SYBERIA (day 11). 22 июня, Слюдянка, день
В Слюдянке Д. рассказывает мне о своих планах. Он хочет в Листвянку. И на Ольхон. Только не знает, успеет ли посмотреть все. Я же, со своей стороны, хочу продолжить путь по Бурятии. Попробовать, например, знаменитые бурятские буузы. Увидеть Будду.
На вокзале Д. берет билет на электричку до Иркутска. Я же хочу взять билет до Мысовой. Кассирша хлопает шторкой окошка - у них только что начался обед. Однако через минуту снова распахивает его и подзывает меня.
"У нас осталось всего три места. Лучше берите сейчас, пока не разобрали и эти."
Народ массово бежит в Улан-Удэ.
Забираю билет, и мы выходим.
Местами поселок в дымке - не то от тумана, не то от низко севших облаков. Минуем очередной памятник паровозу РЖД.
Д. вдруг меняется в себе и, бросив несколько коротких взглядов по сторонам, устремляется к стене ближайшего дома. "Постой на стреме, а?"
Сделав свои дела, возвращается.
"Не хватало еще, чтобы вновь забрали в полицию."
"Тебя здесь забирали в полицию?" - заинтересовываюсь я.
"Да, я тут по приезду решил пива попить... На улице..."
Я достаю из рюкзака отсыревшие джинсы и вешаю их на руку, перекинув через предплечье. Сушить.
"Прямо так пойдешь? - удивляется Д. - А если люди увидят?"
"А что мне люди? Выходит, из-за чьего-то мнения я должен ходить с мокрыми вещами?"
И нафиг я кому-то с этими штанами сдался!
Мы выходим на берег. Неизвестно зачем путь к воде перегорожен бетонным забором. Посередине него дыра.
Байкал сквозь нее хмур, уныл и замусорен. Мне с трудом удается подобрать для снимков "чистые" кадры.
Пьет пиво одинокая чайка.
Д. шагает по верху, по набережной, я - по самому берегу, на ходу грызя яблоко. Внезапно путь мне преграждает вода.
"Как дальше пойдешь? - интересуется сверху Д. - Возвращаться будешь?"
Нужно вернуться на сотню метров назад до дыры в заборе, чтобы можно было взобраться на набережную. Нет, я пойду иным путем. Совсем рядом - отверстие трубы коллектора. Вспомнив кинговское "Оно", я протискиваюсь в нее. Под подошвами хрустит битое стекло. Через полминуты я уже выбираюсь по ту сторону набережной, откуда поднимаюсь наверх.
Снимаю Д. на фоне туманного горизонта воды. Потом мы разделяемся. Он остается под деревом сушить вещи (тоже промок под вчерашним дождем), а я продолжаю убивать время, прогуливаясь по прибрежной части поселка.
Обыкновенный советский трэш, столь же убитый, сколь убита набережная. Похоже, что Слюдянка выживает за счет едущих проездом туристов, и единственное, во что вкладываются местные власти - это в привокзальную площадь с фонтаном (см. первый снимок).
Снова на берегу.
У лодок меня перехватывает побитого вида мужичонка, сидящий у воды с удочкой и бутылкой.
"Здорово. Есть закурить?"
"Не курю. Разве что у него..." - я киваю в сторону стоящего поодаль под деревом Д.
Мужичонка поднимается с места и, размяв ноги, неспешно отправляется туда, куда я ему указал.
Я брожу по берегу еще немного, потом возвращаюсь. Скучновато. К тому же дальше полосу пляжа оккупировали полуголые отдыхающие. Возвращаюсь к Д.. У того недовольный вид.
"Ты чего на меня стрелки переводишь? - угрюмо бросает тот. - Сигарет и так почти не осталось".
"Так ты же все равно бросаешь". - я ухмыляюсь, пытаясь перевести дело в шутку и одновременно скрыть свою оплошность.
Здесь мы прощаемся. Д. остается до вечера сушить вещи, я иду на вокзал караулить поезд. Было приятно познакомиться.
"Может, еще увидимся в следующем году? - высказывает надежду Д. - Я бы снова сюда поехал."
Я не хочу ничего обещать, потому что на следующий год хочу в Чехию. Но вернуться сюда и правда хочется. Мой гештальт с озером Артемьева так и не закрыт. Телефон Д. не удаляю из памяти телефона. Вдруг и в самом деле свидимся?
А, может, попытаться найти его по номеру, когда я выложу этот отчет, и кинуть ссылку?
В одиночестве я возвращаюсь на железнодорожный вокзал. Заглядываю в киоски с сувенирной продукцией. С трудом удерживаю себя от того, чтобы купить на память пушистую нерпу. Нерпа является одним из символов Байкала, в Иркутске для них аж построен нерпинарий. В другой раз...
На стене облицованного белым мрамором здания вокзала висит мемориальная табличка "Здесь был схвачен революционер Иван Васильевич Бабушкин". Это имя ничего мне не говорит, кроме того, что сам я еду в Бабушкин. Бабушкин был расстрелян на станции Мысовой, у города, позже названного в его честь. Еду по местам "боевой славы", если можно так выразиться.
На вокзале Д. берет билет на электричку до Иркутска. Я же хочу взять билет до Мысовой. Кассирша хлопает шторкой окошка - у них только что начался обед. Однако через минуту снова распахивает его и подзывает меня.
"У нас осталось всего три места. Лучше берите сейчас, пока не разобрали и эти."
Народ массово бежит в Улан-Удэ.
Забираю билет, и мы выходим.
Местами поселок в дымке - не то от тумана, не то от низко севших облаков. Минуем очередной памятник паровозу РЖД.
Д. вдруг меняется в себе и, бросив несколько коротких взглядов по сторонам, устремляется к стене ближайшего дома. "Постой на стреме, а?"
Сделав свои дела, возвращается.
"Не хватало еще, чтобы вновь забрали в полицию."
"Тебя здесь забирали в полицию?" - заинтересовываюсь я.
"Да, я тут по приезду решил пива попить... На улице..."
Я достаю из рюкзака отсыревшие джинсы и вешаю их на руку, перекинув через предплечье. Сушить.
"Прямо так пойдешь? - удивляется Д. - А если люди увидят?"
"А что мне люди? Выходит, из-за чьего-то мнения я должен ходить с мокрыми вещами?"
И нафиг я кому-то с этими штанами сдался!
Мы выходим на берег. Неизвестно зачем путь к воде перегорожен бетонным забором. Посередине него дыра.
Байкал сквозь нее хмур, уныл и замусорен. Мне с трудом удается подобрать для снимков "чистые" кадры.
Пьет пиво одинокая чайка.
Д. шагает по верху, по набережной, я - по самому берегу, на ходу грызя яблоко. Внезапно путь мне преграждает вода.
"Как дальше пойдешь? - интересуется сверху Д. - Возвращаться будешь?"
Нужно вернуться на сотню метров назад до дыры в заборе, чтобы можно было взобраться на набережную. Нет, я пойду иным путем. Совсем рядом - отверстие трубы коллектора. Вспомнив кинговское "Оно", я протискиваюсь в нее. Под подошвами хрустит битое стекло. Через полминуты я уже выбираюсь по ту сторону набережной, откуда поднимаюсь наверх.
Снимаю Д. на фоне туманного горизонта воды. Потом мы разделяемся. Он остается под деревом сушить вещи (тоже промок под вчерашним дождем), а я продолжаю убивать время, прогуливаясь по прибрежной части поселка.
Обыкновенный советский трэш, столь же убитый, сколь убита набережная. Похоже, что Слюдянка выживает за счет едущих проездом туристов, и единственное, во что вкладываются местные власти - это в привокзальную площадь с фонтаном (см. первый снимок).
Снова на берегу.
У лодок меня перехватывает побитого вида мужичонка, сидящий у воды с удочкой и бутылкой.
"Здорово. Есть закурить?"
"Не курю. Разве что у него..." - я киваю в сторону стоящего поодаль под деревом Д.
Мужичонка поднимается с места и, размяв ноги, неспешно отправляется туда, куда я ему указал.
Я брожу по берегу еще немного, потом возвращаюсь. Скучновато. К тому же дальше полосу пляжа оккупировали полуголые отдыхающие. Возвращаюсь к Д.. У того недовольный вид.
"Ты чего на меня стрелки переводишь? - угрюмо бросает тот. - Сигарет и так почти не осталось".
"Так ты же все равно бросаешь". - я ухмыляюсь, пытаясь перевести дело в шутку и одновременно скрыть свою оплошность.
Здесь мы прощаемся. Д. остается до вечера сушить вещи, я иду на вокзал караулить поезд. Было приятно познакомиться.
"Может, еще увидимся в следующем году? - высказывает надежду Д. - Я бы снова сюда поехал."
Я не хочу ничего обещать, потому что на следующий год хочу в Чехию. Но вернуться сюда и правда хочется. Мой гештальт с озером Артемьева так и не закрыт. Телефон Д. не удаляю из памяти телефона. Вдруг и в самом деле свидимся?
А, может, попытаться найти его по номеру, когда я выложу этот отчет, и кинуть ссылку?
В одиночестве я возвращаюсь на железнодорожный вокзал. Заглядываю в киоски с сувенирной продукцией. С трудом удерживаю себя от того, чтобы купить на память пушистую нерпу. Нерпа является одним из символов Байкала, в Иркутске для них аж построен нерпинарий. В другой раз...
На стене облицованного белым мрамором здания вокзала висит мемориальная табличка "Здесь был схвачен революционер Иван Васильевич Бабушкин". Это имя ничего мне не говорит, кроме того, что сам я еду в Бабушкин. Бабушкин был расстрелян на станции Мысовой, у города, позже названного в его честь. Еду по местам "боевой славы", если можно так выразиться.