100 книг (121-128)
Оригинал взят у holmogor в 100 книг (121-128)
100 книг (1-25)
100 книг (26-50)
100 книг (51-64)
100 книг (65-75)
100 книг (76-85)
100 книг (86-95)
100 книг (96-100)
100 книг (101-110)
100 книг (111-120)
121. Коялович. История русского самосознания
О том как делалась и извращалась русская история в 18-19 вв. Коялович был крупным историком - специалистом по Белоруссии, Западному краю и истории его воссоединения. По убеждениям он был славянофилом и его лекции по предмету который сейчас называется "русская историография" (пока "русская", хотя наверное скоро переименуют) призваны вскрыть те ошибки, которые делались при создании послепетровской русской исторической науки как формы национального самосознания. Коялович дает яркие и глубокие характеристики всем известным русским историкам и большое внимание уделяет борьбе норманнистов и антинорманнистов, дает очень яркую и негативную характеристику Шлецеру. Очень жестко и подробно критикует Соловьева, который по мнению Кояловича внедрил очень вредную концепцию, что развитие "государственного начала" состоит в том что государство все больше отрывается от народной жизни, от русской традиции, становится отчужденным и антинародным элементом. «Идея разрушения действительно проходит через всю «Историю»... Мало того, проходит… идея разрушения не только того, что само собой сложилось, но разрушения и того, что создано было и, по-видимому, создано хорошо. Призванные князья разрушают племенной быт; суздальские князья, а за ним и московские разрушают удельно-вечевой быт; Петр разрушает строение московских князей, преемники Петра разрушают или переделывают строение петровское». Это очень четкая характеристика Соловьева, показывающая почему он был очень вреден для русской исторической мысли - причем тем более вреден, что был историком одаренным и очень трудолюбивым, хотя по счастью занудство Соловьева предохранило его от влияния сопоставимого с Карамзиным. Сам Коялович - классический славянофил, то есть с огромной любовью относится к народному, своеобразному началу и очень критически - к тому когда государство подавляет народную жизнь и самоуправление. Через его труд проходит мечта об органическом развитии русской истории и органическом понимании этого развития. Поэтому он критически расценивает не не только Петра, но и Ивана Грозного, как вводителей подавлявшего народное начало и самобытность деспотизма. Напротив он подробно останавливается на всех авторах писавших о народном самоуправлении на Руси. Очень яркие характеристики Коялович дает Татищеву, Щербатову Болтину (один из его любимых героев - создатель антирусофобской историографии), Карамзину, Погодину. Приветствует молодого Ключевского хотя дальнейшая эволюция Ключевского в абстрактную социологию и салонное остроумие с элементами русофобии вряд ли бы понравилась. Коялович дал замечательную программу того как надо писать русскую историю и указания о том как не надо. Но увы - по этой программе так никто историю и не написал.
122. Данилевский. Россия и Европа
Одна из величайших русских книг. Одна из моих любимейших. Книга-миф - объект страстной любви и ненависти поколений русских мыслителей, которые пытались в ней увидеть, впрочем, совсем не то, что хотел сказать сам Данилевский. Поэтому данную книгу каждый умный русский должен прочесть эту книгу в оригинале. Понятно, что Данилевский своей концепцией развивающихся как биологические организмы культур-цивилизаций произвел революцию в исторической мысли - Леонтьев, Шпенглер, Тойнби, Гумилев, Хантингтон, Цымбурский - лишь копии разной степени таланта с оригинала, причем оригинал создан человеком с блестящим биологическим мышлением - Данилевский был выдающийся ихтиолог. Я думаю если бы он прожил бы дольше и развернул свою антидарвиновскую полемику подробней - дарвинизм бы не устоял. При этом Данилевский еще и выдающийся науковед - проанализировав состояние наук он пришел к выводу, что генеральный закон химии, в отличие от физики, еще не выведен и что возможно его выведут как раз славяне. И как раз в это самое время Менделеев создает периодическую систему - общий закон химии. Не менее поразительно то, что послевоенную восточную Европу Сталин устроил именно по Данилевскому Хотя не факт что его читал. И тут прогностические способности Николая Яковлевича оказались изумительны Но понятно, что в его книге большинство реагировало только на великолепную и острую критику западничества "мы сделали Европу нашей общей княгиней Марьей Алексевной" и на пророчества о грядущем подъеме и торжестве славянской культуры, каковые сегодня кажутся нам несколько поспешными, а в кого-то вселяют несколько сектантскую и залихватскую уверенность в великолепном русском завтра. Но на деле у Данилевского не сектантский а остро политический ум. Он не пророчествует, а анализирует политические возможности. И на самом деле те возможности на которые он указывает использованы практически не были. Ни царская, ни советская, ни тем более эрефийская Россия практически никогда не не проводили политику в собственно русских интересах, на чем настаивал Данилевский. Вместо этого мы подпирали своими костями ту или иную международную систему, платили своей кровью за устойчивость лондонской биржи. Данилевский великолепно показал ложность такой политики на примере ненужных России и вредных для ее интересов войн с Наполеоном, где мы таскали каштаны для Лондона. Столь же неуслышанной оказалась категорическая позиция Данилевского, что хотя Россия развивалась в рамках сурового самодержавия - это диктовалось первоначальными природными условиями развития, но русский народ уже вполне вырос и развился в своеобразнную форму следует предоставить ему все свободы и возможности для творческого развития. Преднозначение русско-славянского культурного типа для Данилевского состоит отнюдь не в деспотизме и тем более не в культивировании деспотизма а как раз в освоении всех достигнутых германо-романским типом высших форм культуры, гражданственности, устроения жизни. Славянская культура по Данилевскому должна не не культивировать ретроградность, а напротив - продолжить восходящую линию европейской культуры, в то время как в самой Европе культурные силы клонятся к упадку. Данилевский не только не отрицает, но напротив - настаивает на единстве исторического развития человечества в котором каждая культура вносит свой вклад и свои формы. Россия для Данилевского не анти-европейский, а сверх-европейский феномен. Он надеялся, что славянская культура станет следующей в мировой эстафете ведущих культур. Вот этого пафоса продолжатели Данилевского не только не поняли но и постарались его забыть. По большому счету Данилевский был воспринят сквозь призму Константина Леонтьева, который своеобразие русской культуры свел к самодержавию и другим формам отрицания культивируемой в Европе гражданской свободы. Прочтение которого бы Данилевский не принял. Я составил небольшую подборку ударных выписок из Данилевского. А в моей работе Политические категории русской цивилизации с него собственно все начинается.
123. Щербатов. О повреждении нравов в России
Один из лучших образцов русской консервативной публицистики. Щербатов был выдающимся историком и вождем консервативной дворянской оппозиции в "либеральный" период царствования Екатерины. Он первый составил полную историю России аж до 17 века. А потаенную русскую публицистику пополнил сочинением о повреждении нравов Это очень резкое сочинение, за которое распространись оно при жизни, Щербатов бы дорого поплатился - думаю, что сильнее Радищева. В нем он разносит в пух и прах политику императоров и императриц после Петра, отступивших от нравов старины. Через критику Елизаветы Петровны бичуется сама Екатерина II. Это нам через глянец время Екатерины рисуется как золотой век - время побед, территориальных приобретений, расцвета наук и искусств. Современники же видели не только сияние, но и глубокие тени. Невероятную коррупцию, разврат превосходящий всякое вероятие - и двора и самой императрицы, разгул фаворитов один наглее и жаднее другого. Всё это со стороны консервативного и просвещенного человека, каковым был Щербатов, заслуживает безусловного осуждения И вот он берется за перо, чтоб прославить прежние нравы, когда служили ради чести. На лапу не брали, роскошного стола и выездов не держали, а женщины сидели взаперти. Петра самого Щербатов однозначно не осуждает. Напротив, хвалит за просвещение. Но вот по петровскому новому дворянству начиная с оберфаворита и обервора Меньшикова проходится беспощадно Им он противопоставляет представителей боярства как и сам Щербатов. Его герои - фельдмаршал Шереметев, отказавшийся подписать приговор царскому сыну, боярин Прозоровский, из собственных денег покрывший военные расходы, вместо того, чтобы отдавать на переплавку реликвии, и особенно боярин Яков Федорович Долгоруков. Яков Долгоруков вообще был легендой русской истории, пока в советский период его не предпочли забыть. Старый боярин отличался исключительной честностью, неподкупностью, осуждением отягощения народа. Один особенно вредный царский указ Долгоруков отказался исполнять и надорвал - это стало предметом знаменитой скульптуры Козловского. В другой раз вместо того что чтобы грабить зерно у народа он предложил взять его из закромов Меньшикова тем снискав народную признательность и злобу Данилыча Интересно, что на памятнике тысячелетию России в Новгороде именно Долгоруков изображен ближе всех к Петру. Рисуя послепетровские времена Щербатов интересно расставляет акценты. Для него самым приличным было царствование Анны Иоанновны теперь демонизированное компания из Бирона, Миниха и Остермана, при том, что немцы, управляла по его мнению порядочно. А сменившие их фавориты Елизаветы это было жулик на воре сидит и казнокрадом погоняет. Все эти шуваловы, разумовские были для него демоверсией Орловых и Потемкина
Обличения Щербатова тут становятся злыми, едкими и бьют точно в цель. В каком-то смысле он был предшественником идей Павла 1 который тоже ненавидел коррупцию и фаворитизм и пытался навести порядок после матушки. Но Щербатов этого уже не застал. Кстати, совершенно Щербптовским духом проникнута моя "Похвала русскому боярству" - именно носители боярского самосознания, такие как Щербатов, как Пушкин, были в России XVIII-XIX вв. подлинными ферментами гражданского самосознания и человеческого достоинства, воспитываемого, в том числе, и таким вроде бы негативным феноменом, как местнические споры. И напротив, Заведенная Петром "демократия" была для них равна холопократии, - власти холопов не по происхождению, а по душе, распространявших свою холопскую жестокость и на весь народ, вместо того, чтобы его оберегать и возвышать.
124. Устрялов. Национал-большевизм
Чрезвычайно влиятельный в современной России мыслитель. Мое увлечение им пришлось на 2004-2005 годы и было довольно глубоким, хотя теперь прошло совсем. Устрялов был правоведом, политиком и деятелем кадетов, который возглавил движение "Смены вех" - примирения русского образованного сословия с советской властью и большевиками во имя государственных принципов, во имя вечной России, единство и величие которой большевики восстановили на свой лад, а потому каждый русский патриот должен вместо вредоносного сидения в эмиграции включиться в строительство на родине. Тем более что, как предсказывал Устрялов как и всякую революцию, большевизм ожидает термидор и бонапартистское перерождение. Особенно убедительно идеи Устрялова смотрелись в период НЭП-а, когда казалось, что РКПБ и ГПУ ограничились политическим контролем и госстроительством, а экономику и общество отпустили на буржуазный самотек. Реноме Устрялову тогда делала троцкистско-зиновьевская оппозиция, обличавшая сталинско-бухаринский "термидор". Многим казалось что всё развивается по Устрялову, а он сидя в Харбине чувствовал себя пророком и писал изысканно-иезуитские эссе о гениальном Ленине, о мощи ЧК, о том, что белые не патриоты потому что Врангель ударил в спину красной армии когда она воевала с поляками. В Устрялове было очень много от идей де Мэстра о том, что революция объективно служит силе и торжеству России даже несмотря на субъективную русофобию большевиков. Устрялов как мало кто сделал для привлечения старых "спецов" для поддержки большевиков. А потом грянули коллективизация, индустриализация и террор против "спецов" - настоящий геноцид русской интеллигенции. Большинство ее ярких представителей особенно гуманитарных, были уничтожены или поломаны через колено, а вскоре начавшийся сталинский "патриотический ренессанс" широкими мазками рисовали Мехлис, Минц да Нечкина, среди которых Е.В. Тарле казался монархистом, империалистом и русопятом. В 1937 Устрялова расстреляли за то что он вел абстрактные разговоры с Тухачевским о бонапартизме и термидоре. Его блестящий политологический ум сделал простую ошибку - он не понял что Термидор это не антитеза Революции и не её окончание, а продолжение в более стабильной форме. Что сущность не изменилась. Увлеченный мощной формой нового государства Устрялов не очень задумывался о его целях. Точнее мощная государственная форма и понимание национального как чисто государственного его и погубило. Хотя он сам писал прекрасные эссе о славянофилах и их идее русского своеобразия, но по сути традиционная, этническая компонента русскости ему так и осталась непонятна. И разрушительное воздействие поддержанного им режима на этот компонент он явно не замечал. Между тем нет проку в сильном государстве если это национально отчужденное государство.
125. Ульянов. Происхождение украинского сепаратизма
Наверное самая ненавидимая профукраинцами книга. Талантливый русский историк. Ученик Платонова с очень интересной биографией. Ульянов написал хлесткое исследование-памфлет о происхождении украинства. По его мнению оно коренится в Запорожской сечи к которой он относится резко отрицательно. Запорожцы по его мнению захватили власть над южнорусскими крестьянами, стали новыми панами, были неверны России и им нужен был миф об Украине, чтобы продвигать свои права и привилегии, получить права малороссийского дворянства и статус крепостников. Екатерина казачество подавила, но возникшие тогда идеи воскресли в середине 19 в., когда от романтической украинофилии Гоголя и Максимовича был сделан резкий скачок к революционной сепаратистской русофобии с польско-австрийским душком Тогда-то и был запущен проект "Тарас Шевченко" - не самый талантливый из украиноязычных авторов был раскручен и прославлен именно благодаря своей русофобии, животной ненависти к москалю и к тому же склонности к богохульствам На Шевченко работала целая команда во главе с Пантелеймоном Кулишом - создателем "украинской азбуки" - кулишовки. Кулиш систематически переписывал Тараса, бывшего довольно малограмотным. Потом правда Кулиш вовсе отрекся от украинства, осознал необходимость единства с Россией, но увы - к тому моменту дело зажило своей жизнью, благодаря австрийскому правительству, которое в Галиции активно поддержало украинство, дабы 1) насолить галицийским полякам, 2) обосновать отсутствие прав России на Галицию, 3) обозначить свои права до Киева. Галицкий укронационализм был колыбелью нововыдуманного языка. Грушевский создавал его заменяя русские слова польскими. И там же расцвели идеи отдельного от России государства. Описана вся эта история Ульяновым чрезвычайно зло и хлестко. Ульянову еще принадлежит хорошая статья о русофобии Маркса.
126. Балановская, Балановский. Русский генофонд на русской равнине
Давно интересовался этой темой, но книгу прочел только когда программа "Нтвшники" стрясла с меня материал, чтобы генетически идентифицировать. И идентифицировали. Я, как оказалось, принадлежу к мужской гаплогруппе N1C1 - второй по численности среди русских, первой среди северных русских (собственно именно присутствие большого числа представителей этой группы выделяет русских и белорусов среди прочих славянских народов). Она удивительно точно привязывается к Холмогорам. Интересно, что несмотря на то, что ассоциируется эта гаплогруппа с финноуграми, её носителями являются все известные сейчас потомки Владимира Мономаха ("Рюриковичи мы", хе-хе, - шутка). Передача получилась скучноватой с элементами русофобии. Я написал об этом здесь. но в процессе подготовки я проштудировал Балановских которые удивительно легко и ясно излагают сложнейшие вопросы геногеографии и тщательно всё картографируют. Балановские удивительно просто опровергают все базовые русофобские мифы про "поскреби русского найдешь татарина" на самом деле тюркское генетическое присутствие исчезающе мало, его просто нет. О некоей "сложности" русского этноса. На самом деле все дубово просто - более 50% потомков славян-индоевропейцев гаплогруппа R1A + R1B, около 20 % N1C1 северян или пост-финнов (еще раз подчеркну пост- а не актуальных финнов), около 15% "кельтских" I1, остальных по проценту и меньше. По своей генетической структуре мы ближе всех к Западной Европе, у нас исключительно северо-западно- или южно европейские гаплогруппы. Никаких генетических оснований для евразийской, ордынской, протюркской демагогии нет вообще Мало того, Балановские отмечают, что разрыв Европы и Азии четко фиксируется на уровне геногеографии. Среди традиционных групп населения (то есть не колонистов) граница двух больших генетических ареалов четко проходит по Уралу. Западноевразийский и восточноевразийский генетический космос практически не перемешиваются и не взаимопроникают. Блестящая победа Балановских над блаблабла про "столько кровей намешано" одержанная в ходе объективного исследования, заслуживает самой высокой оценки и популяризации. Еще интересный факт, который я узнал из Балановских - это то, что резус отрицательность с которой мне пришлось помаяться - это специфически европейское свойство Максимум резусотрицательности Наблюдается у басков. Еще интересный вывод Балановских о том, что русская колонизация сильнее перепахивала генофонд освоенных регионов, чем менялся сам русский генофонд при перемещениях и контактах. Записи по Балановским тут.
127. Homo Sungirensis
Одна из самых увлекательных книг что я когда-либо читал. Всестороннее антропологическое исследование трех скелетов эпохи оледенения найденных в Сунгири под Владимиром. Мальчик и девочка лежали вместе головами друг к Другу, а отдельно найден крепкий мужчина. Вполне возможно что погребения не синхронны, хотя культурная близость есть. В книге почти не исследуются археологические аспекты, то есть предметы, которые найдены со скелетами, зато из самих скелетов вытащено столько информации сколько не придумают даже в сериале "Кости". Юноша занимался охотой, но мяса сам не ел - видимо был жрецом со специфическими пищевыми ограничениями. Девушка много занималась ручным трудом - об этом говорят размалывающие движения, которые, судя по костям, она совершала. У всех троих на зубах специфические отложения говорящие о чередовании голодных и нормальных годов. Очень интересная характеристика особенностей биологической адаптации к холоду. В то время как у неандертальцев или у современных народов Севера ответом на холод были уменьшение размеров тела и тем самым его поверхности, т.с. энергосбережение, у сунгирьцев напротив выявлено тяготение к более крупным размерам особи, высокие сильные люди, однако с утонченным позвоночником где помещался крупный спинной мозг, служивший фактически печкой. Люди этого типа обогревались за счет более интенсивного кровоснабжения. Интересно обсуждается вопрос о расовом типе. Раньше считалось, что у сунгирьцев смешанный тип с неандерталоидными и негроидными чертами, сейчас, подтянув еще и генетику, антроопологи определили наших героев как протоиндоевропейцев - по крайней мере мужчину. На то же указывают и имеющиеся в могилах солярные символы из кости. Если это подтверждается, то мы имеем очень древние линии Происхождения населения Русской равнины. Кстати, после того как реконструкцию Герасимовым черепа сунгирьского мужчины дополнили более реалистическими зарисовками, получился не гопник из гарлема, а нечто более узнаваемое. Некоторые заметки на тему.
128. Седов. Славяне. Древнерусская народность
Крупнейший отечественный археолог с масштабной теорией происхождения славян и русских. Ни до ни после на столь масштабную и компетентную реконструкцию никто не решился. Седов прослеживает протославян от западноиндоевропейской общности, однако отмечает, что выловить их непросто, поскольку славяне рано усвоили трупосожжение с бедным инвентарем, самое неудобное для археологов сочетание. Он фиксирует германские и кельтские влияния, присутствие славян в квазиимпериях готов и гуннов (оно известно и по письменным источникам), разделение западной и восточной ветви... Дальше у Седова самая спорная его гипотеза, что после разгрома гуннами готско-славянского объединения Черняховской культуры часть славян отступила на Волгу, а потом вернулась назад в верховья дона создав волынцевскую культуру, прото-северян, чьи нападения так беспокоили хазар, что они просили у Византии прислать крепостных мастеров именно чтобы прикрыть Дон с севера. Такой хазарской крепостью было в частности городище Салтово, где я бывал 3 года назад. Впрочем по культуре салтовцы были не хазары, а аланы, то есть кочевники иранцы, преемники скифов и сарматов - именно с ними Седов связывает и происхождение имени Русь Иранское rux asa - светлые, блистающие - гипотеза куда годнее чем нелепое норманистское ruotsi. И именно Волынцевскуя культура претендует у Седова на отождествление с загадочным "русским каганатом" краешком показывающимся в источниках. Спорно но красиво. Окончательное становление Руси Седов связывает с двумя процессами. 1. переселение западных славян из Вагрии - ободритов в область Ильменя, где вмесе с Кривичами и Чудью они сформировали новгородское ядро русского этноса процесс уже общепризнанный историками, археологами, антропологами и лингвистами. 2. Не менее важный процесс фиксируемый Седовым - переселение дунайских славян после разгрома Каролингами аварского каганата. Именно с ними Седов связывает как появление полян, так и тот удивительный факт, что многоплеменная славянская Русь однако имела первоначально общий язык - дунайские переселенцы были фактором лингвистической унификации. В общем картина удивительно яркая и цельная, захватывающая, хотя много оспариваемая по частям. Многие без сантиментов выводят славян из полесских болот и никаких широких связей не устанавливают. Меня его труд подвиг к некоторым размышлениям, которые изложены тут.
100 книг (1-25)
100 книг (26-50)
100 книг (51-64)
100 книг (65-75)
100 книг (76-85)
100 книг (86-95)
100 книг (96-100)
100 книг (101-110)
100 книг (111-120)
121. Коялович. История русского самосознания
О том как делалась и извращалась русская история в 18-19 вв. Коялович был крупным историком - специалистом по Белоруссии, Западному краю и истории его воссоединения. По убеждениям он был славянофилом и его лекции по предмету который сейчас называется "русская историография" (пока "русская", хотя наверное скоро переименуют) призваны вскрыть те ошибки, которые делались при создании послепетровской русской исторической науки как формы национального самосознания. Коялович дает яркие и глубокие характеристики всем известным русским историкам и большое внимание уделяет борьбе норманнистов и антинорманнистов, дает очень яркую и негативную характеристику Шлецеру. Очень жестко и подробно критикует Соловьева, который по мнению Кояловича внедрил очень вредную концепцию, что развитие "государственного начала" состоит в том что государство все больше отрывается от народной жизни, от русской традиции, становится отчужденным и антинародным элементом. «Идея разрушения действительно проходит через всю «Историю»... Мало того, проходит… идея разрушения не только того, что само собой сложилось, но разрушения и того, что создано было и, по-видимому, создано хорошо. Призванные князья разрушают племенной быт; суздальские князья, а за ним и московские разрушают удельно-вечевой быт; Петр разрушает строение московских князей, преемники Петра разрушают или переделывают строение петровское». Это очень четкая характеристика Соловьева, показывающая почему он был очень вреден для русской исторической мысли - причем тем более вреден, что был историком одаренным и очень трудолюбивым, хотя по счастью занудство Соловьева предохранило его от влияния сопоставимого с Карамзиным. Сам Коялович - классический славянофил, то есть с огромной любовью относится к народному, своеобразному началу и очень критически - к тому когда государство подавляет народную жизнь и самоуправление. Через его труд проходит мечта об органическом развитии русской истории и органическом понимании этого развития. Поэтому он критически расценивает не не только Петра, но и Ивана Грозного, как вводителей подавлявшего народное начало и самобытность деспотизма. Напротив он подробно останавливается на всех авторах писавших о народном самоуправлении на Руси. Очень яркие характеристики Коялович дает Татищеву, Щербатову Болтину (один из его любимых героев - создатель антирусофобской историографии), Карамзину, Погодину. Приветствует молодого Ключевского хотя дальнейшая эволюция Ключевского в абстрактную социологию и салонное остроумие с элементами русофобии вряд ли бы понравилась. Коялович дал замечательную программу того как надо писать русскую историю и указания о том как не надо. Но увы - по этой программе так никто историю и не написал.
122. Данилевский. Россия и Европа
Одна из величайших русских книг. Одна из моих любимейших. Книга-миф - объект страстной любви и ненависти поколений русских мыслителей, которые пытались в ней увидеть, впрочем, совсем не то, что хотел сказать сам Данилевский. Поэтому данную книгу каждый умный русский должен прочесть эту книгу в оригинале. Понятно, что Данилевский своей концепцией развивающихся как биологические организмы культур-цивилизаций произвел революцию в исторической мысли - Леонтьев, Шпенглер, Тойнби, Гумилев, Хантингтон, Цымбурский - лишь копии разной степени таланта с оригинала, причем оригинал создан человеком с блестящим биологическим мышлением - Данилевский был выдающийся ихтиолог. Я думаю если бы он прожил бы дольше и развернул свою антидарвиновскую полемику подробней - дарвинизм бы не устоял. При этом Данилевский еще и выдающийся науковед - проанализировав состояние наук он пришел к выводу, что генеральный закон химии, в отличие от физики, еще не выведен и что возможно его выведут как раз славяне. И как раз в это самое время Менделеев создает периодическую систему - общий закон химии. Не менее поразительно то, что послевоенную восточную Европу Сталин устроил именно по Данилевскому Хотя не факт что его читал. И тут прогностические способности Николая Яковлевича оказались изумительны Но понятно, что в его книге большинство реагировало только на великолепную и острую критику западничества "мы сделали Европу нашей общей княгиней Марьей Алексевной" и на пророчества о грядущем подъеме и торжестве славянской культуры, каковые сегодня кажутся нам несколько поспешными, а в кого-то вселяют несколько сектантскую и залихватскую уверенность в великолепном русском завтра. Но на деле у Данилевского не сектантский а остро политический ум. Он не пророчествует, а анализирует политические возможности. И на самом деле те возможности на которые он указывает использованы практически не были. Ни царская, ни советская, ни тем более эрефийская Россия практически никогда не не проводили политику в собственно русских интересах, на чем настаивал Данилевский. Вместо этого мы подпирали своими костями ту или иную международную систему, платили своей кровью за устойчивость лондонской биржи. Данилевский великолепно показал ложность такой политики на примере ненужных России и вредных для ее интересов войн с Наполеоном, где мы таскали каштаны для Лондона. Столь же неуслышанной оказалась категорическая позиция Данилевского, что хотя Россия развивалась в рамках сурового самодержавия - это диктовалось первоначальными природными условиями развития, но русский народ уже вполне вырос и развился в своеобразнную форму следует предоставить ему все свободы и возможности для творческого развития. Преднозначение русско-славянского культурного типа для Данилевского состоит отнюдь не в деспотизме и тем более не в культивировании деспотизма а как раз в освоении всех достигнутых германо-романским типом высших форм культуры, гражданственности, устроения жизни. Славянская культура по Данилевскому должна не не культивировать ретроградность, а напротив - продолжить восходящую линию европейской культуры, в то время как в самой Европе культурные силы клонятся к упадку. Данилевский не только не отрицает, но напротив - настаивает на единстве исторического развития человечества в котором каждая культура вносит свой вклад и свои формы. Россия для Данилевского не анти-европейский, а сверх-европейский феномен. Он надеялся, что славянская культура станет следующей в мировой эстафете ведущих культур. Вот этого пафоса продолжатели Данилевского не только не поняли но и постарались его забыть. По большому счету Данилевский был воспринят сквозь призму Константина Леонтьева, который своеобразие русской культуры свел к самодержавию и другим формам отрицания культивируемой в Европе гражданской свободы. Прочтение которого бы Данилевский не принял. Я составил небольшую подборку ударных выписок из Данилевского. А в моей работе Политические категории русской цивилизации с него собственно все начинается.
123. Щербатов. О повреждении нравов в России
Один из лучших образцов русской консервативной публицистики. Щербатов был выдающимся историком и вождем консервативной дворянской оппозиции в "либеральный" период царствования Екатерины. Он первый составил полную историю России аж до 17 века. А потаенную русскую публицистику пополнил сочинением о повреждении нравов Это очень резкое сочинение, за которое распространись оно при жизни, Щербатов бы дорого поплатился - думаю, что сильнее Радищева. В нем он разносит в пух и прах политику императоров и императриц после Петра, отступивших от нравов старины. Через критику Елизаветы Петровны бичуется сама Екатерина II. Это нам через глянец время Екатерины рисуется как золотой век - время побед, территориальных приобретений, расцвета наук и искусств. Современники же видели не только сияние, но и глубокие тени. Невероятную коррупцию, разврат превосходящий всякое вероятие - и двора и самой императрицы, разгул фаворитов один наглее и жаднее другого. Всё это со стороны консервативного и просвещенного человека, каковым был Щербатов, заслуживает безусловного осуждения И вот он берется за перо, чтоб прославить прежние нравы, когда служили ради чести. На лапу не брали, роскошного стола и выездов не держали, а женщины сидели взаперти. Петра самого Щербатов однозначно не осуждает. Напротив, хвалит за просвещение. Но вот по петровскому новому дворянству начиная с оберфаворита и обервора Меньшикова проходится беспощадно Им он противопоставляет представителей боярства как и сам Щербатов. Его герои - фельдмаршал Шереметев, отказавшийся подписать приговор царскому сыну, боярин Прозоровский, из собственных денег покрывший военные расходы, вместо того, чтобы отдавать на переплавку реликвии, и особенно боярин Яков Федорович Долгоруков. Яков Долгоруков вообще был легендой русской истории, пока в советский период его не предпочли забыть. Старый боярин отличался исключительной честностью, неподкупностью, осуждением отягощения народа. Один особенно вредный царский указ Долгоруков отказался исполнять и надорвал - это стало предметом знаменитой скульптуры Козловского. В другой раз вместо того что чтобы грабить зерно у народа он предложил взять его из закромов Меньшикова тем снискав народную признательность и злобу Данилыча Интересно, что на памятнике тысячелетию России в Новгороде именно Долгоруков изображен ближе всех к Петру. Рисуя послепетровские времена Щербатов интересно расставляет акценты. Для него самым приличным было царствование Анны Иоанновны теперь демонизированное компания из Бирона, Миниха и Остермана, при том, что немцы, управляла по его мнению порядочно. А сменившие их фавориты Елизаветы это было жулик на воре сидит и казнокрадом погоняет. Все эти шуваловы, разумовские были для него демоверсией Орловых и Потемкина
Обличения Щербатова тут становятся злыми, едкими и бьют точно в цель. В каком-то смысле он был предшественником идей Павла 1 который тоже ненавидел коррупцию и фаворитизм и пытался навести порядок после матушки. Но Щербатов этого уже не застал. Кстати, совершенно Щербптовским духом проникнута моя "Похвала русскому боярству" - именно носители боярского самосознания, такие как Щербатов, как Пушкин, были в России XVIII-XIX вв. подлинными ферментами гражданского самосознания и человеческого достоинства, воспитываемого, в том числе, и таким вроде бы негативным феноменом, как местнические споры. И напротив, Заведенная Петром "демократия" была для них равна холопократии, - власти холопов не по происхождению, а по душе, распространявших свою холопскую жестокость и на весь народ, вместо того, чтобы его оберегать и возвышать.
124. Устрялов. Национал-большевизм
Чрезвычайно влиятельный в современной России мыслитель. Мое увлечение им пришлось на 2004-2005 годы и было довольно глубоким, хотя теперь прошло совсем. Устрялов был правоведом, политиком и деятелем кадетов, который возглавил движение "Смены вех" - примирения русского образованного сословия с советской властью и большевиками во имя государственных принципов, во имя вечной России, единство и величие которой большевики восстановили на свой лад, а потому каждый русский патриот должен вместо вредоносного сидения в эмиграции включиться в строительство на родине. Тем более что, как предсказывал Устрялов как и всякую революцию, большевизм ожидает термидор и бонапартистское перерождение. Особенно убедительно идеи Устрялова смотрелись в период НЭП-а, когда казалось, что РКПБ и ГПУ ограничились политическим контролем и госстроительством, а экономику и общество отпустили на буржуазный самотек. Реноме Устрялову тогда делала троцкистско-зиновьевская оппозиция, обличавшая сталинско-бухаринский "термидор". Многим казалось что всё развивается по Устрялову, а он сидя в Харбине чувствовал себя пророком и писал изысканно-иезуитские эссе о гениальном Ленине, о мощи ЧК, о том, что белые не патриоты потому что Врангель ударил в спину красной армии когда она воевала с поляками. В Устрялове было очень много от идей де Мэстра о том, что революция объективно служит силе и торжеству России даже несмотря на субъективную русофобию большевиков. Устрялов как мало кто сделал для привлечения старых "спецов" для поддержки большевиков. А потом грянули коллективизация, индустриализация и террор против "спецов" - настоящий геноцид русской интеллигенции. Большинство ее ярких представителей особенно гуманитарных, были уничтожены или поломаны через колено, а вскоре начавшийся сталинский "патриотический ренессанс" широкими мазками рисовали Мехлис, Минц да Нечкина, среди которых Е.В. Тарле казался монархистом, империалистом и русопятом. В 1937 Устрялова расстреляли за то что он вел абстрактные разговоры с Тухачевским о бонапартизме и термидоре. Его блестящий политологический ум сделал простую ошибку - он не понял что Термидор это не антитеза Революции и не её окончание, а продолжение в более стабильной форме. Что сущность не изменилась. Увлеченный мощной формой нового государства Устрялов не очень задумывался о его целях. Точнее мощная государственная форма и понимание национального как чисто государственного его и погубило. Хотя он сам писал прекрасные эссе о славянофилах и их идее русского своеобразия, но по сути традиционная, этническая компонента русскости ему так и осталась непонятна. И разрушительное воздействие поддержанного им режима на этот компонент он явно не замечал. Между тем нет проку в сильном государстве если это национально отчужденное государство.
125. Ульянов. Происхождение украинского сепаратизма
Наверное самая ненавидимая профукраинцами книга. Талантливый русский историк. Ученик Платонова с очень интересной биографией. Ульянов написал хлесткое исследование-памфлет о происхождении украинства. По его мнению оно коренится в Запорожской сечи к которой он относится резко отрицательно. Запорожцы по его мнению захватили власть над южнорусскими крестьянами, стали новыми панами, были неверны России и им нужен был миф об Украине, чтобы продвигать свои права и привилегии, получить права малороссийского дворянства и статус крепостников. Екатерина казачество подавила, но возникшие тогда идеи воскресли в середине 19 в., когда от романтической украинофилии Гоголя и Максимовича был сделан резкий скачок к революционной сепаратистской русофобии с польско-австрийским душком Тогда-то и был запущен проект "Тарас Шевченко" - не самый талантливый из украиноязычных авторов был раскручен и прославлен именно благодаря своей русофобии, животной ненависти к москалю и к тому же склонности к богохульствам На Шевченко работала целая команда во главе с Пантелеймоном Кулишом - создателем "украинской азбуки" - кулишовки. Кулиш систематически переписывал Тараса, бывшего довольно малограмотным. Потом правда Кулиш вовсе отрекся от украинства, осознал необходимость единства с Россией, но увы - к тому моменту дело зажило своей жизнью, благодаря австрийскому правительству, которое в Галиции активно поддержало украинство, дабы 1) насолить галицийским полякам, 2) обосновать отсутствие прав России на Галицию, 3) обозначить свои права до Киева. Галицкий укронационализм был колыбелью нововыдуманного языка. Грушевский создавал его заменяя русские слова польскими. И там же расцвели идеи отдельного от России государства. Описана вся эта история Ульяновым чрезвычайно зло и хлестко. Ульянову еще принадлежит хорошая статья о русофобии Маркса.
126. Балановская, Балановский. Русский генофонд на русской равнине
Давно интересовался этой темой, но книгу прочел только когда программа "Нтвшники" стрясла с меня материал, чтобы генетически идентифицировать. И идентифицировали. Я, как оказалось, принадлежу к мужской гаплогруппе N1C1 - второй по численности среди русских, первой среди северных русских (собственно именно присутствие большого числа представителей этой группы выделяет русских и белорусов среди прочих славянских народов). Она удивительно точно привязывается к Холмогорам. Интересно, что несмотря на то, что ассоциируется эта гаплогруппа с финноуграми, её носителями являются все известные сейчас потомки Владимира Мономаха ("Рюриковичи мы", хе-хе, - шутка). Передача получилась скучноватой с элементами русофобии. Я написал об этом здесь. но в процессе подготовки я проштудировал Балановских которые удивительно легко и ясно излагают сложнейшие вопросы геногеографии и тщательно всё картографируют. Балановские удивительно просто опровергают все базовые русофобские мифы про "поскреби русского найдешь татарина" на самом деле тюркское генетическое присутствие исчезающе мало, его просто нет. О некоей "сложности" русского этноса. На самом деле все дубово просто - более 50% потомков славян-индоевропейцев гаплогруппа R1A + R1B, около 20 % N1C1 северян или пост-финнов (еще раз подчеркну пост- а не актуальных финнов), около 15% "кельтских" I1, остальных по проценту и меньше. По своей генетической структуре мы ближе всех к Западной Европе, у нас исключительно северо-западно- или южно европейские гаплогруппы. Никаких генетических оснований для евразийской, ордынской, протюркской демагогии нет вообще Мало того, Балановские отмечают, что разрыв Европы и Азии четко фиксируется на уровне геногеографии. Среди традиционных групп населения (то есть не колонистов) граница двух больших генетических ареалов четко проходит по Уралу. Западноевразийский и восточноевразийский генетический космос практически не перемешиваются и не взаимопроникают. Блестящая победа Балановских над блаблабла про "столько кровей намешано" одержанная в ходе объективного исследования, заслуживает самой высокой оценки и популяризации. Еще интересный факт, который я узнал из Балановских - это то, что резус отрицательность с которой мне пришлось помаяться - это специфически европейское свойство Максимум резусотрицательности Наблюдается у басков. Еще интересный вывод Балановских о том, что русская колонизация сильнее перепахивала генофонд освоенных регионов, чем менялся сам русский генофонд при перемещениях и контактах. Записи по Балановским тут.
127. Homo Sungirensis
Одна из самых увлекательных книг что я когда-либо читал. Всестороннее антропологическое исследование трех скелетов эпохи оледенения найденных в Сунгири под Владимиром. Мальчик и девочка лежали вместе головами друг к Другу, а отдельно найден крепкий мужчина. Вполне возможно что погребения не синхронны, хотя культурная близость есть. В книге почти не исследуются археологические аспекты, то есть предметы, которые найдены со скелетами, зато из самих скелетов вытащено столько информации сколько не придумают даже в сериале "Кости". Юноша занимался охотой, но мяса сам не ел - видимо был жрецом со специфическими пищевыми ограничениями. Девушка много занималась ручным трудом - об этом говорят размалывающие движения, которые, судя по костям, она совершала. У всех троих на зубах специфические отложения говорящие о чередовании голодных и нормальных годов. Очень интересная характеристика особенностей биологической адаптации к холоду. В то время как у неандертальцев или у современных народов Севера ответом на холод были уменьшение размеров тела и тем самым его поверхности, т.с. энергосбережение, у сунгирьцев напротив выявлено тяготение к более крупным размерам особи, высокие сильные люди, однако с утонченным позвоночником где помещался крупный спинной мозг, служивший фактически печкой. Люди этого типа обогревались за счет более интенсивного кровоснабжения. Интересно обсуждается вопрос о расовом типе. Раньше считалось, что у сунгирьцев смешанный тип с неандерталоидными и негроидными чертами, сейчас, подтянув еще и генетику, антроопологи определили наших героев как протоиндоевропейцев - по крайней мере мужчину. На то же указывают и имеющиеся в могилах солярные символы из кости. Если это подтверждается, то мы имеем очень древние линии Происхождения населения Русской равнины. Кстати, после того как реконструкцию Герасимовым черепа сунгирьского мужчины дополнили более реалистическими зарисовками, получился не гопник из гарлема, а нечто более узнаваемое. Некоторые заметки на тему.
128. Седов. Славяне. Древнерусская народность
Крупнейший отечественный археолог с масштабной теорией происхождения славян и русских. Ни до ни после на столь масштабную и компетентную реконструкцию никто не решился. Седов прослеживает протославян от западноиндоевропейской общности, однако отмечает, что выловить их непросто, поскольку славяне рано усвоили трупосожжение с бедным инвентарем, самое неудобное для археологов сочетание. Он фиксирует германские и кельтские влияния, присутствие славян в квазиимпериях готов и гуннов (оно известно и по письменным источникам), разделение западной и восточной ветви... Дальше у Седова самая спорная его гипотеза, что после разгрома гуннами готско-славянского объединения Черняховской культуры часть славян отступила на Волгу, а потом вернулась назад в верховья дона создав волынцевскую культуру, прото-северян, чьи нападения так беспокоили хазар, что они просили у Византии прислать крепостных мастеров именно чтобы прикрыть Дон с севера. Такой хазарской крепостью было в частности городище Салтово, где я бывал 3 года назад. Впрочем по культуре салтовцы были не хазары, а аланы, то есть кочевники иранцы, преемники скифов и сарматов - именно с ними Седов связывает и происхождение имени Русь Иранское rux asa - светлые, блистающие - гипотеза куда годнее чем нелепое норманистское ruotsi. И именно Волынцевскуя культура претендует у Седова на отождествление с загадочным "русским каганатом" краешком показывающимся в источниках. Спорно но красиво. Окончательное становление Руси Седов связывает с двумя процессами. 1. переселение западных славян из Вагрии - ободритов в область Ильменя, где вмесе с Кривичами и Чудью они сформировали новгородское ядро русского этноса процесс уже общепризнанный историками, археологами, антропологами и лингвистами. 2. Не менее важный процесс фиксируемый Седовым - переселение дунайских славян после разгрома Каролингами аварского каганата. Именно с ними Седов связывает как появление полян, так и тот удивительный факт, что многоплеменная славянская Русь однако имела первоначально общий язык - дунайские переселенцы были фактором лингвистической унификации. В общем картина удивительно яркая и цельная, захватывающая, хотя много оспариваемая по частям. Многие без сантиментов выводят славян из полесских болот и никаких широких связей не устанавливают. Меня его труд подвиг к некоторым размышлениям, которые изложены тут.