(no subject)
Закончила треть итнасута, сейчас в самом страшном месте - хирургия. На 6 недель и страшная инструкторша. В плане поорать и повоспитывать, но буду терпеть, потому что только она учит хорошо работать.
На прошлой неделе работала в детской реанимации. И у нас были только 2 ребенка. Оба из Газы. Один - год и 4 месяца, с синдромом короткого кишечника, весит 4 с половиной кило, выглядит как скелетик. Все время плакал, а мать начала к нему подходить только в последний день. Второй - месячный, родители - близкие родственники, двоюродные брат с сестрой, у ребенка врожденный порок, нет одного фермента, поэтому урина остается в крови и идет в органы, сделали ему мрт, уже есть изменение во всей структуре мозга. Родители к нему вообще не приехали, отправили бабку. Сестра-инструкторша и врачи говорят, что палестинцы вообще плевать хотели на своих детей, не подходят, не кормят, не лечат, не играют. У годовалого нет ни одной игрушки, мы с ним шприцами и стаканчиками играли.
Нам их никогда не понять, похоже. Вообще нет связи родитель-ребенок. Поэтому они, наверное, так просто своих детей отправляют на смерть.
На прошлой неделе работала в детской реанимации. И у нас были только 2 ребенка. Оба из Газы. Один - год и 4 месяца, с синдромом короткого кишечника, весит 4 с половиной кило, выглядит как скелетик. Все время плакал, а мать начала к нему подходить только в последний день. Второй - месячный, родители - близкие родственники, двоюродные брат с сестрой, у ребенка врожденный порок, нет одного фермента, поэтому урина остается в крови и идет в органы, сделали ему мрт, уже есть изменение во всей структуре мозга. Родители к нему вообще не приехали, отправили бабку. Сестра-инструкторша и врачи говорят, что палестинцы вообще плевать хотели на своих детей, не подходят, не кормят, не лечат, не играют. У годовалого нет ни одной игрушки, мы с ним шприцами и стаканчиками играли.
Нам их никогда не понять, похоже. Вообще нет связи родитель-ребенок. Поэтому они, наверное, так просто своих детей отправляют на смерть.