Нибелунги-1924, ч. 2
Первая часть мне понравилась больше.
Во второй режиссер добавил значительное количество отсебятины, без которой, пожалуй, можно было бы и обойтись. Кримхильда зачем-то собирает землю с места убийства Зигфрида и потом таскает с собой этот кулечек. Гунны выглядят настоящими дикарями в шкурах (возможно, режиссер хотел придать правдоподобия? Дескать, полчища гуннов не могли одолеть бургундов, ибо одни только в штанах, а другие в кольчугах со щитами), Этцель - сущий кощей. Зачем-то вставлена сцена с поношением Этцеля, где гунны весело распевают, что бы отважный воин, а теперь женился и все спит. Чиво?..
В целом, вторая часть скомкана. Вместо сцен с ребенком у колыбели имело бы смысл показать переправу бургундов, но нет. Понятно, что львиная доля второй части - это одна большая драка, но тем и интересно. А вот драка как раз показана как-то вяло. Я уж боялась, что они и зал не подожгут. Но подожгли :) До этого бургунды аккуратно сложили мертвых, щитами накрыли и склонили головы, прям такие благочестивые - так что нет, еще одной весомой сцены с питьем крови не было.
Зато Кримхильда осталась безупречна. Вот это образ, который удался на 1000% процентов, идеальное попадание. Как она уезжает из Вормса и подает руку только матери и Гизельхеру, отворачиваясь от старших братьев и Фолькера. Трижды ее спрашивают - мать, священник и Рюдигер - не хочет ли она проститься, как следует. Нет, не хочет. Ну и в конце, когда она стоит, как статуя, и наблюдает за резней. Переживать начинает только тогда, когда ей кажется, что Хагену вот-вот настанет крышка. В момент, когда кто-то из братьев начинает кричать ей "Сестра, сестра!", у нее было такое лицо, что я так и ждала, что сейчас она скажет: "Не брат ты мне, гнида бургундская".
Очень все скомкано получилось и с Дитрихом. Он, конечно, красавчик - смотрит в окно на побоище и качает головой: "Ах, как нечестно!". Но кто он, что он, почему? А когда Этцель беснуется из-за того, что никто не может отомстить за его сына, Дитрих с видом заправского философа изрекает "Не знаешь ты германскую душу, варвар, Этцель". Мотивы его вступить в битву были озвучены как "У тебя еще остался последний вассал, король", хотя на самом-то деле, он был зверски рассержен тем, что там полегла его дружина.
А финал оказался испорчен безнадежно. Последняя сцена, где все рубят друг другу головы и рыдают, заняла минуты три, хотя она достойна большего, чем демонстрация того самого платка с землей. Ну елки-палки.
Во второй режиссер добавил значительное количество отсебятины, без которой, пожалуй, можно было бы и обойтись. Кримхильда зачем-то собирает землю с места убийства Зигфрида и потом таскает с собой этот кулечек. Гунны выглядят настоящими дикарями в шкурах (возможно, режиссер хотел придать правдоподобия? Дескать, полчища гуннов не могли одолеть бургундов, ибо одни только в штанах, а другие в кольчугах со щитами), Этцель - сущий кощей. Зачем-то вставлена сцена с поношением Этцеля, где гунны весело распевают, что бы отважный воин, а теперь женился и все спит. Чиво?..
В целом, вторая часть скомкана. Вместо сцен с ребенком у колыбели имело бы смысл показать переправу бургундов, но нет. Понятно, что львиная доля второй части - это одна большая драка, но тем и интересно. А вот драка как раз показана как-то вяло. Я уж боялась, что они и зал не подожгут. Но подожгли :) До этого бургунды аккуратно сложили мертвых, щитами накрыли и склонили головы, прям такие благочестивые - так что нет, еще одной весомой сцены с питьем крови не было.
Зато Кримхильда осталась безупречна. Вот это образ, который удался на 1000% процентов, идеальное попадание. Как она уезжает из Вормса и подает руку только матери и Гизельхеру, отворачиваясь от старших братьев и Фолькера. Трижды ее спрашивают - мать, священник и Рюдигер - не хочет ли она проститься, как следует. Нет, не хочет. Ну и в конце, когда она стоит, как статуя, и наблюдает за резней. Переживать начинает только тогда, когда ей кажется, что Хагену вот-вот настанет крышка. В момент, когда кто-то из братьев начинает кричать ей "Сестра, сестра!", у нее было такое лицо, что я так и ждала, что сейчас она скажет: "Не брат ты мне, гнида бургундская".
Очень все скомкано получилось и с Дитрихом. Он, конечно, красавчик - смотрит в окно на побоище и качает головой: "Ах, как нечестно!". Но кто он, что он, почему? А когда Этцель беснуется из-за того, что никто не может отомстить за его сына, Дитрих с видом заправского философа изрекает "Не знаешь ты германскую душу, варвар, Этцель". Мотивы его вступить в битву были озвучены как "У тебя еще остался последний вассал, король", хотя на самом-то деле, он был зверски рассержен тем, что там полегла его дружина.
А финал оказался испорчен безнадежно. Последняя сцена, где все рубят друг другу головы и рыдают, заняла минуты три, хотя она достойна большего, чем демонстрация того самого платка с землей. Ну елки-палки.