Дары волхвов или Коммунизм как десятый вал либерализма (начало)

[revolin]

Соединенные Штаты Америки - это для российских либералов то же самое, что Мекка для мусульман, поэтому никто не знает либерализм лучше, чем Хранители Веры из этой "Мекки". Дэвид Кори - один из них. Отвечая на критику, этот проповедник ясно и доходчиво разъясняет, в чем сущность либерализма.
Я совершил хадж туда, куда меня по дружески послал Дэвид. Место оказалось хорошо мне знакомым - это коммунизм.

Мы исходим из той самоочевидной истины, что все люди созданы равными
и наделены их Творцом определенными неотчуждаемыми правами,
к числу которых относятся жизнь, свобода и стремление к счастью.
Декларация независимости США. 1776 г.

Все познается в сравнении.

Не думал я еще раз отвлекаться от основной своей работы, которую все никак закончить не могу, но Голубь Антон меня соблазнил - получил я от него на Рождество подарок, которым хочу поделиться со всеми.

Как и для предыдущего отвлечения, первопричиной послужило мое послание участникам тусовки на worldcrisis.ru с поздравлениями и пожеланиями к Новому Году. Как обычно, были комментарии, в одном из которых и содержался подарок. Прежде чем перейти к основному тексту, я приведу те места из обмена мнениями, которые имеют отношение к его содержанию.

* * *

Ox [oxigenium] писал: Не стоило вступаться за либералов. Если оценивать идеологию, то примитив, а если по результату, то полное говно.
Мой ответ: Отличайте веру и идеологию. В основе любой веры всегда что-то простое, с пониманием чего ни у кого не возникает проблем. Вера - это основа идеологии, но это не одно и то же. Идеология, которая прикрывается симулякром либерализма - это неолиберализм - да, это оно самое. Вспомните выражение "мочить в сортире" - вот нас в нем и замочили. Пенсионная реформа - очередной акт этого процесса.

redaktor писал: Бог есть объективная реальность не зависящая от нашей воли и сознания и данная нам в ощущениях. Кто учился в СССР, должны помнить эту формулировку. Для лиц более младшего возраста поясняю: это ПОЧТИ точная цитата из г-на Ульянова. Лишь СЛЕГКА отредактированная: вместо "Бога" у Владимира Ильича стоит слово "материя"... Подумаешь, одно слово; в основном-то хорошо сказал!
Мой ответ: Бог есть субъективная реальность - такой же реальностью являются идеалы либерализма и коммунизма в наших головах, что и создает предпосылки для появления нового вида этой реальности.

В послании я писал: В отличие от России, на Западе представители интеллектуальной элиты проблемы, связанные с неолиберализмом, обсуждают вполне буднично, что говорит о том, что у них есть ясное понимание того, что такое он есть.
Антон продолжил: Есть даже понимание откуда ноги растут, причем без всякой конспирологии ... хотя у М.Фридмана была жена, а у нее брат, причем старший ... https://americanaffairsjournal.org/2018/11/liberty -versus-monopoly/
Я ответил: Двойственные ощущения от прочтения, но не от содержания статьи, а от противостояния российских идеологических противников: коммунистов и либералов - коммунисты застряли в 19 веке, а либералы наоборот - знать не хотят заложенных в 19 веке теоретических основ классического либерализма - транслируют только какие-то пропагандистские штампы. А на Западе настоящие либералы размышляют...
Антон продолжил: Еще как размышляют: один товарищ в начале прошлого года напугал многих либералов своей книгой «Фиаско либерализма». До самой книги я не добрался: сразу зашел с критики, причем отменной - гуглите, переводите «Against the Deformations of Liberalism» by David D.Corey.

* * *

Погуглил, Гугл мне статью и перевел - критика действительно оказалась отменной. Суть наезда на либерализм и ответа на него, если в двух словах, сводится к тому, что мне Ох написал и я ему ответил - есть вера в идеалы и есть сделанная на ее основе идеология, и их надо различать - такую же межу между верой в идеалы либерализма и построенной на основе этой веры идеологией проводит и Д.Кори, поэтому полученную от Антона наводку я и воспринял как рождественский подарок; получите и вы его, если, конечно, он вам нужен.

[Свои комментарии к высказываниям Кори я заключал в квадратные скобки.]
Дэвид Д.Кори
Против искажения сути либерализма

Критическая рецензия на книгу: Патрик Дж.Денин «Фиаско либерализма».
Изд. Йельского университета, 2018, 248 стр.
[Почувствуйте разницу - я не могу себе такого представить, чтобы в каком-нибудь российском рассаднике либерализма, вроде ВШЭ, издавались книги с резкой критикой в адрес этого учения - это могут себе позволить только истинные либералы.]

Книга Патрика Денина «Фиаско либерализма» - это резкая критика современной американской культуры и ее основополагающей философии - либерализма. Удивил аргумент Денина, который заключается в том, что "либерализм потерпел неудачу потому, что он преуспел", и что банкротство либеральных идей привело к неустойчивым формам политического сообщества. Я сочувствую многим аспектам в аргументах Денина, особенно его описанию некоторых социально-политических проблем, с которыми мы сталкиваемся в Америке. Я, однако, считаю, что основной его аргумент о либерализме малоубедителен, поэтому решил его по дружески покритиковать, чтобы он мог подготовить почву для чего-то более конструктивного.

[Обратите внимание на обтекаемые, осторожные формулировки - свидедельство того, что и сама критика у либерала по форме является либеральной. Либералим дал нам слово "либеральничать", вот Кори и либеральничает с Денином, совсем как какая-нибудь мамаша со своим малолетним шалуном: «Сынок, на балуйся!»]

На пути от трезвой политической философии к политическому манифесту книга Денина неловко склоняется к манифесту. Это чувствуется по тону его высказываний:

Самый сложный шаг, который мы должны предпринять - это отказаться от веры в то, что болезни либерального общества могут быть устранены путем более полной реализации либерализма. Единственный путь к освобождению от неизбежных последствий действия неуправляемых сил, которые навязывает либерализм - это освобождение от самого либерализма. … Лучших результатов можно достичь, уделяя практике больше внимания, чем теории; используя небольшие локальные формы сопротивления путем создания очагов новых устойчивых культур в противовес антикультуре либерализма.

Хотя этот призыв и не является, как у Маркса, призывом к радикальной революции, но это, тем не менее, призыв к действию. Как и в большинстве других манифестов, его риторическая привлекательность появляется благодаря свободному использованию автором гиперболы ("единственный путь к освобождению"); а также от мрачных предсказаний, которые претендуют на определенность ("неизбежность", которую навязывает либерализм); и до плана бегства в лучшее будущее, хотя и нечетко сформулированное ("создание новых устойчивых культур").

Возможно, для манифестов имеется в жизни свое место, но цена, по крайней мере в этом случае, заключается в отсутствии скрупулезного, беспристрастного анализа. Поскольку цель Денина, по сути, является призывом к действию - призывом, который нуждается в четкой и убедительной аргументации против либерализма - он готов понять философски, что такое либерализм, но при этом в своем риторическом изложении обходится без нюансов, исходя, очевидно, из собственных умозаключений. Такой контекст делает невозможным оценку либерализма с позиций морали и нравственности.

style="text-align: center; margin-right: 0cm; margin-left: 0cm; text-align: center;">Проблема определения либерализма

Как бы ни был в политическом и интеллектуальном дискурсе распространен термин "либерализм", определить его нелегко. Мое собственное мнение состоит в том, что он лучше всего определяется в контексте исторического развития, частью которого он является, которое началось с Реформации и продолжается до сих пор. Этому развитию не хватает названия, но это является попытками различных лидеров политических групп в разные моменты времени освободиться от каких-либо препятствий, которые казались вредными для процветания человека. Эти препятствия были увидены не сразу. Сначала обратили внимание на наиболее угрожающие, которые отвлекали внимание от менее значимых. Но как накатывающиеся на берег волны, так и здесь, когда одна помеха была устранена, появляется другая.

Модель, в которой в девяти последовательных волнах развивалось современное стремление к свободе, является "порядком экзистенциальной потребности". То есть люди осознавали свою потребность в свободе в определенных областях и в определенной временной последовательности. Религиозные верующие, которые в начале шестнадцатого века инициировали это развитие, не ценили ничего так высоко и не считали ничего более необходимым, чем свобода религиозных убеждений и практики. Личное спасение требовало этого. Но по мере того, как религиозная свобода и терпимость начали постепенно распространяться в Европе после Реформации, другие препятствия для расцвета личности стали более очевидными, опять же в порядке экзистенциальной необходимости. Позвольте мне перечислить девять волн, в которых искалась свобода, вместе с упоминанием теоретиков, указавших на мешающее свободе препятствие.

1). Свобода от религиозного преследования (Лютер).
2). Свобода от иностранного господства (Макиавелли, закрепленный в Вестфалии).
3). Свобода от войны всех против всех (Гоббс).
4). Свобода от произвола правления, от тирании (Милтон, Локк).
5). Свобода от государственного вмешательства в экономику (Смит, Сэй, Кобден).
6). Свобода от управления другим, то есть каким-либо лицом или группой, которая не включает себя или своего представителя (Публий, Руссо, Кант).
7). Свобода от тирании большинства (Токвиль, Миль).
8). Свобода от эксплуатации привилегированными подполитическими группами
а. в социальной сфере (Миль);
б. в экономической сфере (Хобхаус, Дьюи, Кроли).
9). Свобода от биологической необходимости (Ник Бостром и трансгуманисты).

[Эти волны вынесли на брега океана жизни не только либерализм, но и коммунизм.]

Слово "либеральный" впервые вошло в европейский политический словарь примерно в 1812 г. в связи с «Либералесом», испанской конституционной партией, которая сопротивлялась восстановлению классической монархии и вместо нее учредила конституционную монархию. Но это относительно неинформативно, поскольку идея либерального конституционализма (без самого слова) была основой политической мысли (волна 4) задолго до 1812 г. На самом деле произошло то, что в начале девятнадцатого века такие слова, как "либеральный" и "либерализм" стали использоваться, в первую очередь, в качестве способа ссылки на то, что в современный момент трактуется как более широкое понимание движения к свободе; а также, в конечном счете, на многообразие политических концепций, которые развивались с начала шестнадцатого века. Другими словами, "либерализм" стали относить на слияние нынешних свобод: религиозных, национальных, внутренних, конституционных и экономических; и это будет и впредь предпочтительным словом для будущих волн свободы, независимо от того, насколько новые свободы повлекут за собой фактическую или подразумеваемую напряженность с более ранними волнами (которую Денин называет "противоречиями").

[Противоречиями было обусловлено и то, что с либерализмом конкурировали коммунизм и анархизм, которые предлагали свои способы разрешения противоречий.]

Для большей части своего анализа Денин использует слово "либерализм" для обозначения всего современного развития. Это достаточно справедливо, если соблюдать меры предосторожности: Лютер, Макиавелли и Гоббс сами не были либералами, независимо от того, какой они могли внести вклад в достижение определенных свобод или подготовили почву для более поздних (признает это и Денин). Я согласен с Денином в том, что весь современный поиск свободы может быть плодотворно проанализирован и в какой-то степени подвергнут критике, хотя я не был бы так исключительно критически настроен, и на самом деле глубоко благодарен за многие свободы, которыми мы наслаждаемся.

[Это "не был бы так исключительно критически настроен", которое либералы требуют для себя, хорошо было бы им применить и к своей критике коммунизма - это ведь тоже поиск свободы.]

И все же два методологических недостатка омрачают анализ Денина и ослабляют его выводы. Одним из них является тенденция, которая иногда, хотя и не всегда, проявляется в попытке деисторизовать либерализм, рассматривать его как единую политическую философию. Это он делает, объединяя все девять волн в единую доктрину:

Политическая философия, зародившаяся около 500 лет назад и реализованная при рождении Соединенных Штатов почти 250 лет спустя, заключалась в том, что политическое общество может основываться на другой основе. Он [либерализм] представлял людей как носителей прав, которые могли бы создать и реализовать свою собственную версию хорошей жизни. Возможности для свободы были наилучшим образом предоставлены ограниченным правительством, преданным "защите прав", наряду с экономической системой свободного рынка, которая давала пространство для индивидуальной инициативы и амбиций.

[Деяния коммунистов тоже критикуют, забывая о том, что деяния эти совершали дети своего времени; что концепции общественного устройства, которыми они руководствовались, отличались в каждый момент истории.]

Но это вводит в заблуждение, потому что либерализм не был политической философией; на самом деле это была медленно развивающаяся история разнообразных политических идей и движений. Либерализм также не был "задуман 500 лет назад", как если бы вся его траектория была детищем Лютера или Макиавелли. Либерализм также не был в каком-то простом смысле политической философией американского основания. Как убедительно продемонстрировали многие ученые, основание было также наполнено влиянием христианства, обычного права и классического республиканства. Еще более проблематично представить все развитие либеральной мысли и практики как сознательное "пари" - это значит участвовать в некой исторической выдумке. Конечно, конкретные теоретики делали свои догадки, как делают ставки в споре. Они оценивали потенциальные препятствия на пути к процветанию человека и предлагали предпочтительные решения для их обхода. Но "либерализм" - это не пари.

[Пари - это очень похоже на то, как Маркс сделал свою ставку: или пролетариат берет власть и устанавливает свою диктатуру, или век воли не видать - мы поучаствовали в этой исторической выдумке и результат был неплох, по крайней мере, лучше того, что мы сейчас имеем. Но главный вывод Кори состоит в том, что ни в коем случае нельзя делать ставку на догматизм, а мы и эту ставку тоже сделали, причем дважды: первый раз, когда поставили на марксистский коммунизм, и второй раз, когда поставили на неолиберальный капитализм. Доктрина учения должна развиваться - ставку надо делать на эволюцию. Будет развиваться доктрина - будет развиваться и общество - не будет в этом случае в обществе ни застоя, ни отстоя.]

Это тесно связано со второй методологической слабостью. Денин наделяет либерализм чем-то, приближенным к человеческому действию, рассматривая его так, как если бы он был последовательным, хотя и неправильно направленным, а иногда и зловещим, историческим актером. Здесь Денин не столько деисторицирует, сколько гипостазирует:

Либерализм заметно менее идеологизирован по сравнению с фашизмом и коммунизмом и, в отличие от них, только тайно переделывает мир по своим канонам. В отличие от своих более жестких конкурентных идеологий, либерализм более коварен: как идеология он претендует на нейтралитет, не требуя никаких предпочтений и отрицая любое намерение формировать души под своим правлением. Он заискивает и заигрывает, приглашая к легким свободам, предлагая развлечения свободы, удовольствия и богатства.

[Актером либерализм на сцене общества спектакля сделали неолибералы. На сцене он, конечно, зловещим не выглядит, но неблагодарные зрители вешают на него всех "собак" с грехами общества спектакля. Денин здесь назвал важнейший признак идеологии неолиберализма, которая подобна айсбергу, у которого есть видимая и невидимая подводная часть.]

Либерализм - хитрая волшебница, которой Денин вменяет структуру, превосходящую то, что разрешено поэтической лицензией. В результате создается ложное впечатление, что либерализм является самосознательным актером с планом, который многие американцы считают подавляющим успехом, но Денин считает его неудачным.

[Успех актера обусловлен тем, что он играет естественно, сам не осознавая того, что в этом спектакле он только актер, а режиссуру и сценарий в нем делают другие - ви́дение этого отличает Денина от других зрителей.]

Либерализм потерпел неудачу?

Взятые вместе, эти два методологических дефекта приводят к, возможно, ложным выводам, одним из которых является утверждение, что либерализм как деисторизованная и утонченная конструкция потерпел неудачу. Денин считает, что он потерпел неудачу, потому что его ставка не удалась: «Либерализм обещал вытеснить старую аристократию во имя свободы; и все же, поскольку это устраняет все остатки старого заказа, наследников, расцените сделанную им замену как новый, возможно, даже более пагубный вид аристократии». Либерализм обещал ограниченное правительство, но он дает нам широкий контроль; что обещало "никакой произвольной власти", но дало нам неподотчетную бюрократию; и так далее в области экономики, технологии и образования: «Почти все обещания, которые были даны архитекторами и создателями либерализма, не были выполнены».

[Из-за того, что появился "новый, возможно, даже более пагубный вид аристократии" неолиберальный капитализм часто и называют неофеодализмом.]

Но если либерализм - это не пари, и не серия "обещаний", а скопление отдельных исторических движений, пытающихся обеспечить различные виды свободы, то либерализм не может нарушить обещания или потерпеть неудачу в своем пари. Чтобы объяснить, почему когда-то заветные свободы постепенно урезались, нужен какой-то другой рассказ. Мы должны спросить себя: для достижения каких целей современные граждане и их правительства были вынуждены ослабить или отрицать некоторые из самых ранних либеральных свобод? Прогресс в этом вопросе не будет достигнут, если предположить, что либерализм - это политическая философия, свободная от исторических обстоятельств; и что он подобен политическому деятелю, склонному нарушать свои собственные обещания.

[Ну что-ж, к "скоплению отдельных исторических движений, пытающихся обеспечить различные виды свободы" ничто не мешает добавить движение к коммунизму, ведь сказано-ж в Писании: «Свобода каждого является условием свободы для всех».]

Другим весьма сомнительным выводом является утверждение Денина о том, что причина провала либерализма заключается не в том, что "он потерпел неудачу, а в том, что он был верен себе". Он пишет:

Это не удалось, потому что это удалось. Поскольку либерализм стал "более полным сам", его внутренняя логика стала более очевидной, а его внутренние противоречия проявились; он породил патологии, которые одновременно являются деформациями его требований и, тем не менее, реализацией либеральной идеологии.

К обращению Денина к "либеральной идеологии" я вернусь ниже. А пока позвольте мне отметить степень, в которой окончательное практическое заключение Денина (отказаться от либерализма) зависит от его силы убежденности в этом ошибочном аргументе о смерти либерализма в результате успеха. Только если либерализм станет жертвой его собственного успеха, если он каким-то образом имеет "внутреннюю логику", которая в корне ошибочна, восстановление либерализма будет невозможно. И только если он не может быть восстановлен, он должен быть отклонен.

[Успех - это то, что он оказался на знамени успешной идеологии, но при реализации идеологии он умер; если он не сможет восстановиться, отмежевавшись от идеологии, то туда ему и дорога. С коммунизмом ситуация аналогичная.]

И все же либерализм не является и никогда не был полностью согласованным набором идей с "внутренней логикой", равно как и не был списком обещаний, набросанных группой "либеральных архитекторов". Поэтому он не может быть виновен во "внутренних противоречиях". «Хотя он, безусловно, может демонстрировать определенную напряженность, поскольку различные свободы, разыскиваемые в разные моменты времени, оказываются в некоторых отношениях несовместимыми». В качестве примера можно привести стремление к свободе от вмешательства государства в экономику, к которому стремилась волна 5, и свободу наемных рабочих от угнетения со стороны владельцев заводов, к которой стремилась волна 8b. Одно движение против государственного регулирования; другое одобряет это. Тем не менее, оба могут сосуществовать в ослабленной форме - и нет никакого "противоречия", как в случае, если бы либерализм был получен путем какого-то логического доказательства.

[По мнению Кори, либерализм никогда не был фиксированным набором каких-либо догматов. Его отношение к имеющей его идеологии: Я не я, и лошадь не моя.]

Свобода против либерализма как идеологии

Указав на недостатки метода Денина и на эксцентричность полученных результатов, мы готовы полностью опровергнуть некоторые выводы книги на макроуровне. Либерализм (как стремление к свободе в современном понимании) не потерпел неудачу, хотя он и дал много результатов, которые являются неудовлетворительными. Он также привел к многому из того, что является весьма желательным. Либерализм также не имеет неизбежной судьбы, которая будет определяться "его собственным успехом" или "банкротством его основополагающей политической философии". Либерализм - это продукт многих умов, рассматривающих различные связанные с основами мироустройства проблемы; разделяющих любовь к человеческой свободе и ненависть к притеснению и несправедливости. Поскольку он был построен, частично сознательно, частично нет, он также может быть реконструирован, и его слабые стороны могут быть устранены. Это означает, что мы не обязаны, шагая в сторону Денина, отказаться от либерализма в поисках совершенно другого образа жизни. Там может быть какой-то способ сохранить хорошие аспекты либерализма, отвергая плохие. Это, конечно, стоило бы попробовать, поскольку либеральные свободы довольно ценны.

Как только макроэкономические выводы Денина отодвинуты в сторону, большая часть его анализа среднего уровня кажется довольно убедительной (в основном в главах 2-7). Например, можно согласиться с Денином в том, что антропология радикального индивидуализма Гоббса нереалистична и проблематична, если сделать его основой политических рассуждений, и все же заметить (вопреки Денину), что антропология Гоббса не единственная современная, и что американцы не обречены принимать это просто в силу жизни в установленном либеральном режиме. Можно согласиться с тем, что американские элиты извлекают выгоду из социальных структур, таких как семья, которые трагически рушатся среди низших классов, не возлагая вину за какую-то зловещую "либеральность". Можно согласиться с тем, что американские либералы иногда наносят ущерб окружающей среде, и все же признают, что сам либерализм борется с этим. Можно согласиться с тем, что либеральное образование в Америке переживает не лучшие времена, хотя надо признать и другие причины помимо этого грубого, предположительно, взгляда либерализма на свободу. Мы можем различить нездоровое и порой пугающее отношение американцев к технологиям, не возлагая вину исключительно или главным образом на либерализм. И мы, безусловно, можем сокрушаться вместе с Денином о потере "культуры как набора обычаев, практики и ритуалов поколений, которые основаны на местных и особых условиях", не полагая, что культурная "изоляция" является необходимым результатом либерализма. Анализ симптомов превосходен, но приписывать все наши беды либерализму слишком просто и, в конечном счете, неконструктивно.

Проблема переоценки Денином либерализма как единственного причинного фактора заключается в том, что он блокирует путь к более глубокому анализу, который может пролить свет на некоторые социально-политические проблемы из тех, что он описывает. Если проблема не в либерализме, то в чем? Не пытаясь быть исчерпывающим, позвольте мне упомянуть две возможные области исследования. Одна из них - это то, к чему Денин отнесся мимолетно, не развивая. Это постепенный рост (как рак) идеологического подхода к либеральной политике вместо самой либеральной политики. Большинство из девяти волн, описанных выше, представляют собой подлинные свободы, за которые стоит бороться, и мы не хотели бы отказываться от того, что было достигнуто. (В конце концов, от какой свободы Денин хотел бы отказаться?) Но постепенно в ходе этого развития люди на Западе начали фетишировать свободу как таковую, и бороться за нее, чрезмерно абсолютизируя ее проявления в отдельных областях. Это не либерализм сам по себе, а идеология полной индивидуальной автономии, которая действительно неустойчива. Часть этой идеологии влечет за собой убеждение в том, что стремление к индивидуальной свободе приведет к процветанию человека - убеждение, которое не подкреплено опытом. Отчасти это также связано с верой в то, что любой тип "угнетения", который ощущался в последнее время (например, гендерные ванные комнаты), также должен быть самой неотложной политической задачей для исправления. Нерациональность этой веры проявляется в том, что порядок современных свобод был сформирован в соответствии с экзистенциальной потребностью. Таким образом, недавно обнаруженные виды угнетения, возможно, являются наименьшими, а не самым фундаментальными. Наконец, существует идеологическая тенденция рассматривать все наши свободы как абсолютные права и не видеть, в какой степени свободы существуют в напряженности отношений друг с другом и поэтому должны быть как-то разумно сбалансированы. Абсолютные права не могут быть предметом политических размышлений и баланса, потому что по определению они не могут или не должны быть ограничены.

[Здесь мне захотелось автору сказать: А об этом, пожалуйста, поподробнее - это какие такие абсолютные права? - без четкого ответа на этот вопрос лик либерализма не может быть ясно виден. Свой ответ на вопрос должен дать и коммунизм, чтобы было видно, где он, а где либерализм.]

Названные идеологические деформации либерализма, кажется, объясняют большую часть того, что Денин считает тревожным. Идеология, а не либерализм, является силой, которая яростно разрушает традиционные институты и посреднические структуры, вовлекает технологии в усилия по преодолению природы (включая человеческую природу) и продвигает индивидуализм и волюнтаризм до такой степени, что делает невозможной стабильную политическую жизнь. Но если идеология либерализма отличается от самого либерализма, возможно, нам следует подумать о том, чтобы попытаться что-то сделать с идеологией, а не призывать к прекращению "либерализма" и сопутствующих ему наших свобод.

[Для того, чтобы что-то делать с идеологией, для начала надо ее хотя бы назвать - ни Денин, ни Кори этого не сделали - оказывается, не только в России, но и в Америке еще далеко не все исследователи проблем общества различают неолиберализм, хотя в научных публикациях он там соседствует с либерализмом, что в России встречается только как исключение из правил. По тону публикации чувствуется, что само понятие идеологии является для автора чем-то токсичным; впечатление такое, как будто он осторожно трогает ее пальчиком: «Фу, какая бяка, эта ваша идеология!» - это чисто либеральная позиция, на которой и паразитирует неолиберализм. Чтобы на идеологию не пришлось фукать, в ее создании надо участвовать.]

Еще одно место для поиска некоторых причин американского беспорядка - парадоксальная динамика самой свободы. Любой, кто внимательно изучает свободу, вскоре обнаружит, что это весьма сомнительное благо. С одной стороны, мы почти всегда выбираем это благо, учитываем возможность его иметь, особенно когда его отрицание в любой конкретной области приобретает характер угнетения и несправедливости. С другой стороны, свобода никак не связана с человеческим счастьем и расцветом, а скорее способствует потаканию своим желаниям, непреодолимым соблазнам порока и общей неудовлетворенности. Это глубокая проблема, которая не может быть полностью рассмотрена здесь. Но вопрос, на который предстоит ответить, состоит в том, а что если с этим все-таки можно что-нибудь сделать?

[Хороший вопрос и как осторожно он его задает. Америке, может быть, еще терпимо, а Россию требование отвечать на него уже подпирает. Добежать успеем? В штаны не наложим?]

Возможно, идея Денина о том, чтобы практиковать классические и христианские добродетели в небольших, местных сообществах, поможет. Я действительно считаю, что американцам в целом необходимо восстановить более глубокое понимание свободы в сочетании с ответственностью, сдержанностью и практикой добродетели. Одним из преимуществ жизни в свободном, хотя и декадентском, либеральном обществе является то, что Денин и его читатели могут проводить такие эксперименты. Но, обвиняя все наши беды в либерализме и настаивая на том, что его основополагающая политическая философия обанкротилась, я сомневаюсь, что члены этих местных общин могут сделать что-то существенное для улучшения нашей политической жизни. Либерализм не умер. Скорее, это набор вечно несовершенных политических убеждений и практик, которые, в лучшем случае, только неловко держатся вместе, даже если невежественные идеологи их не вытесняют. Можно ли улучшить американский либерализм? Я не знаю. Но если это возможно, то для этого потребуются политические философы и государственные деятели, которые могут повысить осведомленность американцев о непредвиденных обстоятельствах свобод, которые мы лелеем; о подлинных составляющих человеческого процветания и о политических практиках, необходимых для максимально эффективного использования тех некоторых сомнительных благ, которые нам дарует свобода.

Это обзорное эссе является вкладом в симпозиум «Конец либерализма».

Заметки

1. Денин критически относится к "интерпретации истории вигов", но его анализ искажают некоторые из его методологических приемов. Денин считает анахронизмом утверждение, что такие мыслители, как Лютер, Гоббс, Локк и Руссо "строили либерализм", о чем никто из них никогда не слышал, который некоторые из них презрительно отвергли бы.

2. На каком-то уровне своего мышления Денин знает, что либерализм не потерпел фиаско, свидетельством чего является то, что он часто говорит о нем как о постоянной силе, с которой нужно считаться - вот почему он должен поощрять читателей отвергать утверждение о несостоятельности либерализма.

* * *