисколько. Вот у Танечки есть книга с античными скульптурами и там голова какого-то красавчика, Анти-кого-то. - Антиной, подсказала я. - Этот ее блондин был вылитый этот Антиной. У него даже завитки волос были почти белые и лежали по голове как у скульптуры. И кожа была бледная, как будто прозрачная немного. Как алебастр, опять подсказала подкованная я. И нос такой прямой, как по линейке, и губы очень такие гнутые, и глаза овальные и большие. Не в моем вкусе, но я понимаю, что девушкам он казался прекрасным, как бог.
Антиной что-то пошутил, помог донести бумаги, старушка с кафедры расцвела. После конференции он уговорил ее остаться на вечеринку, там танцевал подчеркнуто с нею и всячески обхаживал. У Элы заболела шея в конце вечера, Антиной был высокого роста и говорить с ним нужно было, закидывая голову. Он оказался аспирантом с исторической кафедры, душа компании аспирантов и старшекурсников. Эла сначала поверить не могла своему счастью, но очень быстро это сменилось чувством - ну конечно же! А как иначе! Ведь она всегда знала, что такая замечательная и прекрасная, просто некому было это оценить, а теперь ей досталось совершенно заслуженное.
У них начался роман. Про себя Эла называла его Полубогом, потом начала называть и вслух как ласковое и чуть насмешливое прозвище. Полубог ухаживал за Элой активно и бурно, обаял и маму и бабушку, ел их стряпню, страшно хваля. Эла теперь свысока глядела на однокурсниц - у них ровесники, глупые студенты, а нее практически взрослый человек, аспирант. Мама ее обзвонила всех подруг, невзначай упоминая «молодого человека Элы», пишущего диссертацию, благородного и воспитанного, «прекрасная пара, прекрасная». Вскоре он уговорил Элу заняться с ним сексом. Впрочем и уговаривать долго не пришлось - Эле хотелось доказать всем однокурсницам, что у нее в отличие от них все серьезно и по-взрослому.
Время шло, Эла закончила последний курс, усилиями родительских знакомых осталась работать на кафедре и сама стала думать о поступлении в аспирантуру, хотя никаких научных работ ей писать не хотелось. Полубог уплетал бабушкины пирожки, спал с Элой либо в своей квартирке, которую снимал пополам с другим аспирантом, либо на даче у Элиных родителей, но никуда дальше эти отношения не шли. У меня же диссертация, восклицал он. Я должен сначала разобраться с наукой, а потом уже думать о себе. Диссертация шла не торопясь, Эла кивала головой - она же была не больно какая-то клушка.
И тут Полубог уехал! Он сообщил это Эле между делом - что переедет в северную столицу, там больше материалов по его работе, он договорился с их историческо кафедрой и будет работать там. Он был по-прежнему небрежно и весело ласков, уверял, что все прекрасно, и что его ждет большое будущее. Если внимательно прислушаться, можно было, однако услышать, что про Элу и будущее в одном и том же предложении не говорилось.
Теперь Эла ездила к нему. А что, всего лишь ночь в поезде. Трудно было скоординировать время, чтобы и ее отпустили, и он был свободен. Но она устраивала все удачно по первому его звонку. Временами, чтобы смочь с ним спать, она даже переносила месячные. Ее научили молодые преподавательницы на кафедре. Если поездка явно выпадает на мокрые дни, нужно пить таблетки и продолжать их пить после окончания, взяв из другой пачки - и пока пьешь, ничего не придет. Но Полубог оказывался то и дело занятым - то не мог ее встретить именно в эти дни, то пропадал где-то. Наконец и спать с нею стал через раз. Особенно это было обидно в тот раз, когда она вырвалась на три дня и заранее перенесла все женские неприятности на потом.
Она сама и мама с бабушкой все еще важно рассказывали, какой у нее умный и важный молодой человек, какая карьера в науке открывается перед ним, но Эла начинала чувствовать, что дела идут куда-то не туда. Она вложила в это уже почти четыре года, пора получать какую-то отдачу. Мужчины глупые, сами не знают, что захотят, поэтому Эла должна все взять в свои руки, поговорить ласково, но твердо и определить, где и как они будут жить совместно. Слово «женитьба» она не упоминала, эвфемизмом этого было «жить совместно», но всем же понятно. И вот как раз, когда Эла после очередного возвращения оттачивала текст - сначала пожурить, потом ободрить, затем мягкий ультиматум и так, будто он сам пришел к решению - Полубог неожиданно позвонил и в своей обычной обаятельно дурашливой манере с нею порвал.
Без подходов и экивоков - ты же сама видишь, у нас давно что-то не то. И тебе наверняка надоело мотаться между городами, а у меня, откровенно сказать, другие горизонты наметились в жизни,сейчас другие планы, нужно полностью вкладываться в свое будущее, я не могу отвлекаться. Да и секс уже как-то совсем не тот. В общем, не стоит больше тянуть. Ты же умница и понимаешь. Пока!
Эла поверить не могла, потом рассердилась на дурацкие шутки, стала обрывать междугородний телефон. Полубог к телефону не подходил, на письма не отвечал, и в какой-то момент на Элу обрушилось понимание, что это не шутка.