еще раз о руках брадобрея
Мне кажется, что о том, почему власть отвратительна именно как руки брадобрея, не писал только самый ленивый мандельштамовед (о том, почему власть вообще отвратительна, не писал, по-моему, никто: кому охота заниматься аксиоматикой?) Да что мандельштамоведы - эта строка стала идиомой, и на сегодня является едва ли не самой часто встречающейся цитатой из Мандельштама.
Стихотворение "Ариост" существует в двух версиях (1933 и 1935 г.) , более ранняя была впервые опубликована в 1962 году в оттепельном "Дне поэзии". Первый литературоведческий анализ нашей метафоры появился уже довольно вскоре, в книге Андрея Туркова "Николай Заболоцкий" (М.: Худ. литература, 1966): "в этом, по виду субъективном уподоблении власти рукам брадобрея заложена целая цепь ассоциаций, развертывающихся, словно сжатая пружина. Упоминание о руках брадобрея рождает сначала ощущение нечистоплотности, досадливой брезгливости, с которой подвергающийся их прикосновению вынужден его терпеть. Но ведь средневековый брадобрей - это не только смесь наглости и услужливости, это обычно еще и лекарь-шарлатан, похваляющийся уменьем «кровь открывать». А мы знаем, что вскоре из жил Европы бешено и неунимаемо захлещет кровь миллионов". За прошедшие полвека объяснить эту "затейливую" (Б.Сарнов) метафору пытались очень многие, сравнительный анализ самих объяснений был бы увлекательным чтением. Ближе всего к такому сравнительному анализу подошел Роман Тименчик в своем подробном, хотя и очень неполном эссе, сначала в виде статьи в НЛО (2004, № 67, 127-136) и позже в расширенном виде в главе "Руки брадобрея" из книги "Что вдруг" (Иерусалим: Гешарим, 2008).
Число различных толкований и версий происхождения фразы про власть и брадобрея приближается к числу комментаторов, то есть исчисляется многими и многими десятками. Некоторые из версий представляются вполне правдоподобными, другие могут показаться притянутыми за уши (или за бороды). Но в подавляющем большинстве комментариев и цитат (а может быть и во всех) прямо говорится или предполагается, что власть отвратительна тем, над кем она осуществляется. Между тем, у Мандельштама в этой строке "власть" не только, а скорее всего даже и не столько субъект, сколько объект, и отвратительна она здесь в первую очередь тому, кто ею обладает. И если это так, то несмотря на сохраняющуюся многоплановость и многозначность метафоры и текста в целом, акценты сдвигаются очень существенным образом.
Дело в том, что герой стихотворения Ариост был не только большим поэтом и не очень крупным чиновником при дворе феррарского герцога, но и в один из важных периодов своей жизни (1522-1525) - губернатором Гарфаньяны, живописной, но неспокойной пограничной провинции Феррары. Время проведенное в Гарфаньяне - наиболее полно документированная часть биографии Ариоста. Данная ему власть оказалась для поэта по настоящему отвратительной, он с большим трудом выдержал три года и при первой же возможности вернулся в Феррару. Ариост согласился стать губернатором из-за очень трудного финансового положения: герцог Альфонсо д'Эсте часто пропускал выплаты своим придворным. Доход же губернатора - 930 лир в год - был надежен и в три раза выше зарплаты при дворе. Но за это поэт должен был пожертвовать жизнью в столице, комфортом, интеллектуальной атмосферой, и даже встречами с любимой женщиной и музой, Алессандрой Бенуччи, которая не могла поехать с ним в Гарфаньяну. У Ариоста не было илюзий по поводу нового назначения:
Di ch'obligo gli ho quanta se gli deve
Obligo gli ho del buon voler piu ch'io
Mi contenti del dono il quale e grande
Ma non molto conforme al mio desio
(Я больше обязан ему за его добрую волю, чем доволен подарком, который велик, но не соответствует моему желанию).
Но действительность оказалась гораздо хуже опасений:
O stiami in Rocca o voglio a l'aria usoire,
Accuse e liti sempre e gridi ascolto,
Furti, homicidii, odi, vendette et ire
(В Рокке ли я, или выхожу подышать воздухом, я слышу обвинения, споры, протесты, воровство, убийства, ненависть, месть и гнев).
Поэт был в отчаянии:
Da si noiosa lontananza domo,
Gia sarei morto, o più di quell i macro
Che stan bramando in Purgatorio il pomo.
( Тоска моего изгнания такова, что я уже должен был бы быть мертвым или более худым, чем те кто в чистилище вожделеют яблока).
Особенно тяжелой для Ариоста была необходимость осуждать и приговаривать, в частности потому, что он не видел возможности добиться справедливости. Примеров отвратительности для Ариоста собственной власти много, их легко найти в его стихах или биографиях.
То, что строка "власть отвратительна, как руки брадобрея" относится именно к гарфаньянской эпопее, видно и из обоих вариантов мандельштамовского текста. В первом, сразу после этой строки "он вельможится", т.е., стремится походить на вельможу, каковым по природе не был. Во второй, "воронежской" версии, следующие две строки заменены на:
О, если б распахнуть, да как нельзя скорее,
На Адриатику широкое окно.
Феррара находится на адриатическом побережье, Гарфаньяна - в Апуанских Альпах, ближе к тирренскому берегу. Именно в Гарфаньяне Ариост мог мечтать о распахнутом окне на Адриатику (так же как Мандельштам в Воронеже мечтал о распахнутом окне на Неву или Москва-реку, может поэтому эта строфа стала первой, а не шестой, как в оригинальной версии).
Здесь мы подходим к очевиднейшему на мой взгляд литературному источнику фразы, который загадочнейшим для меня образом нигде и никем не упоминался (почему "загадочнейшим" - чуть позже). Самым, пожалуй, хрестоматийным примером правителя, которому власть была поистине отвратительна, является сиракузский тиран Дионисий Старший. Вот уж кто не получал от своей неограниченной власти никакого удовольствия! Дионисий боялся своих жен, своих детей, своих друзей, своих слуг, своих рабов - короче, он боялся всех. Приходившие к нему гости должны были снимать в "буферной" комнате всю свою одежду и надевать хозяйскую, чтобы не пронести скрытое оружие (этот изобретенный Дионисием подход широко применяется для других целей и сегодня на высокочистых, высокогрязных и высокосекретных производствах). Перед тем как он входил в окруженные рвами с водой спальни своих жен, слуги обыскивали эти спальни и самих жен на предмет орудий убийства. Имя самого Дионисия может быть и не на слуху, у тех, кто давно не перечитывал античную историю, но зато каждый минимально грамотный человек хорошо знает имя его приятеля, который как-то неосторожно поделился с Дионисием своим восхищением прелестями обладания властью. Дионисий посадил этого приятеля на трон, и там ему оказывали всяческие почести, но прямо над троном на одиноком конском волосе висел большой и острый меч.
Грустная жизнь Дионисия была описана многократно, здесь нас интересует описание, которое Марк Туллий Цицерон включил в один из самых знаменитых своих трактатов "Тускуланские беседы". Парикмахер Дионисия как-то похвастался друзьям, что регулярно держит бритву у горла царя. Дионисий узнал об этом, и брадобрей был немедленно казнен. Но бриться-то надо было, и Дионисий обучил этому искусству своих маленьких дочерей (когда девочки подросли, он и им перестал доверять). Вот что пишет об этом Цицерон:
Quin etiam, ne tonsori collum committeret, tondere filias suas docuit. Ita sordido atque ancillari artificio regiæ virgines, ut tonstriculæ, tondebant barbam et capillum patris. (Более того, даже брить себя он научил своих дочерей, не доверяя цирюльнику свою шею, так что царские дочери оказались вовлечены в отвратительное и рабское ремесло маленьких парикмахерш - бритья волос и бороды своего отца.)
Что мы видим в этом коротком отрывке? Мы видим все нужные нам компоненты: власть, брадобрея и отвратительность. Знал ли этот текст Мандельштам? Не мог не знать, во времена Мандельштама "Тускуланские беседы" изучались школьниками, были включены в хрестоматии, а этот отрывок есть даже в "Учебнике латинского языка для низших классов гимназий и прогимназий" А.О.Поспишиля (1885 и многочисленные переиздания), по которому с большой верятностью Мандельштам изучал латынь.
Помимо латинского оригинала, эта история пересказана по-французски Шарлем Ролленом (Histoire ancienne des Égyptiens, des Carthaginois, des Assyriens, des Babyloniens, des Medes et des Perses, des Macédoniens, des Grecs - десятки изданий, тоже была во всех школьных библиотеках):
Depuis ce temps-là, pour ne plus abandonner sa tête et sa vie à la main d'un barbier, il chargea ses filles encore très jeunes de ce vil ministère. (С тех пор никогда не доверял свою голову и свою жизнь руке брадобрея, и поручил своим маленьким дочерям эту отвратительную службу).
Обратите внимание: здесь уже и отвратительность, и руки брадобрея, и, может быть, Мандельштам помнил именно этот французский текст, который он мог видеть с очень высокой вероятностью.
А теперь о загадочности. М.Л.Гаспаров писал об "Ариосте" несколько раз, включая в комментариях к двухтомнику Мандельштама. (Гаспаров считал, что "знаменитый стих Мандельштама «Власть отвратительна, как руки брадобрея» идет от зачина «Прекрасный херувим с руками брадобрея…» из не вполне приличного сонета Рембо в пер. Б. Лившица" - Записи и выписки). Гаспаров также перевел на русский "Тускуланские беседы" и писал о тонзурических предпочтениях Дионисия в "Занимательной Греции". Почему же он не заметил этой параллели или решил, что она не стоит упоминания? Больше того, в русском переводе Цицерона слово "отвратительное" по непонятным причинам Гаспаровым пропущено: "Даже стричь себя он научил родных дочерей, не доверяя цирюльнику: и вот царские дочери, как рабыни, ремесленнически подстригали волосы и бороду отца". Увы, спросить уже нельзя.
***
Сегодня исполнилось 125 лет со дня рождения О.Э.Мандельштама.
===========================
Update: уважаемый ljreader2 нашел прямую отсылку к истории Дионисия и брадобрея в десятой октаве второй из "Пяти песней" Ариосто, в контексте рассказа о параноидальной тревожности тиранов. Это еще один дополнительный аргумент в пользу истории Дионисия, как литературного источника фразы "власть отвратительна, как руки брадобрея".
===========================
продолжение
Стихотворение "Ариост" существует в двух версиях (1933 и 1935 г.) , более ранняя была впервые опубликована в 1962 году в оттепельном "Дне поэзии". Первый литературоведческий анализ нашей метафоры появился уже довольно вскоре, в книге Андрея Туркова "Николай Заболоцкий" (М.: Худ. литература, 1966): "в этом, по виду субъективном уподоблении власти рукам брадобрея заложена целая цепь ассоциаций, развертывающихся, словно сжатая пружина. Упоминание о руках брадобрея рождает сначала ощущение нечистоплотности, досадливой брезгливости, с которой подвергающийся их прикосновению вынужден его терпеть. Но ведь средневековый брадобрей - это не только смесь наглости и услужливости, это обычно еще и лекарь-шарлатан, похваляющийся уменьем «кровь открывать». А мы знаем, что вскоре из жил Европы бешено и неунимаемо захлещет кровь миллионов". За прошедшие полвека объяснить эту "затейливую" (Б.Сарнов) метафору пытались очень многие, сравнительный анализ самих объяснений был бы увлекательным чтением. Ближе всего к такому сравнительному анализу подошел Роман Тименчик в своем подробном, хотя и очень неполном эссе, сначала в виде статьи в НЛО (2004, № 67, 127-136) и позже в расширенном виде в главе "Руки брадобрея" из книги "Что вдруг" (Иерусалим: Гешарим, 2008).
Число различных толкований и версий происхождения фразы про власть и брадобрея приближается к числу комментаторов, то есть исчисляется многими и многими десятками. Некоторые из версий представляются вполне правдоподобными, другие могут показаться притянутыми за уши (или за бороды). Но в подавляющем большинстве комментариев и цитат (а может быть и во всех) прямо говорится или предполагается, что власть отвратительна тем, над кем она осуществляется. Между тем, у Мандельштама в этой строке "власть" не только, а скорее всего даже и не столько субъект, сколько объект, и отвратительна она здесь в первую очередь тому, кто ею обладает. И если это так, то несмотря на сохраняющуюся многоплановость и многозначность метафоры и текста в целом, акценты сдвигаются очень существенным образом.
Дело в том, что герой стихотворения Ариост был не только большим поэтом и не очень крупным чиновником при дворе феррарского герцога, но и в один из важных периодов своей жизни (1522-1525) - губернатором Гарфаньяны, живописной, но неспокойной пограничной провинции Феррары. Время проведенное в Гарфаньяне - наиболее полно документированная часть биографии Ариоста. Данная ему власть оказалась для поэта по настоящему отвратительной, он с большим трудом выдержал три года и при первой же возможности вернулся в Феррару. Ариост согласился стать губернатором из-за очень трудного финансового положения: герцог Альфонсо д'Эсте часто пропускал выплаты своим придворным. Доход же губернатора - 930 лир в год - был надежен и в три раза выше зарплаты при дворе. Но за это поэт должен был пожертвовать жизнью в столице, комфортом, интеллектуальной атмосферой, и даже встречами с любимой женщиной и музой, Алессандрой Бенуччи, которая не могла поехать с ним в Гарфаньяну. У Ариоста не было илюзий по поводу нового назначения:
Di ch'obligo gli ho quanta se gli deve
Obligo gli ho del buon voler piu ch'io
Mi contenti del dono il quale e grande
Ma non molto conforme al mio desio
(Я больше обязан ему за его добрую волю, чем доволен подарком, который велик, но не соответствует моему желанию).
Но действительность оказалась гораздо хуже опасений:
O stiami in Rocca o voglio a l'aria usoire,
Accuse e liti sempre e gridi ascolto,
Furti, homicidii, odi, vendette et ire
(В Рокке ли я, или выхожу подышать воздухом, я слышу обвинения, споры, протесты, воровство, убийства, ненависть, месть и гнев).
Поэт был в отчаянии:
Da si noiosa lontananza domo,
Gia sarei morto, o più di quell i macro
Che stan bramando in Purgatorio il pomo.
( Тоска моего изгнания такова, что я уже должен был бы быть мертвым или более худым, чем те кто в чистилище вожделеют яблока).
Особенно тяжелой для Ариоста была необходимость осуждать и приговаривать, в частности потому, что он не видел возможности добиться справедливости. Примеров отвратительности для Ариоста собственной власти много, их легко найти в его стихах или биографиях.
То, что строка "власть отвратительна, как руки брадобрея" относится именно к гарфаньянской эпопее, видно и из обоих вариантов мандельштамовского текста. В первом, сразу после этой строки "он вельможится", т.е., стремится походить на вельможу, каковым по природе не был. Во второй, "воронежской" версии, следующие две строки заменены на:
О, если б распахнуть, да как нельзя скорее,
На Адриатику широкое окно.
Феррара находится на адриатическом побережье, Гарфаньяна - в Апуанских Альпах, ближе к тирренскому берегу. Именно в Гарфаньяне Ариост мог мечтать о распахнутом окне на Адриатику (так же как Мандельштам в Воронеже мечтал о распахнутом окне на Неву или Москва-реку, может поэтому эта строфа стала первой, а не шестой, как в оригинальной версии).
Здесь мы подходим к очевиднейшему на мой взгляд литературному источнику фразы, который загадочнейшим для меня образом нигде и никем не упоминался (почему "загадочнейшим" - чуть позже). Самым, пожалуй, хрестоматийным примером правителя, которому власть была поистине отвратительна, является сиракузский тиран Дионисий Старший. Вот уж кто не получал от своей неограниченной власти никакого удовольствия! Дионисий боялся своих жен, своих детей, своих друзей, своих слуг, своих рабов - короче, он боялся всех. Приходившие к нему гости должны были снимать в "буферной" комнате всю свою одежду и надевать хозяйскую, чтобы не пронести скрытое оружие (этот изобретенный Дионисием подход широко применяется для других целей и сегодня на высокочистых, высокогрязных и высокосекретных производствах). Перед тем как он входил в окруженные рвами с водой спальни своих жен, слуги обыскивали эти спальни и самих жен на предмет орудий убийства. Имя самого Дионисия может быть и не на слуху, у тех, кто давно не перечитывал античную историю, но зато каждый минимально грамотный человек хорошо знает имя его приятеля, который как-то неосторожно поделился с Дионисием своим восхищением прелестями обладания властью. Дионисий посадил этого приятеля на трон, и там ему оказывали всяческие почести, но прямо над троном на одиноком конском волосе висел большой и острый меч.
Грустная жизнь Дионисия была описана многократно, здесь нас интересует описание, которое Марк Туллий Цицерон включил в один из самых знаменитых своих трактатов "Тускуланские беседы". Парикмахер Дионисия как-то похвастался друзьям, что регулярно держит бритву у горла царя. Дионисий узнал об этом, и брадобрей был немедленно казнен. Но бриться-то надо было, и Дионисий обучил этому искусству своих маленьких дочерей (когда девочки подросли, он и им перестал доверять). Вот что пишет об этом Цицерон:
Quin etiam, ne tonsori collum committeret, tondere filias suas docuit. Ita sordido atque ancillari artificio regiæ virgines, ut tonstriculæ, tondebant barbam et capillum patris. (Более того, даже брить себя он научил своих дочерей, не доверяя цирюльнику свою шею, так что царские дочери оказались вовлечены в отвратительное и рабское ремесло маленьких парикмахерш - бритья волос и бороды своего отца.)
Что мы видим в этом коротком отрывке? Мы видим все нужные нам компоненты: власть, брадобрея и отвратительность. Знал ли этот текст Мандельштам? Не мог не знать, во времена Мандельштама "Тускуланские беседы" изучались школьниками, были включены в хрестоматии, а этот отрывок есть даже в "Учебнике латинского языка для низших классов гимназий и прогимназий" А.О.Поспишиля (1885 и многочисленные переиздания), по которому с большой верятностью Мандельштам изучал латынь.
Помимо латинского оригинала, эта история пересказана по-французски Шарлем Ролленом (Histoire ancienne des Égyptiens, des Carthaginois, des Assyriens, des Babyloniens, des Medes et des Perses, des Macédoniens, des Grecs - десятки изданий, тоже была во всех школьных библиотеках):
Depuis ce temps-là, pour ne plus abandonner sa tête et sa vie à la main d'un barbier, il chargea ses filles encore très jeunes de ce vil ministère. (С тех пор никогда не доверял свою голову и свою жизнь руке брадобрея, и поручил своим маленьким дочерям эту отвратительную службу).
Обратите внимание: здесь уже и отвратительность, и руки брадобрея, и, может быть, Мандельштам помнил именно этот французский текст, который он мог видеть с очень высокой вероятностью.
А теперь о загадочности. М.Л.Гаспаров писал об "Ариосте" несколько раз, включая в комментариях к двухтомнику Мандельштама. (Гаспаров считал, что "знаменитый стих Мандельштама «Власть отвратительна, как руки брадобрея» идет от зачина «Прекрасный херувим с руками брадобрея…» из не вполне приличного сонета Рембо в пер. Б. Лившица" - Записи и выписки). Гаспаров также перевел на русский "Тускуланские беседы" и писал о тонзурических предпочтениях Дионисия в "Занимательной Греции". Почему же он не заметил этой параллели или решил, что она не стоит упоминания? Больше того, в русском переводе Цицерона слово "отвратительное" по непонятным причинам Гаспаровым пропущено: "Даже стричь себя он научил родных дочерей, не доверяя цирюльнику: и вот царские дочери, как рабыни, ремесленнически подстригали волосы и бороду отца". Увы, спросить уже нельзя.
***
Сегодня исполнилось 125 лет со дня рождения О.Э.Мандельштама.
===========================
Update: уважаемый ljreader2 нашел прямую отсылку к истории Дионисия и брадобрея в десятой октаве второй из "Пяти песней" Ариосто, в контексте рассказа о параноидальной тревожности тиранов. Это еще один дополнительный аргумент в пользу истории Дионисия, как литературного источника фразы "власть отвратительна, как руки брадобрея".
===========================
продолжение