Хризантема
На предварительной пресс-конференции журналистки из таблоидов кривили лица: «Не наш формат, не наша аудитория», а я сидел ошалевший.
Вот это женщина! Это вам не шутки «Квартала 95» про старую вешалку. Это Эдита Станиславовна Пьеха!
Ей 73 года. Семьдесят. Три. Года. Ничего от грибообразных бабушек - походка, голос, жесты.
Она родилась и выросла в шахтерском поселке, она жила в советских коммуналках, но в ее присутствии хочется снять гусарский кивер и склониться, щелкнув каблуками.
Десятилетия человеческого внимания отполировали эту женщину до блеска, она дышала любовью публики и журчала чистым, молодым голосом.
В выходной, в субботу, с цветами я ждал за сценой - после концерта, после телевизионщиков, после всех. Организатор сказала, что пообщаться возможно только так.
- Да как же можно после концерта мучить пожилую женщину интервью?..
- А вы не волнуйтесь. В нее после выступления будто жизнь вливается.
- Эдита Станиславовна, вы видите перед собой совершенно очарованного молодого человека. Я не ожидал увидеть то, что увидел.
- Спасибо, мне приятно, хотя я много лет слышу добрые слова. У меня есть такая песня - «Разве привыкают к чудесам?».
- Знаете, как я назову статью о вас?.. «Хризантема». Вы говорили вчера журналистам, что очень любите эти цветы, и что они очень долго стоят в вазе, не вянут. У группы «Машина времени» есть песня со словами «И вечная Пьеха в доме напротив кому-то поет, что есть город, тихий, как сон…»
- Да?.. Я не знала.
- Песня из альбома «Отрываясь», если не ошибаюсь. Когда вы почувствовали, что стали в глазах окружающих «вечной»?
- Вы знаете, я этого не хочу чувствовать... Был случай на дне рождения Пугачевой - она отмечала его в «Олимпийском». Я поднялась на сцену, вручила ей цветы, поздравила. И она так громко сказала: «Ох, вечная вы наша Пьеха!..» А я так чуть-чуть приостановилась... А потом махнула рукой. И в зале тишина воцарилась.
Многие восприняли это как оскорбление в мой адрес. Я потом спрашивала у кого-то из общих друзей: до нее это тоже дошло? Да, дошло. Она сказала, что имела в виду: Пьеха столько лет с нами и будет еще столько же.
Дай Бог, но прозвучало оно как-то…
- Извините за бестактность, Бога ради. Просто знаете, когда вы вышли сегодня на сцену, я все никак не мог отогнать мысль, что вам… 37 лет. (На самом деле 73, но Эдита Станиславовна так мило шутила на концерте про «свои 37», что я решил не упирать на цифры. - Авт.) Вы так двигались! Моя бабушка младше, но она ковыляет старушкой, а вы...
- Не-ет, я плохо двигаюсь. Это моя собака меня подвела - дернула поводок, и я сломала ногу!.. Я поправилась на 20 килограммов. Из-за этого все проблемы.
Эта нога говорит: «Не буду на тебя работать, ты работай на меня!» Так вы увидели бы 70-килограммовую Пьеху, а тут целых 90 килограммов! Поэтому я и не могу ходить, как ходила по сцене, - стремительно...
Мне, наверное, суждено было долго оставаться такой же, если бы не эта собака - среднеазиатская овчарка, волкодав. Все друзья мне говорили: не бери ее. Но мне ее подарили, и я сказала: «Почему нет?»
Вы не знаете, как я носилась по сцене, ой! Мне летать хотелось. У меня даже такая песня была «Надо летать, надо летать!.. Над судьбой и над землей, летать подобно птицам!» Я зрителям говорила: «Хочу, чтобы после моего концерта вы оторвались от земли и полетели домой, воодушевленные, заряженные моей энергетикой!..»
- Я зарядился. Сижу вот, при вас кашлянуть боюсь, чтобы впечатления не испортить...
- Сколько вам лет?
- 27.
- О, это хороший возраст.
- Мне друзья говорили, что мужчина до 25 - животное, а потом становится человеком…
- Ой, ну нет, не животное, конечно!.. (Очаровательно улыбается и берет автора за руку.) Просто юноша.
- Я принадлежу к поколению, которое фамилию Пьеха знает в основном благодаря Стасу.
- Когда-то в четыре года я думала, что у меня будет сын и я назову его Станиславом. Станислав Пьеха - в память о папе. Детская фантазия, но она вот так осуществилась, и он даже стал артистом. Это вообще!..
- Я в Интернете пересмотрел много ваших клипов - удивительно, как они отличаются от нынешних. Вот, помню, есть видео: вы на протяжении всей песни стоите возле корабельного каната, поете такую грустную песню…
- …«Каравелла».
- Да, «Каравелла». Представляю, каково это - наблюдать, как меняется эстрада от «тогда» до «сейчас». Как вам то, что поют нынче?
- Когда-то был такой случай со мной: я высказалась о Диме Билане и Саше Рыбаке. Потом приносила им извинения, публично, в двух телепередачах. Ведь я обидела этих мальчишек!
Я вспомнила себя, когда была молодой и как обо мне говорили: иностранка, несет буржуазную идеологию… А я - была я! Один музыковед по фамилии Гершуни… Он тогда уже был в возрасте, а мне было лет двадцать с чем-то. Он написал разгромную статью. Там слова были: «Эту кабацкую певичку пора выстирать по самое декольте!» А я никогда не носила декольте!
Плакала тогда. Моя директор сказала: «Эдиточка, ты не солнышко, всех не обогреешь».
Прошло лет десять, и был концерт в Москве. Поднимается на сцену пожилой-пожилой человек и говорит: «Моя фамилия
- Гершуни. Я позволил себе написать о вас очень плохую статью. Я был дурак. Даже не думал, что вы так задержитесь на эстраде»...
И вот я повторила этого дяденьку. Время рассудит. Да они, Рыбак и Билан, мне кажется, - это между нами - еще не нашли себя, не раскрылись до конца. Они либо себя найдут, либо растеряются.
А вообще, моя миссия не в том, чтобы учить, хотя я учительница по образованию. Моя миссия - себя не потерять. Не буду давать советов больше. Никогда и никому.
- Вы говорили, что не любите слова «фанат».
- Ну, не то чтобы не люблю… Не приемлю. Мне так кажется, есть почитатели, а фанаты - это… у итальянцев болельщики называются «тифози», как болезнь. И у меня ассоциация: фанатеть - это как… дуреть.
- Вы стараетесь держать почитателей на расстоянии?
- Да, чисто интуитивно. И благодаря этому я заслужила их уважение. Никто из них не перешел со мной на «ты», никто из них не предлагал с ним водки выпить. Я создала такой невидимый барьер. Нет, я доступна - но только на расстоянии. В этом мое уважение к ним. Они меня уважают, и я их тоже уважаю.
- Насколько я знаю, вы первой из отечественных исполнителей во время песни сошли со сцены и пошли в зрительный зал. А какие еще нововведения за вами числятся?
- Да, правда. Первая сняла микрофон со стойки и пошла к зрителям.
Еще я первая начала праздновать день рождения на сцене. Это мое нововведение на эстраде. Но, если по секрету сказать, давным-давно Фрэнк Синатра в каком-то огромном ресторане отмечал свой день рождения. Это было на заре моей юности, я подумала тогда: какой молодец, публика в зале сидит - его гости, и он для них поет.
А потом, когда увидела, как люди переживают, что я не могу пригласить их в дом, посадить за стол и праздновать с ними - их много, где собрать их вместе?.. О! Я вспомнила. Фрэнк Синатра! Он собирал гостей в ресторане, а я соберу в концертном зале. И так мои дни рождения уже около 20 лет проходят.
Еще я первая обратилась к профессиональному модельеру с просьбой меня одевать. Не меня, я всегда говорю: «одевать мои песни». Вот Вячеслав Зайцев и «одел» мои песни. «Ты, - сказал он, - должна ходить в платьях, которые летают, широких таких». Сейчас они мне не нужны, я уже хожу, а не летаю по сцене. Достойно, как матрона (улыбается). А раньше летала - как взмахну рукавом, так чуть рояль не сносила.
- В Афганистан вы еще ездили первой…
- Трижды. В группе артистов - в «бригаде», так было принято говорить.
- Вы скучаете по советскому времени?
- Я вам историю расскажу. Бруно Кокатрикс, хозяин парижской «Олимпии», выбрал меня из всех советских исполнителей. Он славился тем, что открывал новые имена. Ему в этом помогала Эдит Пиаф. Ее он тоже там выпустил на сцену, когда она переросла кабаки, в которых начинала. Он нашел Азнавура, Ива Монтана…
Так вот, в 1965 году он привозил в Париж «Битлов». Вы представляете - «Битлы»!.. Но руководительница делегации сказала: «Не пристало советской женщине этих волосатых слушать!» И меня возле гостиницы караулил дядька в погонах. Вот такое было немыслимо невежественное время.
- Между тем ваша, наверное, самая знаменитая песня «Сосед» - это такой себе гимн советской коммуналке. Я эту песню, кстати, впервые услышал в исполнении Анжелики Варум…
- Это не ее песня (улыбается). Она не жила в коммуналках, а я жила. Мама моя, когда первый раз ко мне в гости приехала, удивилась: «Почему в твоей квартире чужие люди ходят?» Я говорю: «Мама, это я живу у них, а не они у меня».
В советское время была уравниловка, которая многих устраивала. В силу этой уравниловки какие-то хитрые люди могли оторвать себе кусок побольше. А я… Получала за концерт ставку - 19 рублей. А Зыкина - 33. Я пришла к Фурцевой, спросила: «У нас что, разные голосовые связки? Почему ее связки стоят 33, а мои - 19?» Она мне говорит: «Вы меня убедили, но чиновники не поймут. Вот что - запишите три или четыре старинных романса, и я дам приказ вам добавить».
Потом, при Горбачеве, мне стали платить больше. Прилично, но не богато.
- А сейчас вы зарабатываете достаточно?
- Я не умею много зарабатывать, я денег боюсь. Как только они появляются, меня обязательно должны обворовать! (Смеется.)
- Вы на пресс-конференции упоминали, что за рекламу, в которой вы недавно снялись, получили самый большой гонорар за всю жизнь.
- Да, они щедро заплатили мне. Я тогда поняла, сколько денег, оказывается, получают и требуют артисты. А я не требовала - они назвали цифру, а я говорю: «Ой, так много! Достаточно. Спасибо».
Не знаю, сколько Стас получил, может, два раза столько. За него ведь просят. У него есть продюсеры, а я одна.
- У вас нет продюсера?
- А я не могу прокормить их. Я плачу звукорежиссеру, помощнице, а когда даю сольные концерты, со сбора плачу. Сколько собрала - с ними расплачиваюсь, и, естественно, музыкантам всем плачу, а что-то остается мне.
- Вы сами себе финансовый директор?
- Да. Плохой (весело и простодушно пожимает плечами). Но ничего - каждому свое. Внук мне сказал: «Ты хорошая артистка, но ты не бизнесмен».
- А он как?
- А он свое кафе открыл в Москве.
- Вот его я понимаю. Молодое поколение пооборотистее будет. Я, кстати, с задних рядов смотрел на публику сегодня в зале - седых голов мало…
- Они не все могут прийти. Они бедные, к сожалению… Но приходят. Особенно в Октябрьский зал, когда были два традиционных концерта - день рождения и перед Новым годом. Полный зал - 98-99% заполнено.
Аншлаг тоже был, когда к моему семидесятилетию анонсировали: «Последний концерт Эдиты Пьехи». Представляете?! Журнал «Тайны звезд» решил такой вот мне подарок сделать! Там пере-переаншлаг получился, все думали, что действительно последний концерт.
- Я так понимаю, вы и планов таких не строите…
- Нет, я боюсь слова «последний». Я хочу немножко еще… Как ребенок, знаете, поиграть старыми игрушками. А мои игрушки - это мои песни. Я стараюсь приодеть эти песни в новые одежды. В новых аранжировках они звучат неожиданно для публики.
- У меня тут информация проскочила… Решил у вас лично выяснить - вы правда нот не знаете?
- Правда. Я раньше стеснялась об этом говорить, но, пройдя такой длинный путь и став в песенном жанре «своей», уже не стесняюсь. Многие артисты приходили в искусство, не зная нот. Меня некому было научить им.
Но нет худа без добра - мои уши работают как локаторы. Я слышу всю партитуру и аранжировку, все ноты, хоть их и не назову.
- У вас не было провалов популярности?
- Были, были... Вся жизнь - то вверх, то вниз, как электрокардиограмма.
Я вовремя почувствовала, что не надо выступать много, потому что публика, которая еще есть у меня, скажет «хватит». А я не хочу, чтобы публика мне такое сказала.
Выступаю два раза в год, в Ленинграде, с обновленными программами. Разными. Удивляю. Пока удивляю. В одной из моих песен есть такие слова:
Опять на сцену выходить,
делиться болью и любовью,
и снова силы находить,
чтоб в каждой песне быть собою.
А время свой торопит бег,
и каждый миг не повторится,
уже приходят дети тех,
кто знал девчонкою певицу…
После интервью я попросил Эдиту Станиславовну подписать открытку для моей мамы.
- Как зовут маму? - спросила она.
- Валентина Михайловна.
- Сколько ей лет?
- 56.
- Валечка, - по-матерински улыбнулась Пьеха.
Шариковая ручка на глянце писать не хотела, а фломастера под рукой не нашлось.
- Люба! - позвала Эдита Станиславовна помощницу. - Люба!
Прислушалась. И вдруг пронзительно в пальцы свистнула. Люба зашла, и фломастер нашелся. Надеюсь, в свои 37 я не разучусь свистеть так же.
("Публичные Люди")
Вот это женщина! Это вам не шутки «Квартала 95» про старую вешалку. Это Эдита Станиславовна Пьеха!
Ей 73 года. Семьдесят. Три. Года. Ничего от грибообразных бабушек - походка, голос, жесты.
Она родилась и выросла в шахтерском поселке, она жила в советских коммуналках, но в ее присутствии хочется снять гусарский кивер и склониться, щелкнув каблуками.
Десятилетия человеческого внимания отполировали эту женщину до блеска, она дышала любовью публики и журчала чистым, молодым голосом.
В выходной, в субботу, с цветами я ждал за сценой - после концерта, после телевизионщиков, после всех. Организатор сказала, что пообщаться возможно только так.
- Да как же можно после концерта мучить пожилую женщину интервью?..
- А вы не волнуйтесь. В нее после выступления будто жизнь вливается.
- Эдита Станиславовна, вы видите перед собой совершенно очарованного молодого человека. Я не ожидал увидеть то, что увидел.
- Спасибо, мне приятно, хотя я много лет слышу добрые слова. У меня есть такая песня - «Разве привыкают к чудесам?».
- Знаете, как я назову статью о вас?.. «Хризантема». Вы говорили вчера журналистам, что очень любите эти цветы, и что они очень долго стоят в вазе, не вянут. У группы «Машина времени» есть песня со словами «И вечная Пьеха в доме напротив кому-то поет, что есть город, тихий, как сон…»
- Да?.. Я не знала.
- Песня из альбома «Отрываясь», если не ошибаюсь. Когда вы почувствовали, что стали в глазах окружающих «вечной»?
- Вы знаете, я этого не хочу чувствовать... Был случай на дне рождения Пугачевой - она отмечала его в «Олимпийском». Я поднялась на сцену, вручила ей цветы, поздравила. И она так громко сказала: «Ох, вечная вы наша Пьеха!..» А я так чуть-чуть приостановилась... А потом махнула рукой. И в зале тишина воцарилась.
Многие восприняли это как оскорбление в мой адрес. Я потом спрашивала у кого-то из общих друзей: до нее это тоже дошло? Да, дошло. Она сказала, что имела в виду: Пьеха столько лет с нами и будет еще столько же.
Дай Бог, но прозвучало оно как-то…
- Извините за бестактность, Бога ради. Просто знаете, когда вы вышли сегодня на сцену, я все никак не мог отогнать мысль, что вам… 37 лет. (На самом деле 73, но Эдита Станиславовна так мило шутила на концерте про «свои 37», что я решил не упирать на цифры. - Авт.) Вы так двигались! Моя бабушка младше, но она ковыляет старушкой, а вы...
- Не-ет, я плохо двигаюсь. Это моя собака меня подвела - дернула поводок, и я сломала ногу!.. Я поправилась на 20 килограммов. Из-за этого все проблемы.
Эта нога говорит: «Не буду на тебя работать, ты работай на меня!» Так вы увидели бы 70-килограммовую Пьеху, а тут целых 90 килограммов! Поэтому я и не могу ходить, как ходила по сцене, - стремительно...
Мне, наверное, суждено было долго оставаться такой же, если бы не эта собака - среднеазиатская овчарка, волкодав. Все друзья мне говорили: не бери ее. Но мне ее подарили, и я сказала: «Почему нет?»
Вы не знаете, как я носилась по сцене, ой! Мне летать хотелось. У меня даже такая песня была «Надо летать, надо летать!.. Над судьбой и над землей, летать подобно птицам!» Я зрителям говорила: «Хочу, чтобы после моего концерта вы оторвались от земли и полетели домой, воодушевленные, заряженные моей энергетикой!..»
- Я зарядился. Сижу вот, при вас кашлянуть боюсь, чтобы впечатления не испортить...
- Сколько вам лет?
- 27.
- О, это хороший возраст.
- Мне друзья говорили, что мужчина до 25 - животное, а потом становится человеком…
- Ой, ну нет, не животное, конечно!.. (Очаровательно улыбается и берет автора за руку.) Просто юноша.
- Я принадлежу к поколению, которое фамилию Пьеха знает в основном благодаря Стасу.
- Когда-то в четыре года я думала, что у меня будет сын и я назову его Станиславом. Станислав Пьеха - в память о папе. Детская фантазия, но она вот так осуществилась, и он даже стал артистом. Это вообще!..
- Я в Интернете пересмотрел много ваших клипов - удивительно, как они отличаются от нынешних. Вот, помню, есть видео: вы на протяжении всей песни стоите возле корабельного каната, поете такую грустную песню…
- …«Каравелла».
- Да, «Каравелла». Представляю, каково это - наблюдать, как меняется эстрада от «тогда» до «сейчас». Как вам то, что поют нынче?
- Когда-то был такой случай со мной: я высказалась о Диме Билане и Саше Рыбаке. Потом приносила им извинения, публично, в двух телепередачах. Ведь я обидела этих мальчишек!
Я вспомнила себя, когда была молодой и как обо мне говорили: иностранка, несет буржуазную идеологию… А я - была я! Один музыковед по фамилии Гершуни… Он тогда уже был в возрасте, а мне было лет двадцать с чем-то. Он написал разгромную статью. Там слова были: «Эту кабацкую певичку пора выстирать по самое декольте!» А я никогда не носила декольте!
Плакала тогда. Моя директор сказала: «Эдиточка, ты не солнышко, всех не обогреешь».
Прошло лет десять, и был концерт в Москве. Поднимается на сцену пожилой-пожилой человек и говорит: «Моя фамилия
- Гершуни. Я позволил себе написать о вас очень плохую статью. Я был дурак. Даже не думал, что вы так задержитесь на эстраде»...
И вот я повторила этого дяденьку. Время рассудит. Да они, Рыбак и Билан, мне кажется, - это между нами - еще не нашли себя, не раскрылись до конца. Они либо себя найдут, либо растеряются.
А вообще, моя миссия не в том, чтобы учить, хотя я учительница по образованию. Моя миссия - себя не потерять. Не буду давать советов больше. Никогда и никому.
- Вы говорили, что не любите слова «фанат».
- Ну, не то чтобы не люблю… Не приемлю. Мне так кажется, есть почитатели, а фанаты - это… у итальянцев болельщики называются «тифози», как болезнь. И у меня ассоциация: фанатеть - это как… дуреть.
- Вы стараетесь держать почитателей на расстоянии?
- Да, чисто интуитивно. И благодаря этому я заслужила их уважение. Никто из них не перешел со мной на «ты», никто из них не предлагал с ним водки выпить. Я создала такой невидимый барьер. Нет, я доступна - но только на расстоянии. В этом мое уважение к ним. Они меня уважают, и я их тоже уважаю.
- Насколько я знаю, вы первой из отечественных исполнителей во время песни сошли со сцены и пошли в зрительный зал. А какие еще нововведения за вами числятся?
- Да, правда. Первая сняла микрофон со стойки и пошла к зрителям.
Еще я первая начала праздновать день рождения на сцене. Это мое нововведение на эстраде. Но, если по секрету сказать, давным-давно Фрэнк Синатра в каком-то огромном ресторане отмечал свой день рождения. Это было на заре моей юности, я подумала тогда: какой молодец, публика в зале сидит - его гости, и он для них поет.
А потом, когда увидела, как люди переживают, что я не могу пригласить их в дом, посадить за стол и праздновать с ними - их много, где собрать их вместе?.. О! Я вспомнила. Фрэнк Синатра! Он собирал гостей в ресторане, а я соберу в концертном зале. И так мои дни рождения уже около 20 лет проходят.
Еще я первая обратилась к профессиональному модельеру с просьбой меня одевать. Не меня, я всегда говорю: «одевать мои песни». Вот Вячеслав Зайцев и «одел» мои песни. «Ты, - сказал он, - должна ходить в платьях, которые летают, широких таких». Сейчас они мне не нужны, я уже хожу, а не летаю по сцене. Достойно, как матрона (улыбается). А раньше летала - как взмахну рукавом, так чуть рояль не сносила.
- В Афганистан вы еще ездили первой…
- Трижды. В группе артистов - в «бригаде», так было принято говорить.
- Вы скучаете по советскому времени?
- Я вам историю расскажу. Бруно Кокатрикс, хозяин парижской «Олимпии», выбрал меня из всех советских исполнителей. Он славился тем, что открывал новые имена. Ему в этом помогала Эдит Пиаф. Ее он тоже там выпустил на сцену, когда она переросла кабаки, в которых начинала. Он нашел Азнавура, Ива Монтана…
Так вот, в 1965 году он привозил в Париж «Битлов». Вы представляете - «Битлы»!.. Но руководительница делегации сказала: «Не пристало советской женщине этих волосатых слушать!» И меня возле гостиницы караулил дядька в погонах. Вот такое было немыслимо невежественное время.
- Между тем ваша, наверное, самая знаменитая песня «Сосед» - это такой себе гимн советской коммуналке. Я эту песню, кстати, впервые услышал в исполнении Анжелики Варум…
- Это не ее песня (улыбается). Она не жила в коммуналках, а я жила. Мама моя, когда первый раз ко мне в гости приехала, удивилась: «Почему в твоей квартире чужие люди ходят?» Я говорю: «Мама, это я живу у них, а не они у меня».
В советское время была уравниловка, которая многих устраивала. В силу этой уравниловки какие-то хитрые люди могли оторвать себе кусок побольше. А я… Получала за концерт ставку - 19 рублей. А Зыкина - 33. Я пришла к Фурцевой, спросила: «У нас что, разные голосовые связки? Почему ее связки стоят 33, а мои - 19?» Она мне говорит: «Вы меня убедили, но чиновники не поймут. Вот что - запишите три или четыре старинных романса, и я дам приказ вам добавить».
Потом, при Горбачеве, мне стали платить больше. Прилично, но не богато.
- А сейчас вы зарабатываете достаточно?
- Я не умею много зарабатывать, я денег боюсь. Как только они появляются, меня обязательно должны обворовать! (Смеется.)
- Вы на пресс-конференции упоминали, что за рекламу, в которой вы недавно снялись, получили самый большой гонорар за всю жизнь.
- Да, они щедро заплатили мне. Я тогда поняла, сколько денег, оказывается, получают и требуют артисты. А я не требовала - они назвали цифру, а я говорю: «Ой, так много! Достаточно. Спасибо».
Не знаю, сколько Стас получил, может, два раза столько. За него ведь просят. У него есть продюсеры, а я одна.
- У вас нет продюсера?
- А я не могу прокормить их. Я плачу звукорежиссеру, помощнице, а когда даю сольные концерты, со сбора плачу. Сколько собрала - с ними расплачиваюсь, и, естественно, музыкантам всем плачу, а что-то остается мне.
- Вы сами себе финансовый директор?
- Да. Плохой (весело и простодушно пожимает плечами). Но ничего - каждому свое. Внук мне сказал: «Ты хорошая артистка, но ты не бизнесмен».
- А он как?
- А он свое кафе открыл в Москве.
- Вот его я понимаю. Молодое поколение пооборотистее будет. Я, кстати, с задних рядов смотрел на публику сегодня в зале - седых голов мало…
- Они не все могут прийти. Они бедные, к сожалению… Но приходят. Особенно в Октябрьский зал, когда были два традиционных концерта - день рождения и перед Новым годом. Полный зал - 98-99% заполнено.
Аншлаг тоже был, когда к моему семидесятилетию анонсировали: «Последний концерт Эдиты Пьехи». Представляете?! Журнал «Тайны звезд» решил такой вот мне подарок сделать! Там пере-переаншлаг получился, все думали, что действительно последний концерт.
- Я так понимаю, вы и планов таких не строите…
- Нет, я боюсь слова «последний». Я хочу немножко еще… Как ребенок, знаете, поиграть старыми игрушками. А мои игрушки - это мои песни. Я стараюсь приодеть эти песни в новые одежды. В новых аранжировках они звучат неожиданно для публики.
- У меня тут информация проскочила… Решил у вас лично выяснить - вы правда нот не знаете?
- Правда. Я раньше стеснялась об этом говорить, но, пройдя такой длинный путь и став в песенном жанре «своей», уже не стесняюсь. Многие артисты приходили в искусство, не зная нот. Меня некому было научить им.
Но нет худа без добра - мои уши работают как локаторы. Я слышу всю партитуру и аранжировку, все ноты, хоть их и не назову.
- У вас не было провалов популярности?
- Были, были... Вся жизнь - то вверх, то вниз, как электрокардиограмма.
Я вовремя почувствовала, что не надо выступать много, потому что публика, которая еще есть у меня, скажет «хватит». А я не хочу, чтобы публика мне такое сказала.
Выступаю два раза в год, в Ленинграде, с обновленными программами. Разными. Удивляю. Пока удивляю. В одной из моих песен есть такие слова:
Опять на сцену выходить,
делиться болью и любовью,
и снова силы находить,
чтоб в каждой песне быть собою.
А время свой торопит бег,
и каждый миг не повторится,
уже приходят дети тех,
кто знал девчонкою певицу…
После интервью я попросил Эдиту Станиславовну подписать открытку для моей мамы.
- Как зовут маму? - спросила она.
- Валентина Михайловна.
- Сколько ей лет?
- 56.
- Валечка, - по-матерински улыбнулась Пьеха.
Шариковая ручка на глянце писать не хотела, а фломастера под рукой не нашлось.
- Люба! - позвала Эдита Станиславовна помощницу. - Люба!
Прислушалась. И вдруг пронзительно в пальцы свистнула. Люба зашла, и фломастер нашелся. Надеюсь, в свои 37 я не разучусь свистеть так же.
("Публичные Люди")