О юбилее Кафки и выставке Алёны Дацьо
Господин К.
Так называется выставка молодой одесской художницы Алёны Дацьо, посвященная 130-летию со дня рождения Франца Кафки. Выставка открылась 3 июля, в день юбилея в престижном Одесском художественном музее, в старинном подвале, ступеньки которого пахнут плесенью - в выставочном зале «Жёлтые великаны». Это серия коллажных работ и графики. Замечательный графический портрет Кафки - буквально из нескольких штрихов. Большая двустворчатая деверь - закрытая - и перед нею маленький человек. Птицы в клетках. Работы символичны - в них попытка разгадать символы как личной биографии, так и произведений писателя. И я бы выделил главный из них: замкнутое пространство, дверь, клетка. Даже город - как бы накрыт неким куполом, расчерченным «в клеточку».
К этой выставке художница готовилась долго. В прошлом году Кафка был темой её диплома в художественном училище имени Грекова, а я на защите диплома был рецензентом. Пожалуй, если бы не Алёна, то мы о юбилее Кафки и не вспомнили бы. Алёна - одна из немногих художниц, влюблённых в литературу, искренне увлечённых творчеством великих. Её предыдущая выставка была посвящена Марине Цветаевой.
Но что нам Кафка? Житель Праги, гражданин Австро-Венгерской империи, которая в результате войны развалилась почти одновременно с Российской империей. В дневнике Кафки начало мировой войны почти не отмечено. Но на самом деле перед нами писатель и человек необыкновенной, почти болезненной чуткости, человек-сейсмограф, чувствующий усиливающиеся колебания почвы: всё дрожит, уже шатаются стены, скоро всё обрушится. А самое главное, самое страшное для Кафки - не столько то, что империи рушатся, сколько то, что рушится человек.
Выступая на открытии выставки, я говорил, что времена меняются стремительно, что для сегодняшних людей многое в произведениях Кафки уже не понятно. Конечно, Кафка гениально предсказал многие проявления фашизма - ещё до его, так сказать, физического пришествия. Мой вопрос: а не предсказал ли он нечто, характерное и для нашего 21 века?
Самое хрестоматийно известное произведение Кафки - новелла «Превращение»: Грегор Замза, проснувшись, обнаруживает, что он превратился в гигантское насекомое. У Достоевского (которого австрийский писатель очень пристально читал) есть неологизм «унасекомить». То есть уж так уничтожить, так унизить человека - что дальше некуда! Грегора - роднит с героями Достоевского то, что и он человек «маленький», забитый и униженный социальными обстоятельствами коммивояжёр. И вот маленький человек - стал и вовсе то ли жуком, то ли тараканом. Самое парадоксальное - что он при этом до конца остаётся человеком, и даже морит себя голодом, чтобы поскорее умереть и не обременять собой близких. Но тогда следует пристальнее взглянуть на этих близких: мать, отца, сестру. И вдруг оказывается, что следует повернуть метафору наоборот: он, превратившийся в жука, человек, а они - уже не люди.
Вслед за Кафкой мы делаем страшное открытие: человек может не быть человеком, даже если с виду с ним «всё в порядке» и он на жука не похож. Вдумайтесь в это: внутреннее расчеловечивание человека, который теперь способен на всё, приспосабливаясь к прогрессирующей бесчеловечности мира. Достоевский предупреждал, что «маленький человек» вовсе не милое и славное существо, что именно в нём - источник страшной опасности. Кафка эту опасность увидел воочию. Как, впрочем, и Михаил Булгаков с его Шариковыми.
Есть у Кафки маленькая новелла-притча «Мост». Человек превратился в мост, и, естественно, ждёт, что по нему - кто-то пройдёт. Но когда некто действительно идёт по мосту, любопытство пересиливает, мост медленно поворачивается и … рушится. Разумеется, вместе с идущим по нему. Страшная ненадёжность человека! И связана она с тем, что тот самый нравственный закон в душе человека, который вызывал у Канта не меньшее восхищение, чем звёздное небо - вдруг перестал действовать. И произошло это почти одновременно в разных странах в массовом порядке. Вот что зашаталось, заколебалось, готовое рухнуть - душа человеческая.
Эту ненадёжность Кафка ощущал и в самом себе - как симптом страшной болезни. Его друг Макс Брод записывает разговор с Кафкой: - «Чего тебе не хватает?» - «Мне хватает всего, кроме самого себя». Но Кафка с этой болезнью героически сражался. Этапы борьбы - отражены в рассказах и романах. Всё же сто лет назад человек ещё был другим, он изо всех сил хотел быть самим собой (и в этом Кафка - предшественник экзистенциализма).
Но тогда вопрошаешь, почему он так долго не решается уйти из семьи, бросить тягостную работу в страховой конторе. Кажется, он стоически принимает своё изгойство! Он непохож на других, он задаёт странные, неуместные вопросы. Изгойство - это неприятие торгашеской цивилизации (сегодня - потребительской), это глубина внутренней жизни, весьма обременительная даже для её обладателя. Потому что тогда человек и сам себя до конца не понимает, да и для других он становится тайной. А кому нужна ходячая тайна? Нужен вполне предсказуемый человек, чтобы им можно было успешно манипулировать. Такая упрощённая сборно-разборная конструкция. Нажмёшь на нужную кнопку, - и он как безумный, помчится покупать. Или избирать очередного президента.
Кафка пишет о трагедии личности, которой всё труднее удерживать свою духовную целостность, ибо ослабели некие внутренние скрепы. Сегодняшний же человек находится в состоянии «полураспада», и «продвинутые» философы говорят о «смерти субъекта». Вместо субъекта - человек, на ушах которого висят ленточки с надписями: «Ты свободен» и «Делай, что хочешь!» Но его обманывают. Блестящая формула Кафки: «Оковы измученного человечества сделаны из канцелярской бумаги». Увы, это правда. Но не вся. Один из лейтмотивов работ Алёны Дацьо - птичьи клетки. В них птицы - чёрная и белая. Чёрная - галка (так переводится фамилия Кафки). Птица летящая. Пустая клетка. Но надпись: клетка ищет птицу. Клетка всегда ищет птицу! В своём выступлении на открытии выставки я говорил о «клетке, которая всегда с тобой» - и даже объяснил смысл своей вовсе даже не метафоры. Но о том, что имел в виду, умолчу - пусть останется хоть маленькая тайна.
Кафка велел сжечь всё, что он не успел опубликовать. Он писал собственной болью - и не хотел причинять читателям эту боль, вгонять их в столь же предельное отчаяние. Но …. «рукописи не горят». Это слова, как вы знаете, совсем из другого романа. И Мастер Булгакова, истерзанный, надломленный, не выдюживший неравной борьбы с холодом и жестокостью мира, - вдруг ассоциируется с Кафкой. Но была ли у Кафки своя Маргарита? Алёна Дацьо, вчитываясь в биографию писателя, отыскала эту Маргариту. Её портрет тоже можно увидеть на выставке.
Спасибо Алёне Дацьо. Она привлекла внимание к юбилею Кафки, сделав в сегодняшних условиях почти невозможное: создала дружную команду, участники которой и оповестили телевидение (было несколько телекамер), и читали тесты Кафки (Денис Майданюк) под аккомпанемент скрипки Антона Ткаченко. Вообще всё в зале было очень художественно цельно, вплоть до стола, на котором лежала большая сухая ветка дерева, а под ней - фотографии. Особо следует отметить пятиминутный видеофильм, в котором ассоциативные образы на тему Кафки - тревожили и задевали. Очень ярким и темпераментным было выступление Ирины Тимоховой - известного искусствоведа из музея Западного и восточного искусства. Да и я в связи с её яркой, интересной работой - делюсь своими мыслями о Кафке. Потому что культура жива - пока на её явления откликаются, пока она заражает, превращает хоть нескольких людей в энтузиастов.
Илья Рейдерман
Так называется выставка молодой одесской художницы Алёны Дацьо, посвященная 130-летию со дня рождения Франца Кафки. Выставка открылась 3 июля, в день юбилея в престижном Одесском художественном музее, в старинном подвале, ступеньки которого пахнут плесенью - в выставочном зале «Жёлтые великаны». Это серия коллажных работ и графики. Замечательный графический портрет Кафки - буквально из нескольких штрихов. Большая двустворчатая деверь - закрытая - и перед нею маленький человек. Птицы в клетках. Работы символичны - в них попытка разгадать символы как личной биографии, так и произведений писателя. И я бы выделил главный из них: замкнутое пространство, дверь, клетка. Даже город - как бы накрыт неким куполом, расчерченным «в клеточку».
К этой выставке художница готовилась долго. В прошлом году Кафка был темой её диплома в художественном училище имени Грекова, а я на защите диплома был рецензентом. Пожалуй, если бы не Алёна, то мы о юбилее Кафки и не вспомнили бы. Алёна - одна из немногих художниц, влюблённых в литературу, искренне увлечённых творчеством великих. Её предыдущая выставка была посвящена Марине Цветаевой.
Но что нам Кафка? Житель Праги, гражданин Австро-Венгерской империи, которая в результате войны развалилась почти одновременно с Российской империей. В дневнике Кафки начало мировой войны почти не отмечено. Но на самом деле перед нами писатель и человек необыкновенной, почти болезненной чуткости, человек-сейсмограф, чувствующий усиливающиеся колебания почвы: всё дрожит, уже шатаются стены, скоро всё обрушится. А самое главное, самое страшное для Кафки - не столько то, что империи рушатся, сколько то, что рушится человек.
Выступая на открытии выставки, я говорил, что времена меняются стремительно, что для сегодняшних людей многое в произведениях Кафки уже не понятно. Конечно, Кафка гениально предсказал многие проявления фашизма - ещё до его, так сказать, физического пришествия. Мой вопрос: а не предсказал ли он нечто, характерное и для нашего 21 века?
Самое хрестоматийно известное произведение Кафки - новелла «Превращение»: Грегор Замза, проснувшись, обнаруживает, что он превратился в гигантское насекомое. У Достоевского (которого австрийский писатель очень пристально читал) есть неологизм «унасекомить». То есть уж так уничтожить, так унизить человека - что дальше некуда! Грегора - роднит с героями Достоевского то, что и он человек «маленький», забитый и униженный социальными обстоятельствами коммивояжёр. И вот маленький человек - стал и вовсе то ли жуком, то ли тараканом. Самое парадоксальное - что он при этом до конца остаётся человеком, и даже морит себя голодом, чтобы поскорее умереть и не обременять собой близких. Но тогда следует пристальнее взглянуть на этих близких: мать, отца, сестру. И вдруг оказывается, что следует повернуть метафору наоборот: он, превратившийся в жука, человек, а они - уже не люди.
Вслед за Кафкой мы делаем страшное открытие: человек может не быть человеком, даже если с виду с ним «всё в порядке» и он на жука не похож. Вдумайтесь в это: внутреннее расчеловечивание человека, который теперь способен на всё, приспосабливаясь к прогрессирующей бесчеловечности мира. Достоевский предупреждал, что «маленький человек» вовсе не милое и славное существо, что именно в нём - источник страшной опасности. Кафка эту опасность увидел воочию. Как, впрочем, и Михаил Булгаков с его Шариковыми.
Есть у Кафки маленькая новелла-притча «Мост». Человек превратился в мост, и, естественно, ждёт, что по нему - кто-то пройдёт. Но когда некто действительно идёт по мосту, любопытство пересиливает, мост медленно поворачивается и … рушится. Разумеется, вместе с идущим по нему. Страшная ненадёжность человека! И связана она с тем, что тот самый нравственный закон в душе человека, который вызывал у Канта не меньшее восхищение, чем звёздное небо - вдруг перестал действовать. И произошло это почти одновременно в разных странах в массовом порядке. Вот что зашаталось, заколебалось, готовое рухнуть - душа человеческая.
Эту ненадёжность Кафка ощущал и в самом себе - как симптом страшной болезни. Его друг Макс Брод записывает разговор с Кафкой: - «Чего тебе не хватает?» - «Мне хватает всего, кроме самого себя». Но Кафка с этой болезнью героически сражался. Этапы борьбы - отражены в рассказах и романах. Всё же сто лет назад человек ещё был другим, он изо всех сил хотел быть самим собой (и в этом Кафка - предшественник экзистенциализма).
Но тогда вопрошаешь, почему он так долго не решается уйти из семьи, бросить тягостную работу в страховой конторе. Кажется, он стоически принимает своё изгойство! Он непохож на других, он задаёт странные, неуместные вопросы. Изгойство - это неприятие торгашеской цивилизации (сегодня - потребительской), это глубина внутренней жизни, весьма обременительная даже для её обладателя. Потому что тогда человек и сам себя до конца не понимает, да и для других он становится тайной. А кому нужна ходячая тайна? Нужен вполне предсказуемый человек, чтобы им можно было успешно манипулировать. Такая упрощённая сборно-разборная конструкция. Нажмёшь на нужную кнопку, - и он как безумный, помчится покупать. Или избирать очередного президента.
Кафка пишет о трагедии личности, которой всё труднее удерживать свою духовную целостность, ибо ослабели некие внутренние скрепы. Сегодняшний же человек находится в состоянии «полураспада», и «продвинутые» философы говорят о «смерти субъекта». Вместо субъекта - человек, на ушах которого висят ленточки с надписями: «Ты свободен» и «Делай, что хочешь!» Но его обманывают. Блестящая формула Кафки: «Оковы измученного человечества сделаны из канцелярской бумаги». Увы, это правда. Но не вся. Один из лейтмотивов работ Алёны Дацьо - птичьи клетки. В них птицы - чёрная и белая. Чёрная - галка (так переводится фамилия Кафки). Птица летящая. Пустая клетка. Но надпись: клетка ищет птицу. Клетка всегда ищет птицу! В своём выступлении на открытии выставки я говорил о «клетке, которая всегда с тобой» - и даже объяснил смысл своей вовсе даже не метафоры. Но о том, что имел в виду, умолчу - пусть останется хоть маленькая тайна.
Кафка велел сжечь всё, что он не успел опубликовать. Он писал собственной болью - и не хотел причинять читателям эту боль, вгонять их в столь же предельное отчаяние. Но …. «рукописи не горят». Это слова, как вы знаете, совсем из другого романа. И Мастер Булгакова, истерзанный, надломленный, не выдюживший неравной борьбы с холодом и жестокостью мира, - вдруг ассоциируется с Кафкой. Но была ли у Кафки своя Маргарита? Алёна Дацьо, вчитываясь в биографию писателя, отыскала эту Маргариту. Её портрет тоже можно увидеть на выставке.
Спасибо Алёне Дацьо. Она привлекла внимание к юбилею Кафки, сделав в сегодняшних условиях почти невозможное: создала дружную команду, участники которой и оповестили телевидение (было несколько телекамер), и читали тесты Кафки (Денис Майданюк) под аккомпанемент скрипки Антона Ткаченко. Вообще всё в зале было очень художественно цельно, вплоть до стола, на котором лежала большая сухая ветка дерева, а под ней - фотографии. Особо следует отметить пятиминутный видеофильм, в котором ассоциативные образы на тему Кафки - тревожили и задевали. Очень ярким и темпераментным было выступление Ирины Тимоховой - известного искусствоведа из музея Западного и восточного искусства. Да и я в связи с её яркой, интересной работой - делюсь своими мыслями о Кафке. Потому что культура жива - пока на её явления откликаются, пока она заражает, превращает хоть нескольких людей в энтузиастов.
Илья Рейдерман