«Бесславные Ублюдки», рецензия
Введение
«Высвобождение», «Detournment»
Используется как сокращение формулы:
высвобождение (detornment) - высвобождение готовых (заранее изготовленных)
эстетических элементов»
«Из всех искусств для нас важней всего кино», - примерно так говорил тот, кто задал моду в будущем на идеологический кинематограф. И, как бы невзначай, все прошлое столетие отмечено засильем высокохудожественного кинематографа, утверждающего какие-то ценности, эстетические и моральные нормы.
Для России-матушки и нашего степенного обывателя характерно утверждение партизанско-стоическо-патриотических ценностей в духе: «Может государство у нас и говно, но мы победили, всех замочили и замочим, и люди у нас вообще отличные, терпеливые». Фильмы «Брат»и «Брат-2» Бодрова-старшего, безусловно, классика, но именно в формулах этих фильмов и выражается почти весь современный российский кинематограф. Говорить о нем в целом не хочется. Внимания никто кроме Балабанова не заслуживает, а если и заслуживает, то только презрительного.
Мещанско-брутальный патриотизм массовой культуры и обывательского сознания нашей страны мерит каждый фильм через простую формулу: «А что, наши не победили?..А нет? Тогда не буду смотреть…это фантастика». Именно с такой претензией вульгарное сознание и обратило свой взгляд на «Бесславных ублюдков» Тарантино.
Проблематика
Каждый увидел у Тарантино то, что хотел: пренебрежение «америкосов» к важному и трагическому моменту мировой истории, в котором, как водится, именно русский простой мужик всех «замочил», и, взяв плуг, поплелся к себе домой; или же наоборот: «О да, воистину красивое и бесполезное постмодерновое искусство», - или: «о да… я ничего не понял, но насладился Тарантиной». Вообще, каждый рассуждает о кинематографе меря его своим внутренним миром или мирком, исходя из определенного желания видеть в фильме вполне определенные вещи. Каждый «действительно хороший» фильм в понимании среднего российского патриота имеет вполне закономерное начало и вполне закономерный конец.
Немного отвлечемся от Тарантино и поговорим о совсем других вещах. Читая книгу, я всегда отмечал, что иллюзии, испытываемые мною насчет мира реального и иллюзия, переживаемая мною во время чтения произведения, не могут быть соотнесены друг с другом настолько, что иллюзия текста проникла бы в ткань иллюзии о реальном мире. Возможно, это связанно с моим выбором литературы, или спецификой текста, или спецификой жанра, но все равно литература еще не так развита, чтобы читающий её человек переживал написанное, как свою жизнь.
Но с кинематографом, публицистическим и документальным жанрами все обстоит иначе. Они не только подыгрывают нашим иллюзиям, но и питаются от них. Публицистика и документалистика, бесспорно, обслуживают общество спектакля для упрочения пролетарских иллюзий касательно его положения. То с художественным кино не все так однозначно, кинематограф может обслуживать власть напрямую или косвенно, исходя и заблуждений сценариста, режиссера и продюсера, или же подрывать власть косвенно, исходя из новаторства и прогрессивности, или же напрямую, исходя из революционности авторов.
Массовый кинематограф создается с расчетом на иллюзии масс, и массы вполне резонно разочаровываются, если кинематограф не отвечает их иллюзиям. Тарантино до «Бесславных ублюдков» был режиссером массовым, по крайней мере в России. Он давал нашим людям то, что они хотели. Как -то к моменту пришлось его творчество, когда такие фильмы как «Бешеные псы», «Криминальное чтиво» и «Убить Билла» потреблялись на ура. Любовь и признание к первому происходит из стилистики и контекста иллюзий 90-х годов, «Святые из трущоб», «Кровавый четверг» и, конечно же, само «Криминальное чтиво». Все эти фильмы являются культовыми и с помощью их был создан определенный взгляд на мир. Да и человек, который перевел и озвучил все три фильма (сейчас заметная масскульт-фигура, некто Пучков) оставил след своего сельско-наивно-патриотического мировоззрения.
«Убить Билла» уже был скорее зрелищем с ярким стилем, вполне оцененным российскими эстетами того времени, тем более, что ново и свежо. Дальше последовал почти тарантиновский «Город грехов», а вот из ГрайндХауса был оценен не Тарантино, а скорее Родригез. Тут и начинает разрываться эта связь Тарантино с русским зрителем.
Надо признать, что «Бесславные ублюдки» глубоко оскорбили большинство смотревших его россиян и русских. Как так: евреи, американцы, Гитлера убили в конце, да и еще и исторический фильм? Но, в чем отличие? Просто ли в том, что он замахнулся на альтернативную историю, или причина иная?
Не буду пересказывать сюжет, просто скажу о том, что отличает прошлые фильмы от последнего. Тарантино, как постмодернист, создает свой фильм как коллаж, немного перерисовывает общую картину в конце, и получается в целом то, что можно определить как стиль Тарантино. Тарантино творит новое из обломков старого, что забыто или стало классикой - соединять он умеет очень умело. Но в «Ублюдках» он превзошел себя, использовав как кусок коллажа современную историю. При этом он, оставаясь верным себе, концовку сделал необычной, именно такой какую ему захотелось её сделать.
В конце концов, ну и что с того, что для этого он воспользовался лишь ограниченным промежутком истории, пренебрегая всей остальной её частью. Вполне неплохо смотрится кусок страницы учебника по истории. Пусть и криво вырезанный в этом коллаже, состоящем помимо прочего из множества фильмов прошлого столетия.
Тарантино, как гениальный художник постмодерна доказал, что для современного мира её история не реальность, а лишь декорация для прикрытия мотивов власти. Поэтому столько эмоций, поэтому столько патриотической злобы. Поэтому так напряглись эти ревнители и хранители метафизики современности, её историки, фашистские выродки.
А все почему? Тарантино использует историю, совре менную мифологию и куски иллюзий масс лишь как декорации, на которых разворачивает воистину тарантиновское действо. В более ранних фильмах мы отчетливо видели только это самое действо и особый стиль повествования. Истории были поначалу жизненными, а затем все более и более фантастическими. Месть, философские диалоги, устремленность персонажей к своей цели, самурайское смирение перед смертью, угрюмые, веселые и ироничные персонажи, всё это Тарантино.
От себя скажу, как любителя наследия покойника Дибора, такое использование части иллюзий может иметь революционный потенциал. Брать искусство, крошить его эстетические и оценочные составляющие на части, и тактически использовать - вот возрождение практики высвобождения. Часть иллюзий - это уже не иллюзия, это крушение иллюзий.
Фильм Тарантино существует и как утверждение, что вымысел сейчас имеет такое же право на существовании, как исторический факт. При этом Тарантино не выдает за правду и факт вымысел, как это делают наши историки. Чего стоят попытки президента предотвратить «фальсификацию истории», что скорее выглядит как защита другой фальсификации.
Тарантино выдает факты и правду за свой вымысел, не как сплав иллюзий реальности и иллюзий произведений, что происходит, например, в документалистике, а как перевод наших иллюзий в иллюзию произведения. В произведении мы видим себя, и нам это не нравится, мы видим убожество реальности, отсутствие героизма и бессмысленность, балаганность текущей фальсификации истории как объективной реальности.
Но почему все же фильм исторический? Да потому что вся история сейчас представляет собой подобную фантазию кучки правящего класса. И чем отличается фантазия Тарантино, что победила кучка бесславных ублюдков? Тем, что это евреи? Потому, что в повествование ведется о кучки евреев, которым есть за что мстить? А если бы были русские партизаны?
Пленка
Фильм заканчивается пожаром в кинотеатре - гениальный и индивидуальный образ Тарантино, заставляющий задуматься обо всем фильме. Видно, что режиссер не зря работал над концовкой столько лет.
На презентации художественного фильма, предназначенного, вне сомнения, для масс, собирается вся нацистская верхушка. Цинизм власти состоит в том, что они уже подготовили образ иллюзии, и они исходят из иллюзии. Но что происходит? Мстительная еврейка вклеивает свой фильм в пленку пропагандистского фильма, она фальсифицирует ложь, так и Тарантино вклеивает в историческую пленку ТАКОЙ конец истории.
В сюжете фильма режиссер и сценарист отражает свои действия, свою проделанную работу над фильмом, всё это вырезал и склеил. Браво. Желание еврейки - это желание художника, желание убивать лжецов. Хотя это смело сказано, потому что неизвестно, просто это ли это смелый эксперимент, либо и вправду Тарантино полон ненависти к умирающему искусству и его дискурсивной части. Он как художник стремиться только реализации своего потенциала.
ХСЛАО
revsoc.org