От олигархов к фаворитам
Хорошо Кашин пишет: «Административная реформа, начатая Владимиром Путиным без предупреждения и без объявления войны, производит такое впечатление, что, кажется, мы еще ностальгически вздохнем о тех временах, когда и Росархив не был силовым ведомством, и военизированные подразделения МВД тихо существовали под началом честного милиционера Владимира Колокольцева». К коллекции эпохальных символических шедевров, таких, как «управление внутренней политики», добавилась жемчужина в прапорщическом стиле. Нельзя не учитывать специфику употребления термина «гвардия» в России, специфику, которой нет, например, в тех же США. Поэтому о тупом копировании названия говорить не приходится - отечественные коннотации выходят на передний план. Никто, конечно, прежде не догадывался, что вэвэшники - гвардия нации, но теперь следует из этого исходить. «Федеральная служба национальной гвардии» - это почти уже «министерство двора», «департамент элиты» или «отделение консерватизма».
В принципе-то, согласно прецедентам, охранные отряды своим существованием не умаляют функционала тайной государственной полиции, но есть легкое ощущение, что между Путиным и ФСБ появился холодок недоверия. Возможно вождь что-то внезапно узнал, что заставило его активировать старую рецептуру сдержек и противовесов. Но с другой стороны можно думать, что обострились генетически обусловленные проблемы. На самом деле российская власть стоит на недоверии как дом на песке. Чем менее всерьез её институты, чем более они имитационны, тем меньше причин доверять чему бы то ни было; впрочем, недоверие здесь скорее не следствие, а причина. Можно вспомнить Сталина. Его считают образцом кадровика и тем не менее он был вынужден регулярно выносить приговоры своей кадровой политике, убирая, однако, людей, но не проблему. Кому он мог доверять? Членам партии большевиков, которая была взращена на революционной мифологии и культе восстания? Культя восстания продолжала фантомно страдать и десятилетия спустя; призрак коммунизма, даже частично материализованный, не утратил склонности к ночным хождениям по краю. Люди, которые предали и свергли власть, державшуюся сотни лет, обладали навыками, требовавшими применения и совершенствования. Новая аппаратная генерация, молодое поколение, которое вообще не видело дореволюционной жизни и всосало чуть ли не с молоком традицию заговора, казалось еще менее надежным. А теперь оценим современный кремлевский кадровый ресурс, вспомнив факты биографии Виктора Золотова. Вот он на танковой трибуне возле Белого дома, охраняет Ельцина, по сути заявляющего о ликвидации Советского Союза, вот он в числе телохранителей Собчака. Того самого Собчака, которого здоровый генеральский инстинкт в 90-е годы разве только в гробу и готов был видеть. Но ныне Золотов и сам генерал.
Такое окружение. Это к теме «Золотов как надежный человек назначен контролировать боевые подразделения спецслужб». Кто тут надежен? Доверять никому нельзя. Но приходится, поэтому ничего не остаётся, кроме как, делая это, расслабиться и получать, а также доставлять удовольствие. У принимаемых Путиным решений есть ещё один аспект, связанный с только что названным расчетом столкнуть генералов лбами, но далеко выходящий за его пределы. Вот Кашин спрашивает, почему было бы просто не назначить верного Золотова главой МВД? Но во главе МВД придется не только командовать и охранять, но еще и работать, пыхтеть в составе огромной административной машины. А не всякий государев любимец к этому предрасположен. Скорее даже наоборот. Создание специальных регалий для Золотова лишь частично обусловлено рациональными соображениями. Истолкование происходящего в стране невозможно, если не принимать во внимание, что режим мутирует и меняются руководящие им архетипы. На волне абсолютистского тренда и следуя в этом хорошо известной исторической закономерности наш потемкинский госстрой вступил в эпоху фаворитизма. Абсолютизм всегда так заканчивает - фаворитизмом.
На смену олигархам пришли фавориты. На почве всеобщего недоверия друг к другу словно мыльные пузыри возникают произвольно созданные фигуры вельмож и любимцев. Люди, которые были близки Путину в прежние годы, не только пребывали в фаворе, но и являлись ближайшими соратниками и сотрудниками. На третьем президентском сроке компонент фаворитизма получил преобладание. Уже возвышение Бастрыкина в 2011 - 2013 гг. нужно рассматривать в рамках абсолютистского феномена, о котором идет речь. Ротенберги - фавориты в чистом виде. Сейчас вот статус едва ли не самого важного фаворита получил Золотов.
Титулы, ведомства, должности, бюджеты отныне распределяются не только и не столько в виду осознанной политической необходимости и соответствующих рациональных расчетов. В эпоху фаворитизма они раздаются, потому что так захотел монарх, в качестве знака его любви. Любовь же слепа. Пожалования лишь частично - награда за верность и заслуги. В какой-то степени они эту верность и создают из ничего. Но по сути это бессмысленные акты доброго произвола. Человека берут и осыпают милостями, оставляя всех прочих ломать головы над нелогичностью выбора и отсутствием чувства меры. Такова структурная инерция наступившего этапа эволюции абсолютизма - Путин невольно подчиняется традиционной поведенческой модели. Министр МВД - это работа и должность. Но фаворит должен получить знаки отличия, высшим проявлением которых является титул. Глава Национальной гвардии - титул и есть. А чем будет заниматься новоиспеченная служба, как она разделит компетенцию с другими компетентными органами, вопрос вторичный.
Возвращаясь к идее «защиты от переворота», якобы объясняющей назначение Золотова, уместно заметить, обратившись вновь к кейсам недавней советской истории, что наличие массы подчиненных войск никак не помогло Лаврентию Берии летом 1953, когда члены Политбюро постановили устранить ретивого коллегу. Этот эпизод у всех перед глазами. На одни войска найдутся другие. И уж если существовали причины опасаться прочих спецслужб, то надо понимать: после решения на всякий случай их обезоружить и выказанного сомнения в их адрес, они становятся не менее, а более опасными. А средства нанесения удара у них отнюдь не связаны с перевесом в живой силе и технике. Вряд ли Путин испытывает иллюзии на этот счет.
В принципе-то, согласно прецедентам, охранные отряды своим существованием не умаляют функционала тайной государственной полиции, но есть легкое ощущение, что между Путиным и ФСБ появился холодок недоверия. Возможно вождь что-то внезапно узнал, что заставило его активировать старую рецептуру сдержек и противовесов. Но с другой стороны можно думать, что обострились генетически обусловленные проблемы. На самом деле российская власть стоит на недоверии как дом на песке. Чем менее всерьез её институты, чем более они имитационны, тем меньше причин доверять чему бы то ни было; впрочем, недоверие здесь скорее не следствие, а причина. Можно вспомнить Сталина. Его считают образцом кадровика и тем не менее он был вынужден регулярно выносить приговоры своей кадровой политике, убирая, однако, людей, но не проблему. Кому он мог доверять? Членам партии большевиков, которая была взращена на революционной мифологии и культе восстания? Культя восстания продолжала фантомно страдать и десятилетия спустя; призрак коммунизма, даже частично материализованный, не утратил склонности к ночным хождениям по краю. Люди, которые предали и свергли власть, державшуюся сотни лет, обладали навыками, требовавшими применения и совершенствования. Новая аппаратная генерация, молодое поколение, которое вообще не видело дореволюционной жизни и всосало чуть ли не с молоком традицию заговора, казалось еще менее надежным. А теперь оценим современный кремлевский кадровый ресурс, вспомнив факты биографии Виктора Золотова. Вот он на танковой трибуне возле Белого дома, охраняет Ельцина, по сути заявляющего о ликвидации Советского Союза, вот он в числе телохранителей Собчака. Того самого Собчака, которого здоровый генеральский инстинкт в 90-е годы разве только в гробу и готов был видеть. Но ныне Золотов и сам генерал.
Такое окружение. Это к теме «Золотов как надежный человек назначен контролировать боевые подразделения спецслужб». Кто тут надежен? Доверять никому нельзя. Но приходится, поэтому ничего не остаётся, кроме как, делая это, расслабиться и получать, а также доставлять удовольствие. У принимаемых Путиным решений есть ещё один аспект, связанный с только что названным расчетом столкнуть генералов лбами, но далеко выходящий за его пределы. Вот Кашин спрашивает, почему было бы просто не назначить верного Золотова главой МВД? Но во главе МВД придется не только командовать и охранять, но еще и работать, пыхтеть в составе огромной административной машины. А не всякий государев любимец к этому предрасположен. Скорее даже наоборот. Создание специальных регалий для Золотова лишь частично обусловлено рациональными соображениями. Истолкование происходящего в стране невозможно, если не принимать во внимание, что режим мутирует и меняются руководящие им архетипы. На волне абсолютистского тренда и следуя в этом хорошо известной исторической закономерности наш потемкинский госстрой вступил в эпоху фаворитизма. Абсолютизм всегда так заканчивает - фаворитизмом.
На смену олигархам пришли фавориты. На почве всеобщего недоверия друг к другу словно мыльные пузыри возникают произвольно созданные фигуры вельмож и любимцев. Люди, которые были близки Путину в прежние годы, не только пребывали в фаворе, но и являлись ближайшими соратниками и сотрудниками. На третьем президентском сроке компонент фаворитизма получил преобладание. Уже возвышение Бастрыкина в 2011 - 2013 гг. нужно рассматривать в рамках абсолютистского феномена, о котором идет речь. Ротенберги - фавориты в чистом виде. Сейчас вот статус едва ли не самого важного фаворита получил Золотов.
Титулы, ведомства, должности, бюджеты отныне распределяются не только и не столько в виду осознанной политической необходимости и соответствующих рациональных расчетов. В эпоху фаворитизма они раздаются, потому что так захотел монарх, в качестве знака его любви. Любовь же слепа. Пожалования лишь частично - награда за верность и заслуги. В какой-то степени они эту верность и создают из ничего. Но по сути это бессмысленные акты доброго произвола. Человека берут и осыпают милостями, оставляя всех прочих ломать головы над нелогичностью выбора и отсутствием чувства меры. Такова структурная инерция наступившего этапа эволюции абсолютизма - Путин невольно подчиняется традиционной поведенческой модели. Министр МВД - это работа и должность. Но фаворит должен получить знаки отличия, высшим проявлением которых является титул. Глава Национальной гвардии - титул и есть. А чем будет заниматься новоиспеченная служба, как она разделит компетенцию с другими компетентными органами, вопрос вторичный.
Возвращаясь к идее «защиты от переворота», якобы объясняющей назначение Золотова, уместно заметить, обратившись вновь к кейсам недавней советской истории, что наличие массы подчиненных войск никак не помогло Лаврентию Берии летом 1953, когда члены Политбюро постановили устранить ретивого коллегу. Этот эпизод у всех перед глазами. На одни войска найдутся другие. И уж если существовали причины опасаться прочих спецслужб, то надо понимать: после решения на всякий случай их обезоружить и выказанного сомнения в их адрес, они становятся не менее, а более опасными. А средства нанесения удара у них отнюдь не связаны с перевесом в живой силе и технике. Вряд ли Путин испытывает иллюзии на этот счет.