Империализм с человеческим лицом
Книгу Джона Гэлбрейта «Экономические теории и цели общества» я начал читать, когда делал запись о двух демократиях. Когда эта книга попалась мне на глаза в и-нете, я подумал, что она представляет изложение разных экономических теорий, поэтому и стал ее читать, чтобы повысить свою экономическую грамотность. Но каким же удачным оказался для меня этот случайный выбор - в книге описывается то, о чем писал Ф.Теннис в книге «Общность и общество», и о чем я размышлял в своей записи - в ней описано теннисовское общество - гезельшафт - современного либерального мира, т.е. империализма, как совокупность теннисовских общностей - гемайншафтов. Конечно общность и общество Гэлбрейта уже иного вида по сравнению с аналогичными образованиями Тенниса, но это все равно гемайншафт и гезельшафт. Не скрою, мне было приятно найти у Гэлбрейта подтверждение своим мыслям.
Теннис противопоставляет общину и общество, а Гэлбрейт показывает, что современный гезельшафт является новой, более совершенной формой общинной организации общества - община-гемайншафт становится специализированной, а совокупность этих специализированных общин образует техноструктуру, которая и определяет облик современного капитализма-империализма - его гезельшафт. Гемайншафт Тенниса и техноструктура Гэлбрейта являются ноуменами одного и того же феномена в его разных проявлениях, а гезельшафт Гэлбрейта кроме своей организованной техноструктурной части включает в себя еще и неорганизованную часть - классический капиталистический рынок, стихию которого техноструктуры научились регулировать, естественно, с пользой для себя. Для защиты рынка, обижаемого техноструктурами, Гэлбрейт выдвинул идею нового социализма, восстанавливать справедливость в котором призвано правительство, наделенное функциями, обеспечивающими ему контроль над деятельностью техноструктур.
К предшественникам Гэлбрейта, помимо Ф.Тенниса, можно причислить и Владимира Ильича Ленина, который тот же самый феномен описывает как капитализм в его высшей стадии империализма. Непонятно почему, но Гэлбрейт оставил без внимания такой признак империализма, как сращивание, которое он называет симбиозом, с государственной бюрократией не только промышленного капитала, но и капитала финансового, который в данном техноструктурном симбиозе играет настолько важную роль, что многие критики империализма считают эту его роль ведущей. По Ленину империализм - это именно такой триван из промышленного и финансового капитала в союзе с государственной бюрократией, могущество которого основано на безжалостной эксплуатации трудящихся, что является, в соответствии с учением Карла Маркса, основанием для его уничтожения и передачи всей полноты власти этим самым трудящимся, среди которых ведущая роль отводится самому передовому классу, быть которым К.Маркс назначил пролетариат по единственной причине - отсутствие у пролетариев собственности на средства производства.
В своем отношении к собственности Маркс был солидарен с Иисусом Христом. В этой связи уместным будет вспомнить, что господствующей идеология на основе христианства стала только тогда, когда римские язычники обогатили ее элементами своего культа, благодаря чему в ней нашлось место и для богачей. Если бы творцы коммунистической идеологии учли опыт христианства, судьба коммунизма, безусловно, сложилась бы более удачно. Впрочем, как говорится, еще не вечер - все происходящее укладывается в рамки столь почитаемой коммунистами диалектики - прежде чем сказать чему-то да, люди обязательно сначала говорят нет. И.Христос сказал свое категорическое нет богатству, а его последователи сказали нет такому категорическому отрицанию богатства; через такое же отрицание категорического отрицания богатства предстоит пройти и коммунизму - как христианство обогатилось за счет язычества, коммунизму предстоит обогатиться за счет либерализма, не случайно Гэлбрейт называет свой модернизированный империализм новым социализмом.
Техноструктурам империализма также есть чем обогатиться у техноструктур советского социализма, но для этого они также должны пройти через отрицание своего категорического отрицания коммунизма - законы диалектики на всех действуют одинаково - процесс сближения идеологий либерализма и коммунизма будет взаимно-двухсторонним, в результате их синтеза должна родиться новая идеология. Именно это предсказывает теория конвергенции, одним из авторов которой является Джон Гэлбрейт.
Свою книгу, основная задача которой состоит в изложении концепции нового социализма, Джон Гэлбрейт начинает с показа инструментальной функции экономических теорий - эта функция заключается в идеологическом обосновании существующего порядка вещей, т.е. производственных отношений в терминах политэкономии марксизма. Примечательно, что по этому поводу и К.Маркс делает в самом начале своего «Капитала» гневное замечание, утверждая, что политической экономии больше нет, а есть только апологетика существующего политического строя - капитализма. Сказанное Марксом справедливо и в отношении построенного по его рецептам советского социализма, причем, не только в отношении политэкономии, а и в отношении всего марксизма-ленинизма - это тоже была апологетика существующего у нас строя, поэтому на работы, подобные сочинениям Гэлбрейта, почти автоматически навешивался ярлык принадлежности к буржуазной идеологии без объективного анализа сущности изложенного. Однако сущность теорий Гэлбрейта не дает никаких оснований для навешивания такого ярлыка, поскольку Гэлбрейт показывает, что фактическая власть в буржуазном обществе эпохи империализма принадлежит не буржуазии, а ее наемным работникам, которые образуют управляющую техноструктуру капиталистических корпораций и самого капиталистического государства.
По Гэлбрейту, при империализме правит не тот, кто владеет - этот вывод подрывает фундаментальные основы марксизма о классовой непримиримости эксплуататоров и эксплуатируемых, поскольку в роли эксплуататоров выступают такие же наемные работники, как и те, кого они эксплуатируют. Оказывается, что вывод Оруэлла из его сатирических произведений, направленных против тоталитаризма, о том, что все люди равны, но некоторые равнее других, в равной мере относится и к капитализму эпохи империализма, а не только к советскому социализму - равнее других там и там оказываются принадлежащие к техноструктуре.
Одно из преимуществ либерализма перед тоталитарным коммунизмом заключается в том, что кроме апологетики существующего строя, наука в нем могла рождать и теории эту апологетику опровергающие; к таким теориям относится и техноструктурный анализ империализма Джоном Гэлбрейтом, который в своем анализе проявляет глубинную структуру человеческого общества, сформировавшуюся к середине ХХ века - этого нет ни у Ленина, ни у Тенниса, что можно объяснить тем, что в начале этого века данная структура только начинала формироваться, что и зафиксировали Ленин и Теннис, каждый по своему.
По Гэлбрейту, в терминах социологии Тенниса, каждый гезельшафт представляет собой совокупность гемайншафтов - общество состоит из общностей - это и есть то, что Гэлбрейт назвал техноструктурой. Ценность такого представления нашего общества заключается в том, что оно показывает нам общую, единую природу человеческого общества в странах находящихся примерно на одном уровне развития - везде правит техноструктура, независимо от сложившегося политического строя; ключевой для марксизма вопрос о собственности на средства производства отходит на второй план - кто бы ими не владел, правит-то все равно техноструктура - от ее совершенства зависит эффективность управления. Подтверждает этот факт то, что нигде в мире среди государственных деятелей не видно выдающихся личностей - модель либеральной демократии, которой мы пользуемся, устроена так, что на выборные должности административного аппарата могут попасть только кандидаты, пользующиеся поддержкой каких-нибудь техноструктур и готовые им служить.
То, что Гэлбрейт назвал техноструктурой, для нас привычней называть номенклатурой. В отличие от Гэлбрейта, к советской номенклатуре отношение у нас было отрицательное - не было в марксизме-ленинизме для нее места. Такое отношение нашло свое отражение в классических работах М.Джилласа «Новый класс» и М.С.Восленского «Номенклатура», которые были написаны примерно в то же время, что и труды Гэлбрейта о техноструктуре. На выводах Восленского и Джилласа сказалось непонимание ими сущностной организации современного общества по причине воспитания в лоне марксизма-ленинизма, в котором не было предусмотрено существование никакой номенклатуры, поэтому и рассматривали они ее существование как нечто чуждое социализму, поскольку живет номенклатура по принципу “своя рубашка ближе к телу”, на что и Дж.Гэлбрейт обратил внимание. Но Гэлбрейт, в отличие от Джилласа и Восленского, появление техноструктуры-номенклатуры считает явлением прогрессивным и положительным, отрицательно относится он только к ее эгоизму, от которого, как он считает, техноструктуру можно избавить, реализовав проект нового социализма. Как реализовывать такие проекты, Гэлбрейт мог бы поучиться у советской номенклатуры, деятельность которой, по сравнению с деятельностью капиталистических техноструктур, была в гораздо большей степени социально-ориентированной, а это как раз то, что Гэлбрейт хотел бы видеть и в своем неосоциализме.
Когда, еще во времена Советского Союза, я слышал о двух путях развития человечества - капиталистическом и социалистическом - ощущение неестественности такого деления всегда как тень присутствовало в моем сознании - естественно, это когда у общественного прогресса есть одна дорога, по которой человечество и движется - так всегда и было во всей его предшествующей истории. И вот наконец-то, после знакомства с концепцией техноструктур Гэлбрейта, в моих представлениях о путях развития человечества ощущения неестественности исчезли, и все встало на свои места - нет никаких ни вторых, ни третьих путей - путь у человечества только один - это путь усложнения и совершенствования техноструктурной организации общества. По этому пути человечество и идет с тех самых пор, как стало возможным говорить о популяции homo sapiens на планете Земля как о человечестве.
Изучением общественной организации человечества у нас занимается наука социология. Социология - это настоящее и будущее того, что потом станет нашей историей. Социология настоящего у нас есть, а социологии будущего - инженерной социологии, конституирующей модели человеческого общества, у нас нет. В идеях относительно того, каким будет человеческое общество, сейчас нет недостатка, но моделей общества, основанных на этих идеях, пока нет и некому их делать, поскольку нет инженерной социологии - социологии конституирующей модели человеческого общества. Вот и Д.Гэлбрейт в своих представлениях о новом социализме не идет дальше высказывания общих идей - что есть техноструктура, он нам сказал, а что она из себя представляет, и, тем более, что должна представлять в идеальном случае, ни он, и никто другой еще не сказал. Даже сам термин “техноструктура” у социологии не пользуется спросом, и вовсе не потому, что он ей не нравится - Джон Гэлбрейт является экономистом, поэтому и то направление исследований, которое он разрабатывал, относят к сфере экономики, где это направление получило название институционализма - процессы, происходящие в сфере экономической жизни общества, исследователи, работающие в данном направлении, пытаются объяснить и дать рекомендации по управлению ими, анализируя взаимодействие действующих институтов общества.
Экономическая ограниченность институционализма создает для него методологические проблемы, разрешить которые он до настоящего времени оказался не в состоянии - проблемы общества невозможно решить только с помощью мер регулирования экономики - их надо решать комплексно - так, как это и делалось у нас при Советской Власти. В советской техноструктуре был реализован идеал, о котором мечтал Джон Гэлбрейт - руководство техноструктурой со стороны институтов гражданского общества; институты нашего общества сами были органической частью техноструктуры, что и обеспечивало высокую эффективность ее функционирования.
Беда советской техноструктуры была в ее монополизме, в том, что у нее не было внутреннего механизма для самосовершенствования. Такой механизм отсутствует и у капиталистических техноструктур, но у них есть внешний стимул для само- или принудительного совершенствования - это конкуренция. Собственники не вмешиваются в дела техноструктуры, но только до тех пор, пока результаты деятельности корпорации их удовлетворяют; когда же показатели эффективности функционирования корпорации падают, они меняют ее верхушку. Процессы деградации в советской техноструктуре привели к тому, что эффективность ее функционирования упала, и возникла необходимость смены верхушки, но сделать это было некому - советская партийная демократия для решения таких задач была не приспособлена - наш “демократический” централизм демократическим не был - требование марксистско-ленинской теории партстроительства на практике так и осталось не выполненным.
На практике советская техноструктура-номенклатура формировалась на принципах заложенных великим и ужасным Иосифом Джугашвили - Сталиным. Наша номенклатура родилась в результате той борьбы за власть в партии, которую он вел со своими конкурентами. Будучи главой административного аппарата партии, он на ключевые посты в ней продвигал лояльных к себе людей. Став во главе партии, всех нелояльных он из партии убрал, включив для этого механизм политических репрессий. Раньше партия использовала этот механизм в борьбе за власть против своих политических противников, теперь же он стал использоваться в борьбе с бывшими соратниками внутри самой партии. Все кровавые чистки партии имели только одну цель - сделать партию партией одной номенклатуры, и эта цель была успешно достигнута. Так, благодаря поддержке своей номенклатуры, Сталин и стал до конца своих дней вождем партии, победив всех конкурентов, в первую очередь Троцкого, который хоть и был талантливым организатором, но вот организовать под себя номенклатуру не догадался.
Ленин наделил партию функцией церкви, Сталин сделал ее партией номенклатуры. Все победы и достижения Советской власти - это все заслуги сталинской номенклатуры, однако и за поражение советского коммунизма она тоже несет полную ответственность - это не поражение самого коммунизма - это именно поражение нашей партийной номенклатуры. Не многопартийность нам надо было вводить для выхода из политического кризиса, а многономенклатурность, чтобы с помощью конкуренции заставить номенклатуру совершенствоваться, как совершенствуются техноструктуры конкурирующих капиталистических корпораций - капиталистическая конкуренция сохраняется и в эпоху империализма, несмотря на монополизм. Другими словами, коммунисты должны были воспользоваться опытом капиталистов, чтобы вывести страну из кризиса, и при этом сохранить все достоинства своей номенклатурной организации.
Они и воспользовались опытом капиталистов, только не тем, которым империализм в настоящее время обеспечивает свое могущество, а тем, которым капитализм пользовался на этапе своего становления - на большее у деградировавшей верхушки нашей партноменклатуры ума не хватило. Плачевный результат такой недальновидности нам хорошо известен. Многое с тех пор поменялось в нашей стране, да только в деле государственного строительства мы находимся там же, где были четверть века назад - как тогда наши правители не знали, куда идти и что делать, чтобы страна пошла по пути прогресса, так они и сейчас этого не знают; и кризис, который сейчас мы переживаем, это расплата за это незнание.
Впрочем, сейчас политики и не обязаны знать, куда идет человечество, чтобы вести этим путем и свою страну - это прерогатива науки. Тот же Джон Гэлбрейт был советником у президентов США Джона Кеннеди и Билла Клинтона и, наверно, он давал им дельные советы, если за свои заслуги он был дважды награжден Президентской медалью Свободы. А что может посоветовать нашим правителям российская наука? Что-то наверно может, да только таких признанных авторитетов как Дж.Гэлбрейт в ней нет, а тех, чьи знания не освящены мировым признанием, наши политики слушать не склонны.
Положение в российском обществоведении сейчас такое, какое оно и должно быть после войны - все разорено - нет ни доминирующей апологетики, ни весомых ее опровержений, что на языке феноменологии означает бессилие наших наук об обществе предложить этому обществу указующий дазайн для развития. Ладно, своего ничего предложить не можем, но чужим-то опытом почему не пользуемся? Почему советский опыт забыт? У теории техноструктур есть свой ответ на эти вопросы - и политики и ученые входят в состав каких-то техноструктур, интересам которых они и служат в своей повседневной деятельности. А о Родине кто позаботится? Утешительный вариант ответа только один - должно появиться какое-то новое общественное образование, которое предложит народу России новый дазайн, достаточно привлекательный для того, чтобы народ им увлекся. Пока такого образования на нашем общественном горизонте не наблюдается, но общественная жизнь бурлит, хоть и не очень сильно, что-то в этом бурлении постоянно появляется и исчезает, может появится и то, из чего вырастет новая Россия.