Где «Известия», где РБК
«Режим используя все тех же собственников, разгромил "Известия" - патриотическое, крымнашистское и в значительной степени националистическое издание» - проводит аналогию Холмогоров, комментируя отставки в РБК. А дальше, конечно, напрашивается сопоставление громкости протестного вопля в обеих сходных ситуациях. Ожидания оправдываются. Разница производит впечатление и требует креатива в объяснениях. Он тут же находится.
«Либеральная деятельность - высокоранговая, и многим к ней хочется прислониться, в том числе и самой власти. А нелиберальная деятельность - низкоранговая, ее не уважает и сам заказчик таковой» - там же, в фейсбуке Холмогорова пишет Дмитрий Ольшанский, который вообще предпочитает униженность/угнетённость/низкоранговость и раздаёт ярлыки на них как самый ценный комплимент. Смущенный Холмогоров пробует задним числом отклонить вслух сделанное приглашение мученически поприбедняться вместе с Ольшанским и пытается возразить. Но левую интуицию такого чутого наблюдателя, как Дмитрий, и не обманешь, и не перечеркнешь.
Конечно, хозяин, он же мера всех людей и вещей, относится по-разному к тем, кто состоит у него на службе (= приходует «компрадорами» неугодных), и прочим. Первым позволено меньше и они не в особой чести, что не удивительно: «аппарат» и «честь» - в принципе из разных рубрик. Но дело не только в этом. К сущности аппаратной системы принадлежит её «непознавемость», эйдетическая непереводимость - то, что «система скорее приемлет откровенно враждебные высказывания о себе извне, чем любые претензии на идейность, близость и идейную близость». Как говорит по этому поводу В. Гатов, характеризуя позицию «государства контрразведки», «указания на то, где стать лучше, воспринимаются им как акты агрессии, как нечто более опасное, чем любое текущее несовершенство». Но Гатов, высказывая эту мысль, не замечает, что подавленное-вытесненное поползновение «улучшить» чекистский строй концентрировалось не столько в РБК, сколько в другом месте.
Можно, разумеется, сказать обо всём этом ещё проще: любая кошка полудохлую мышь ценит меньше живой и брыкающейся. Однако самооценка, обнародованная Ольшанским, имеет решающее значение. Она как раз и восходит к истоку, к пункту водораздела, определяя, что будет дальше - аппарат или элита. Аппарату генетически присущ комплекс самоотрицания.
Аппарату, в том числе идеологическому, свойственно упрощать, начиная с себя. Используем дихотомию из реплики Ольшанского - нелиберальность сводится агитпропом к простой антилиберальности, еще конкретнее: превращается в ненависть к «либералам» (даже ценность «взятия Крыма» обусловлена в их глазах главным образом тем, что «либералы против»). Заткнуть рот последним власть может и самостоятельно (достаточно шевельнуть бровью), поэтому либеральность и нелиберальность упраздняются практически синхронно. Нелиберальность в аппаратном исполнении - за ненадобностью, на которой она сама же и настаивает.
«Либеральная деятельность - высокоранговая, и многим к ней хочется прислониться, в том числе и самой власти. А нелиберальная деятельность - низкоранговая, ее не уважает и сам заказчик таковой» - там же, в фейсбуке Холмогорова пишет Дмитрий Ольшанский, который вообще предпочитает униженность/угнетённость/низкоранговость и раздаёт ярлыки на них как самый ценный комплимент. Смущенный Холмогоров пробует задним числом отклонить вслух сделанное приглашение мученически поприбедняться вместе с Ольшанским и пытается возразить. Но левую интуицию такого чутого наблюдателя, как Дмитрий, и не обманешь, и не перечеркнешь.
Конечно, хозяин, он же мера всех людей и вещей, относится по-разному к тем, кто состоит у него на службе (= приходует «компрадорами» неугодных), и прочим. Первым позволено меньше и они не в особой чести, что не удивительно: «аппарат» и «честь» - в принципе из разных рубрик. Но дело не только в этом. К сущности аппаратной системы принадлежит её «непознавемость», эйдетическая непереводимость - то, что «система скорее приемлет откровенно враждебные высказывания о себе извне, чем любые претензии на идейность, близость и идейную близость». Как говорит по этому поводу В. Гатов, характеризуя позицию «государства контрразведки», «указания на то, где стать лучше, воспринимаются им как акты агрессии, как нечто более опасное, чем любое текущее несовершенство». Но Гатов, высказывая эту мысль, не замечает, что подавленное-вытесненное поползновение «улучшить» чекистский строй концентрировалось не столько в РБК, сколько в другом месте.
Можно, разумеется, сказать обо всём этом ещё проще: любая кошка полудохлую мышь ценит меньше живой и брыкающейся. Однако самооценка, обнародованная Ольшанским, имеет решающее значение. Она как раз и восходит к истоку, к пункту водораздела, определяя, что будет дальше - аппарат или элита. Аппарату генетически присущ комплекс самоотрицания.
Аппарату, в том числе идеологическому, свойственно упрощать, начиная с себя. Используем дихотомию из реплики Ольшанского - нелиберальность сводится агитпропом к простой антилиберальности, еще конкретнее: превращается в ненависть к «либералам» (даже ценность «взятия Крыма» обусловлена в их глазах главным образом тем, что «либералы против»). Заткнуть рот последним власть может и самостоятельно (достаточно шевельнуть бровью), поэтому либеральность и нелиберальность упраздняются практически синхронно. Нелиберальность в аппаратном исполнении - за ненадобностью, на которой она сама же и настаивает.