"СОВЕТСКИЙ ТРЕД-ЮНИОНИЗМ": ПРОФСОЮЗЫ И ЗАБАСТОВОЧНАЯ БОРЬБА В ГОДЫ НЭПА
Л. В. БОРИСОВА
Отечественная история, № 6, 2007
Формирование и деятельность профессиональных союзов в дореволюционной России были неразрывно связаны со стачечной борьбой. Их предшественниками являлись стачечные комитеты, а процесс организации профсоюзов проходил на фоне небывалого в мире подъема стачечной борьбы в период первой российской революции. В отличие от европейских, российские профсоюзы развивались в русле политической борьбы, подчиняясь партийным лозунгам и установкам. Поэтому приоритетными считались политические забастовки, а не борьба за экономические права рабочих.
Впервые право на забастовки рабочие получили в результате Февральской революции. Вместе с другими демократическими свободами оно было провозглашено в декларации Временного правительства от 3 марта 1917 г.1 Однако установленный в августе 1917 г. порядок регистрации профсоюзов и введение принудительного рассмотрения трудовых конфликтов в примирительных камерах на практике ликвидировали это право. Тем не менее принятые меры не могли сдержать накал развернувшейся стачечной борьбы против любых действий власти и капитала, подогреваемой большевистской агитацией.
Ко времени Октябрьской революции большинство профсоюзов не только обеих столиц, но так же Урала и Центрального промышленного района занимали большевистские позиции. Объясняя успех политических оппонентов, один из лидеров профсоюзного движения меньшевик П. А. Гарви писал: "Разнуздывать стихию бессовестной демагогией было легче, чем сдерживать ее голосом разума и вводить в берега объективных возможностей"2. Особенно в этом отношении выделялись московские профсоюзы. Так, только в день открытия Государственного совещания по призыву Московского комитета РКП(б), поддержанного правлениями 23 профсоюзов, в Москве прошла всеобщая забастовка протеста, в которой участвовали 400 тыс. человек3. А за 10 дней до большевистского переворота делегатское собрание Московского союза металлистов потребовало от Московского и Петроградского советов "немедленно стать на путь революционной организации всей промышленной жизни", "революционной властью немедленно прекратить забастовки, заставив предпринимателей удовлетворить все экономические требования рабочих и, в частности, издать декрет о контроле завод-
Борисова Лариса Владимировна, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Института российской истории РАН.
стр. 88
ских комитетов над наймом и увольнением"4. Эта резолюция примечательна как отражение готовности большевистских профсоюзов к замене метода экономических забастовок государственным принуждением. Логическим развитием этих взглядов стала поддержка профсоюзами принципа огосударствления в постреволюционной России.
Став во главе нового государства, большевики перестали признавать за рабочими право на отстаивание своих экономических интересов, тем более путем забастовок. Революционные декларации о государстве диктатуры пролетариата оборачивались арестами и штыками. Резко изменилась и позиция профсоюзов. Взяв курс на огосударствление, они стали рассматривать стачечную борьбу как подрыв советской власти, ущерб народному хозяйству и нарушение союзной дисциплины. При этом профсоюзы не только противодействовали рабочему движению с помощью агитации и оргвыводов, но и участвовали вместе с карательными органами в их разгроме и подавлении5. В ЦК отраслевых союзов расследовались все крупные забастовки. Представители ВЦСПС входили в состав всевозможных трибуналов (Верховного трибунала, Особого ревтрибунала по делам спекуляции при ВЧК, реввоенжелдортрибуналов и др.). Представители профсоюзов в центре и на местах привлекались также к розыскным и следственным мероприятиям органов ЧК.
Победе курса на огосударствление профсоюзов в немалой степени способствовала и политика истребления и вытеснения из профсоюзных организаций меньшевиков и эсеров6. Большую роль сыграли также комфракции и комъячейки, опутавшие партийной паутиной профсоюзы. В итоге за годы "военного коммунизма" профсоюзы превратились из многопартийной общественной организации в часть бюрократической машины с обязательным членством и финансированием из госбюджета, а рабочие потеряли организующее начало и возможность консолидировано отстаивать свои интересы. Отсюда и бытовавшие в рабочей среде определения "казенные профсоюзы" и "профчинуши". Не случайно, что одним из лозунгов выступлений весной 1921 г. был призыв "Долой казенные профсоюзы!".
Однако за этой официальной картиной существовала еще одна особенность профсоюзов, скрытая от рядовых членов завесой партийной дисциплины и секретности. Среди профсоюзных лидеров было немало сильных и ярких личностей, таких, как вышедшие из рабочей среды М. П. Томский и А. Г. Шляпников или перешедшие на сторону большевиков профессионалисты с дореволюционным стажем Д. Б. Рязанов, С. А. Лозовский, А. З. Гольцман и др. Они отстаивали собственные позиции по ряду ключевых моментов политической и экономической жизни страны, зачастую, не совпадавшие с генеральной линией партии. Например, в связи с Брестским миром, введением принципа единоначалия, использованием трудовых армий, "свободы труда" и другими проблемами. Не случайно и то, что профессионалисты первыми почувствовали системный кризис "военного коммунизма", развернув дискуссию осенью 1920 г. "Профсоюзы как защитники материальных и культурных интересов рабочего класса, - писал Л. Д. Троцкий, - теряли всякую почву под ногами в условиях хозяйственного тупика"7.
Переход к новой экономической политике, сопровождавшийся всплеском протестных выступлений, потребовал и переосмысления роли профсоюзов в новой реальности. Еще летом 1921 г., когда шло обсуждение доктринальных основ нэпа, Троцкий выступил с парадоксальным для него предложением переориентировать деятельность профсоюзов, прекратив их огосударствление. Однако оно было отвергнуто Лениным. Вновь повторилась та же ситуация, что и с предложениями Троцкого в феврале 1920 г. о переходе к продналогу и созданию областных экономических центров на основе трудовых армий8. О необходимости кардинального изменения взаимоотношений партии и профсоюзов говорили и представители "рабочей оппозиции". Так, член президиума ВЦСПС Ю. Х. Лутовинов, выступая в декабре 1921 г. на XI Всероссийской партконференции, заявил, что в условиях возрождения капитализма нужно по-новому поставить вопрос о профсоюзах. Он предложил восстановить профсоюзы на частных предприятиях, предоставив им соответствующие права по охране и организации труда, в том
стр. 89
числе и по организации стачек. Роль профсоюзов на государственных предприятиях, переведенных на самоокупаемость, по его мнению, также подлежала кардинальному пересмотру. Однако это выступление настолько испугало руководство, что Президиум конференции в составе Г. Е. Зиновьева, Я. Э. Рудзутака, Г. Е. Петровского и К. Е. Ворошилова сразу же принял решение изъять его текст из стенограммы и нигде не публиковать. Но уже в начале января 1922 г. аналогичные предложения вошли в проект тезисов, составленных Лениным. После одобрения Политбюро они были опубликованы и послужили основой для постановления пленума ВЦСПС9. В связи с этим примечательно признание Томского в том, что стачки и раньше проводились без разрешения, тем более они допустимы сейчас10.
Обсуждение, по определению Ленина, "перелома в политике" в широкой рабочей аудитории впервые состоялось на V Всероссийском съезде союза металлистов в начале марта 1922 г.11 Возникает закономерный вопрос, почему именно союз металлистов был выбран ЦК партии для обнародования новых задач? По всей видимости, в основе выбора лежало несколько причин. Большевики традиционно уделяли особое внимание поддержке рабочих крупных машиностроительных предприятий, входивших в союз металлистов, который к тому же был самым многочисленным. В то же время металлисты лидировали по количеству забастовок, и местные профессионалисты требовали четких инструкций об отношении к забастовочной борьбе. В выборе места "генеральной репетиции" решений XI съезда партии свою роль сыграло и стремление ЦК партии победить "рабочую оппозицию", имевшую влияние в союзе металлистов, на ее "собственном поле". Все эти причины объясняют тот факт, что принципиальные положения о роли и задачах профсоюзов в условиях нэпа, высказанные на V съезде металлистов, затем были закреплены решениями XI съезда партии.
Съезд металлистов начался с неприятной неожиданности для его организаторов. Вопреки повестке дня, на первом же заседании комфракции, состоявшемся 2 марта, в центре внимания оказалось "заявление 22-х". С этим заявлением 26 февраля 1922 г. обратились в исполком Коминтерна 22 представителя запрещенной "рабочей оппозиции". Среди подписавших его было немало профсоюзных деятелей, в том числе члены ЦК союза металлистов А. Г. Шляпников и СП. Медведев, выступавшие на съезде. Если для рабочих Москвы содержание этого письма не было секретом и 1 марта даже состоялось собрание представителей некоторых металлических заводов и "рабочей оппозиции", то делегаты с мест узнали о нем, только прибыв на съезд. Поэтому представитель Нижегородской и Выксунской делегации Матрозов обратился к Томскому с просьбой, разъяснить ходившие слухи о письме.
Уже тот факт, что заявление было передано без ведома ЦК РКП(б) в высший орган международного рабочего движения, говорит об остроте конфликта внутри партии, вызванного несогласием "рабочей оппозиции" с новым курсом. Авторы заявления обвинили руководство партии в мелкобуржуазности, в игнорировании нужд и интересов рабочих. В заявлении также говорилось, что инакомыслящие, особенно рабочие, преследуются ЦК, и партия стоит на грани раскола. Выступая на заседании комфракции съезда, Медведев вновь подтвердил эту позицию: "На наших съездах сплошь и рядом проявляется также преследование инакомыслящих и сейчас вас как раз зовут на этот путь", - заявил он в связи с выборами президиума съезда12. Медведев высказался также против размещения заказов за границей, в то время как отечественные паровозо- и вагоностроительные заводы находились под угрозой закрытия не только из-за отсутствия ресурсов, но и заказов. "Нужно поднять вопрос об аннулировании заказов за границей, чтобы золото пошло в очаг жизни коммунистической революции. Такая попытка была сделана Шляпниковым, против которого началась травля", - отметил Медведев, вновь возвращаясь к "заявлению 22-х"13.
Широкий резонанс, вызванный этим заявлением, вынудил Политбюро ЦК РКП(б) принять 4 марта решение, сообщить комфракции съезда металлистов об отрицательном вердикте комиссии исполкома Коминтерна. Это было сделано 6 марта. В ответ выступил Шляпников. Он обвинил комиссию в необъективности и вновь повторил основ-
стр. 90
ные положения заявления. Примечательно, что именно на этом заседании с докладом выступал Ленин. В итоге комфракция единогласно при 5 воздержавшихся приняла резолюцию, в которой поддержала решение Коминтерна и предостерегла товарищей от повторения подобных явлений14. Правда, неизвестно, каков был бы итог голосования при отсутствии Ленина. Однако, несмотря на, казалось бы, окончание разбирательства с заявлением "рабочей оппозиции", этот вопрос был вновь вынесен на обсуждение XI съезда партии. Для его проработки съезд сформировал комиссию из 19 человек. В итоге на закрытом заседании 2 апреля была принята резолюция, в которой сведения, содержавшиеся в "заявлении 22-х", были названы ложными и извращающими действительную картину взаимоотношений между партией и всем рабочим классом15.
Еще одна важная особенность V съезда союза металлистов заключалась в том, что здесь впервые был вынесен на открытое обсуждение "новый курс" профсоюзов в связи с забастовочной борьбой. Выступавшие на съезде говорили о необходимости защиты интересов рабочих как в госсекторе, так и на частных предприятиях, и о том, что эта задача слабо отражена в предсъездовских тезисах ЦК союза. Звучали предложения о создании стачечных фондов и фондов на случай безработицы, но только для частных предприятий.
Подводя первые итоги работы в новых условиях, делегаты указывали, в частности, на факты "головотяпских договоров" главков с заводоуправлениями, которые становились ярмом для рабочих, и требовали большего участия профорганов в хозяйственной деятельности. Однако, несмотря на острую критику бездействия и бюрократизма профорганов, призывов к радикальному пересмотру отношений профсоюзов и государства не было. "Если характеризовать кратким выражением ту политику профсоюзов, какой она должна быть в ближайшую эпоху, то нужно ее назвать совершенно ясно и определенно советским тред-юнионизмом. Это значит, что профсоюзы целиком участвуют в пролетарской власти, это значит, что профсоюзы не делают ни одного акта враждебного по отношению к пролетарской власти, это значит, что профсоюзы, организуя массу рабочих в тех экономических условиях, какие даются сейчас, экономически защищают их интересы... В этом случае смешно обвинять в независимости", - заявил секретарь Южбюро союза Никольский16.
Допущение рынка и частного капитала при сохранении курса на строительство социализма требовало в рамках теории классовой борьбы признания стачек как средства защиты классовых интересов пролетариата. При этом необходимо было по-новому определить роль профсоюзов и политически обосновать принципиальную разницу между забастовками в частном и государственном секторах промышленности. К тому же нарастание забастовочной борьбы, в первую очередь в госсекторе промышленности, заставляло профсоюзы задумываться о стратегии поведения в новых условиях. Так, выступая с докладом о задачах союза металлистов, председатель союза И. И. Лепсе признал наличие забастовок на предприятиях отрасли. Зная о том, что металлисты по 3 - 4 месяца не получают заплату и голодают, а смертность от тифа превысила уровни 1919 и 1920 гг., он свел остроту ситуации к казенным фразам: "Значит, в дальнейшем нужно принять меры и вести работу так, чтобы стачек на госпредприятиях не было. И чтобы их в дальнейшем тоже не было, мы можем достигнуть только, если поближе подойдем к массам, будем учитывать их повседневные нужды и сумеем принять все меры, чтобы этого не было"17. Особое внимание делегатов Лепсе обратил на принципиальную разницу между стачками в частном и государственном предприятиях. В первом случае борьба направлена против враждебно настроенного класса, эксплуатирующего рабочего. А во втором случае, если стачка объявлена на госпредприятии, "ни в коем случае профсоюз не ведет стачку против своего классового врага, а он ведет борьбу или против определенного объединения хозяйственного, которое не исполняет взятые на себя обязанности, или он ведет борьбу против отдельного директора завода, одним словом, ставленника госвласти, который своими действиями вызвал у рабочих прекращение работы"18. Поэтому задачей профсоюза при возникновении стачки на госпредприятии является устранение ее причин. В отношении же забастовок полити-
стр. 91
ческого характера, когда "элементы, враждебно настроенные против Советской власти, призывают рабочих против Советской власти как таковой", предписывалось проводить резко отрицательную линию19. Союз должен был любыми мерами, в том числе и репрессивными, "сломать" такую стачку.
Главная задача, которую поставила партия перед профсоюзами в годы нэпа, заключалась в посредничестве между рабочими и государством в разрешении конфликтных ситуаций. Прежде всего, они должны были своевременно устранять "поводы к конфликтам", тем самым, как декларировалось, защищая интересы рабочих масс. Предупреждение конфликтов на госпредприятиях предлагалось считать мерилом правильности и успешности работы профорганов, свидетельством их близости к массам. Причинами забастовок, как было сформулировано в резолюции XI съезда "Роль и задачи профсоюзов в условиях новой экономической политики", могли быть "неправильные действия хозяйственных органов, отсталость известных рабочих групп, провокационная работа контрреволюционных элементов или, наконец, непредусмотрительность самих профорганизаций"20. При этом констатировалось противоречивое положение профсоюзов. С одной стороны, главными методами работы провозглашались убеждение и воспитание, с другой - как "участники госвласти" они должны были применять и меры принуждения.
В то же время указывалось, что профсоюзы должны быть беспартийными организациями. Однако за предшествующие годы установка на борьбу с политическими врагами настолько укоренилась в профорганах, что, несмотря на новые директивы, в ходе перерегистрации и чистки профсоюзов, проводившейся в конце 1921 г., членов других партий исключали. Да и как могли поверить на местах в изменение политики в отношении оппозиционных партий, если в январе 1922 г. прошли массовые аресты и высылка меньшевиков. Тем не менее, обнаружив подобные нарушения, Лепсе напомнил в феврале 1922 г. о необходимости соблюдения инструкций: "В основу чистки союза положено социальное положение каждого члена в настоящее время, причем, принимается во внимание и социальное положение члена в дореволюционное время, поскольку таковое делает его не только чуждым, но и прямым врагом рабочего движения... Вы пошли далее этой последней [инструкции] и исключили из союза рабочих, замеченных в агитации, в срыве работ, в просто с наклонностями меньшевиков и анархистов и, наконец, меньшевиков. Это уже в корне не соответствует ни центральным положениям, ни инструкциям губсовета профсоюза. Последнее постановление ЦК РКП подчеркивает роль союзов как внепартийных организаций. Вы же в это время проделываете такую недопустимую вещь. Поэтому ЦК категорически предписывает отменить решение об исключении лиц, замеченных в партийной агитации, в партийной принадлежности и с наклонностями меньшевиков, эсеров и т.д. Об исправлении сообщить ЦК"21. Однако официальные попытки демократизации профсоюзов носили бутафорский характер и отнюдь не означали отказа от основополагающего принципа взаимоотношений между партией и профсоюзами. Напротив, ЦК партии поставил вопрос о необходимости усиления партийного руководства профсоюзами для работы в новых условиях. Таким образом, предполагалось ликвидировать опасность отчуждения профсоюзов от партии. В связи с этим в докладе специальной комиссии, сделанном на XI съезде, особое внимание было обращено на присутствие в составе профсоюзного руководства большого количества выходцев из других партий, которые не смогут обеспечить перестройку работы в нужном направлении. Так, из 39 председателей и секретарей ЦК профсоюзов 18 ранее состояли в других партиях, из 140 членов президиумов ЦК профсоюзов - 60, из 330 членов пленумов - 11022.
Несмотря на то, что в партийных документах акцент делался на недостатки и ошибки отдельных представителей госаппарата, массовость забастовочной борьбы в госсекторе свидетельствовала о наличии системных причин. А практика работы профорганов при всех усилиях была далека от декларативных установок "на своевременное устранение" и "всестороннее ограждение интересов" рабочих. Круг проблем, порождавших конфликты, был очень широк и отражал весь спектр особенностей жизни
стр. 92
страны в условиях нэпа. Однако наибольшее напряжение было связано с задержками выплат зарплаты. Несвоевременная выплата зарплаты оставалась главной причиной забастовок на протяжении 1921 - 1924 гг.23 В ряде случаев стремление руководителей предприятий, во что бы то ни стало, найти средства для выплаты зарплаты приводило их даже на скамью подсудимых24. Руководство профсоюзов было прекрасно осведомлено о тяжелом положении рабочих и пыталось добиться изменения ситуации, обращаясь в различные ведомства: от ВСНХ и Наркомфина до Совнаркома и ЦК партии. Однако в условиях экономического кризиса, в том числе кризиса финансовой системы, и нарастания бюрократизма, подобные усилия, как правило, заканчивались ничем25.
Конфликтная ситуация на предприятиях, как правило, проходила несколько ступеней развития. Сначала среди рабочих отмечалось "брожение" которое могло продолжаться несколько недель, затем при неразрешенности ситуации наступало "недовольство" или "сильное недовольство". Если же требования рабочих и на этой стадии не получали удовлетворения либо убедительного объяснения со стороны администрации или профоргана, то начиналась забастовка. При этом директор и профорганы несли ответственность за то, что не предотвратили объявление забастовки, не только перед вышестоящими органами, но и по партийной линии.
В условиях массовых рабочих протестов на профсоюзы возлагалась задача ввести стихийные проявления недовольства в рамки установленной процедуры разрешения конфликта, не допуская остановки работы. Только при этом условии профсоюзы брали на себя ведение переговоров. Если же рабочие не шли на компромисс, то профсоюзная организация снимала с себя ответственность за последствия забастовки, а на практике еще и активно способствовала ее ликвидации посредством локаутов, передавая информацию о зачинщиках карательным органам и составляя списки на увольнение.
Окончание статьи
Отечественная история, № 6, 2007
Формирование и деятельность профессиональных союзов в дореволюционной России были неразрывно связаны со стачечной борьбой. Их предшественниками являлись стачечные комитеты, а процесс организации профсоюзов проходил на фоне небывалого в мире подъема стачечной борьбы в период первой российской революции. В отличие от европейских, российские профсоюзы развивались в русле политической борьбы, подчиняясь партийным лозунгам и установкам. Поэтому приоритетными считались политические забастовки, а не борьба за экономические права рабочих.
Впервые право на забастовки рабочие получили в результате Февральской революции. Вместе с другими демократическими свободами оно было провозглашено в декларации Временного правительства от 3 марта 1917 г.1 Однако установленный в августе 1917 г. порядок регистрации профсоюзов и введение принудительного рассмотрения трудовых конфликтов в примирительных камерах на практике ликвидировали это право. Тем не менее принятые меры не могли сдержать накал развернувшейся стачечной борьбы против любых действий власти и капитала, подогреваемой большевистской агитацией.
Ко времени Октябрьской революции большинство профсоюзов не только обеих столиц, но так же Урала и Центрального промышленного района занимали большевистские позиции. Объясняя успех политических оппонентов, один из лидеров профсоюзного движения меньшевик П. А. Гарви писал: "Разнуздывать стихию бессовестной демагогией было легче, чем сдерживать ее голосом разума и вводить в берега объективных возможностей"2. Особенно в этом отношении выделялись московские профсоюзы. Так, только в день открытия Государственного совещания по призыву Московского комитета РКП(б), поддержанного правлениями 23 профсоюзов, в Москве прошла всеобщая забастовка протеста, в которой участвовали 400 тыс. человек3. А за 10 дней до большевистского переворота делегатское собрание Московского союза металлистов потребовало от Московского и Петроградского советов "немедленно стать на путь революционной организации всей промышленной жизни", "революционной властью немедленно прекратить забастовки, заставив предпринимателей удовлетворить все экономические требования рабочих и, в частности, издать декрет о контроле завод-
Борисова Лариса Владимировна, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Института российской истории РАН.
стр. 88
ских комитетов над наймом и увольнением"4. Эта резолюция примечательна как отражение готовности большевистских профсоюзов к замене метода экономических забастовок государственным принуждением. Логическим развитием этих взглядов стала поддержка профсоюзами принципа огосударствления в постреволюционной России.
Став во главе нового государства, большевики перестали признавать за рабочими право на отстаивание своих экономических интересов, тем более путем забастовок. Революционные декларации о государстве диктатуры пролетариата оборачивались арестами и штыками. Резко изменилась и позиция профсоюзов. Взяв курс на огосударствление, они стали рассматривать стачечную борьбу как подрыв советской власти, ущерб народному хозяйству и нарушение союзной дисциплины. При этом профсоюзы не только противодействовали рабочему движению с помощью агитации и оргвыводов, но и участвовали вместе с карательными органами в их разгроме и подавлении5. В ЦК отраслевых союзов расследовались все крупные забастовки. Представители ВЦСПС входили в состав всевозможных трибуналов (Верховного трибунала, Особого ревтрибунала по делам спекуляции при ВЧК, реввоенжелдортрибуналов и др.). Представители профсоюзов в центре и на местах привлекались также к розыскным и следственным мероприятиям органов ЧК.
Победе курса на огосударствление профсоюзов в немалой степени способствовала и политика истребления и вытеснения из профсоюзных организаций меньшевиков и эсеров6. Большую роль сыграли также комфракции и комъячейки, опутавшие партийной паутиной профсоюзы. В итоге за годы "военного коммунизма" профсоюзы превратились из многопартийной общественной организации в часть бюрократической машины с обязательным членством и финансированием из госбюджета, а рабочие потеряли организующее начало и возможность консолидировано отстаивать свои интересы. Отсюда и бытовавшие в рабочей среде определения "казенные профсоюзы" и "профчинуши". Не случайно, что одним из лозунгов выступлений весной 1921 г. был призыв "Долой казенные профсоюзы!".
Однако за этой официальной картиной существовала еще одна особенность профсоюзов, скрытая от рядовых членов завесой партийной дисциплины и секретности. Среди профсоюзных лидеров было немало сильных и ярких личностей, таких, как вышедшие из рабочей среды М. П. Томский и А. Г. Шляпников или перешедшие на сторону большевиков профессионалисты с дореволюционным стажем Д. Б. Рязанов, С. А. Лозовский, А. З. Гольцман и др. Они отстаивали собственные позиции по ряду ключевых моментов политической и экономической жизни страны, зачастую, не совпадавшие с генеральной линией партии. Например, в связи с Брестским миром, введением принципа единоначалия, использованием трудовых армий, "свободы труда" и другими проблемами. Не случайно и то, что профессионалисты первыми почувствовали системный кризис "военного коммунизма", развернув дискуссию осенью 1920 г. "Профсоюзы как защитники материальных и культурных интересов рабочего класса, - писал Л. Д. Троцкий, - теряли всякую почву под ногами в условиях хозяйственного тупика"7.
Переход к новой экономической политике, сопровождавшийся всплеском протестных выступлений, потребовал и переосмысления роли профсоюзов в новой реальности. Еще летом 1921 г., когда шло обсуждение доктринальных основ нэпа, Троцкий выступил с парадоксальным для него предложением переориентировать деятельность профсоюзов, прекратив их огосударствление. Однако оно было отвергнуто Лениным. Вновь повторилась та же ситуация, что и с предложениями Троцкого в феврале 1920 г. о переходе к продналогу и созданию областных экономических центров на основе трудовых армий8. О необходимости кардинального изменения взаимоотношений партии и профсоюзов говорили и представители "рабочей оппозиции". Так, член президиума ВЦСПС Ю. Х. Лутовинов, выступая в декабре 1921 г. на XI Всероссийской партконференции, заявил, что в условиях возрождения капитализма нужно по-новому поставить вопрос о профсоюзах. Он предложил восстановить профсоюзы на частных предприятиях, предоставив им соответствующие права по охране и организации труда, в том
стр. 89
числе и по организации стачек. Роль профсоюзов на государственных предприятиях, переведенных на самоокупаемость, по его мнению, также подлежала кардинальному пересмотру. Однако это выступление настолько испугало руководство, что Президиум конференции в составе Г. Е. Зиновьева, Я. Э. Рудзутака, Г. Е. Петровского и К. Е. Ворошилова сразу же принял решение изъять его текст из стенограммы и нигде не публиковать. Но уже в начале января 1922 г. аналогичные предложения вошли в проект тезисов, составленных Лениным. После одобрения Политбюро они были опубликованы и послужили основой для постановления пленума ВЦСПС9. В связи с этим примечательно признание Томского в том, что стачки и раньше проводились без разрешения, тем более они допустимы сейчас10.
Обсуждение, по определению Ленина, "перелома в политике" в широкой рабочей аудитории впервые состоялось на V Всероссийском съезде союза металлистов в начале марта 1922 г.11 Возникает закономерный вопрос, почему именно союз металлистов был выбран ЦК партии для обнародования новых задач? По всей видимости, в основе выбора лежало несколько причин. Большевики традиционно уделяли особое внимание поддержке рабочих крупных машиностроительных предприятий, входивших в союз металлистов, который к тому же был самым многочисленным. В то же время металлисты лидировали по количеству забастовок, и местные профессионалисты требовали четких инструкций об отношении к забастовочной борьбе. В выборе места "генеральной репетиции" решений XI съезда партии свою роль сыграло и стремление ЦК партии победить "рабочую оппозицию", имевшую влияние в союзе металлистов, на ее "собственном поле". Все эти причины объясняют тот факт, что принципиальные положения о роли и задачах профсоюзов в условиях нэпа, высказанные на V съезде металлистов, затем были закреплены решениями XI съезда партии.
Съезд металлистов начался с неприятной неожиданности для его организаторов. Вопреки повестке дня, на первом же заседании комфракции, состоявшемся 2 марта, в центре внимания оказалось "заявление 22-х". С этим заявлением 26 февраля 1922 г. обратились в исполком Коминтерна 22 представителя запрещенной "рабочей оппозиции". Среди подписавших его было немало профсоюзных деятелей, в том числе члены ЦК союза металлистов А. Г. Шляпников и СП. Медведев, выступавшие на съезде. Если для рабочих Москвы содержание этого письма не было секретом и 1 марта даже состоялось собрание представителей некоторых металлических заводов и "рабочей оппозиции", то делегаты с мест узнали о нем, только прибыв на съезд. Поэтому представитель Нижегородской и Выксунской делегации Матрозов обратился к Томскому с просьбой, разъяснить ходившие слухи о письме.
Уже тот факт, что заявление было передано без ведома ЦК РКП(б) в высший орган международного рабочего движения, говорит об остроте конфликта внутри партии, вызванного несогласием "рабочей оппозиции" с новым курсом. Авторы заявления обвинили руководство партии в мелкобуржуазности, в игнорировании нужд и интересов рабочих. В заявлении также говорилось, что инакомыслящие, особенно рабочие, преследуются ЦК, и партия стоит на грани раскола. Выступая на заседании комфракции съезда, Медведев вновь подтвердил эту позицию: "На наших съездах сплошь и рядом проявляется также преследование инакомыслящих и сейчас вас как раз зовут на этот путь", - заявил он в связи с выборами президиума съезда12. Медведев высказался также против размещения заказов за границей, в то время как отечественные паровозо- и вагоностроительные заводы находились под угрозой закрытия не только из-за отсутствия ресурсов, но и заказов. "Нужно поднять вопрос об аннулировании заказов за границей, чтобы золото пошло в очаг жизни коммунистической революции. Такая попытка была сделана Шляпниковым, против которого началась травля", - отметил Медведев, вновь возвращаясь к "заявлению 22-х"13.
Широкий резонанс, вызванный этим заявлением, вынудил Политбюро ЦК РКП(б) принять 4 марта решение, сообщить комфракции съезда металлистов об отрицательном вердикте комиссии исполкома Коминтерна. Это было сделано 6 марта. В ответ выступил Шляпников. Он обвинил комиссию в необъективности и вновь повторил основ-
стр. 90
ные положения заявления. Примечательно, что именно на этом заседании с докладом выступал Ленин. В итоге комфракция единогласно при 5 воздержавшихся приняла резолюцию, в которой поддержала решение Коминтерна и предостерегла товарищей от повторения подобных явлений14. Правда, неизвестно, каков был бы итог голосования при отсутствии Ленина. Однако, несмотря на, казалось бы, окончание разбирательства с заявлением "рабочей оппозиции", этот вопрос был вновь вынесен на обсуждение XI съезда партии. Для его проработки съезд сформировал комиссию из 19 человек. В итоге на закрытом заседании 2 апреля была принята резолюция, в которой сведения, содержавшиеся в "заявлении 22-х", были названы ложными и извращающими действительную картину взаимоотношений между партией и всем рабочим классом15.
Еще одна важная особенность V съезда союза металлистов заключалась в том, что здесь впервые был вынесен на открытое обсуждение "новый курс" профсоюзов в связи с забастовочной борьбой. Выступавшие на съезде говорили о необходимости защиты интересов рабочих как в госсекторе, так и на частных предприятиях, и о том, что эта задача слабо отражена в предсъездовских тезисах ЦК союза. Звучали предложения о создании стачечных фондов и фондов на случай безработицы, но только для частных предприятий.
Подводя первые итоги работы в новых условиях, делегаты указывали, в частности, на факты "головотяпских договоров" главков с заводоуправлениями, которые становились ярмом для рабочих, и требовали большего участия профорганов в хозяйственной деятельности. Однако, несмотря на острую критику бездействия и бюрократизма профорганов, призывов к радикальному пересмотру отношений профсоюзов и государства не было. "Если характеризовать кратким выражением ту политику профсоюзов, какой она должна быть в ближайшую эпоху, то нужно ее назвать совершенно ясно и определенно советским тред-юнионизмом. Это значит, что профсоюзы целиком участвуют в пролетарской власти, это значит, что профсоюзы не делают ни одного акта враждебного по отношению к пролетарской власти, это значит, что профсоюзы, организуя массу рабочих в тех экономических условиях, какие даются сейчас, экономически защищают их интересы... В этом случае смешно обвинять в независимости", - заявил секретарь Южбюро союза Никольский16.
Допущение рынка и частного капитала при сохранении курса на строительство социализма требовало в рамках теории классовой борьбы признания стачек как средства защиты классовых интересов пролетариата. При этом необходимо было по-новому определить роль профсоюзов и политически обосновать принципиальную разницу между забастовками в частном и государственном секторах промышленности. К тому же нарастание забастовочной борьбы, в первую очередь в госсекторе промышленности, заставляло профсоюзы задумываться о стратегии поведения в новых условиях. Так, выступая с докладом о задачах союза металлистов, председатель союза И. И. Лепсе признал наличие забастовок на предприятиях отрасли. Зная о том, что металлисты по 3 - 4 месяца не получают заплату и голодают, а смертность от тифа превысила уровни 1919 и 1920 гг., он свел остроту ситуации к казенным фразам: "Значит, в дальнейшем нужно принять меры и вести работу так, чтобы стачек на госпредприятиях не было. И чтобы их в дальнейшем тоже не было, мы можем достигнуть только, если поближе подойдем к массам, будем учитывать их повседневные нужды и сумеем принять все меры, чтобы этого не было"17. Особое внимание делегатов Лепсе обратил на принципиальную разницу между стачками в частном и государственном предприятиях. В первом случае борьба направлена против враждебно настроенного класса, эксплуатирующего рабочего. А во втором случае, если стачка объявлена на госпредприятии, "ни в коем случае профсоюз не ведет стачку против своего классового врага, а он ведет борьбу или против определенного объединения хозяйственного, которое не исполняет взятые на себя обязанности, или он ведет борьбу против отдельного директора завода, одним словом, ставленника госвласти, который своими действиями вызвал у рабочих прекращение работы"18. Поэтому задачей профсоюза при возникновении стачки на госпредприятии является устранение ее причин. В отношении же забастовок полити-
стр. 91
ческого характера, когда "элементы, враждебно настроенные против Советской власти, призывают рабочих против Советской власти как таковой", предписывалось проводить резко отрицательную линию19. Союз должен был любыми мерами, в том числе и репрессивными, "сломать" такую стачку.
Главная задача, которую поставила партия перед профсоюзами в годы нэпа, заключалась в посредничестве между рабочими и государством в разрешении конфликтных ситуаций. Прежде всего, они должны были своевременно устранять "поводы к конфликтам", тем самым, как декларировалось, защищая интересы рабочих масс. Предупреждение конфликтов на госпредприятиях предлагалось считать мерилом правильности и успешности работы профорганов, свидетельством их близости к массам. Причинами забастовок, как было сформулировано в резолюции XI съезда "Роль и задачи профсоюзов в условиях новой экономической политики", могли быть "неправильные действия хозяйственных органов, отсталость известных рабочих групп, провокационная работа контрреволюционных элементов или, наконец, непредусмотрительность самих профорганизаций"20. При этом констатировалось противоречивое положение профсоюзов. С одной стороны, главными методами работы провозглашались убеждение и воспитание, с другой - как "участники госвласти" они должны были применять и меры принуждения.
В то же время указывалось, что профсоюзы должны быть беспартийными организациями. Однако за предшествующие годы установка на борьбу с политическими врагами настолько укоренилась в профорганах, что, несмотря на новые директивы, в ходе перерегистрации и чистки профсоюзов, проводившейся в конце 1921 г., членов других партий исключали. Да и как могли поверить на местах в изменение политики в отношении оппозиционных партий, если в январе 1922 г. прошли массовые аресты и высылка меньшевиков. Тем не менее, обнаружив подобные нарушения, Лепсе напомнил в феврале 1922 г. о необходимости соблюдения инструкций: "В основу чистки союза положено социальное положение каждого члена в настоящее время, причем, принимается во внимание и социальное положение члена в дореволюционное время, поскольку таковое делает его не только чуждым, но и прямым врагом рабочего движения... Вы пошли далее этой последней [инструкции] и исключили из союза рабочих, замеченных в агитации, в срыве работ, в просто с наклонностями меньшевиков и анархистов и, наконец, меньшевиков. Это уже в корне не соответствует ни центральным положениям, ни инструкциям губсовета профсоюза. Последнее постановление ЦК РКП подчеркивает роль союзов как внепартийных организаций. Вы же в это время проделываете такую недопустимую вещь. Поэтому ЦК категорически предписывает отменить решение об исключении лиц, замеченных в партийной агитации, в партийной принадлежности и с наклонностями меньшевиков, эсеров и т.д. Об исправлении сообщить ЦК"21. Однако официальные попытки демократизации профсоюзов носили бутафорский характер и отнюдь не означали отказа от основополагающего принципа взаимоотношений между партией и профсоюзами. Напротив, ЦК партии поставил вопрос о необходимости усиления партийного руководства профсоюзами для работы в новых условиях. Таким образом, предполагалось ликвидировать опасность отчуждения профсоюзов от партии. В связи с этим в докладе специальной комиссии, сделанном на XI съезде, особое внимание было обращено на присутствие в составе профсоюзного руководства большого количества выходцев из других партий, которые не смогут обеспечить перестройку работы в нужном направлении. Так, из 39 председателей и секретарей ЦК профсоюзов 18 ранее состояли в других партиях, из 140 членов президиумов ЦК профсоюзов - 60, из 330 членов пленумов - 11022.
Несмотря на то, что в партийных документах акцент делался на недостатки и ошибки отдельных представителей госаппарата, массовость забастовочной борьбы в госсекторе свидетельствовала о наличии системных причин. А практика работы профорганов при всех усилиях была далека от декларативных установок "на своевременное устранение" и "всестороннее ограждение интересов" рабочих. Круг проблем, порождавших конфликты, был очень широк и отражал весь спектр особенностей жизни
стр. 92
страны в условиях нэпа. Однако наибольшее напряжение было связано с задержками выплат зарплаты. Несвоевременная выплата зарплаты оставалась главной причиной забастовок на протяжении 1921 - 1924 гг.23 В ряде случаев стремление руководителей предприятий, во что бы то ни стало, найти средства для выплаты зарплаты приводило их даже на скамью подсудимых24. Руководство профсоюзов было прекрасно осведомлено о тяжелом положении рабочих и пыталось добиться изменения ситуации, обращаясь в различные ведомства: от ВСНХ и Наркомфина до Совнаркома и ЦК партии. Однако в условиях экономического кризиса, в том числе кризиса финансовой системы, и нарастания бюрократизма, подобные усилия, как правило, заканчивались ничем25.
Конфликтная ситуация на предприятиях, как правило, проходила несколько ступеней развития. Сначала среди рабочих отмечалось "брожение" которое могло продолжаться несколько недель, затем при неразрешенности ситуации наступало "недовольство" или "сильное недовольство". Если же требования рабочих и на этой стадии не получали удовлетворения либо убедительного объяснения со стороны администрации или профоргана, то начиналась забастовка. При этом директор и профорганы несли ответственность за то, что не предотвратили объявление забастовки, не только перед вышестоящими органами, но и по партийной линии.
В условиях массовых рабочих протестов на профсоюзы возлагалась задача ввести стихийные проявления недовольства в рамки установленной процедуры разрешения конфликта, не допуская остановки работы. Только при этом условии профсоюзы брали на себя ведение переговоров. Если же рабочие не шли на компромисс, то профсоюзная организация снимала с себя ответственность за последствия забастовки, а на практике еще и активно способствовала ее ликвидации посредством локаутов, передавая информацию о зачинщиках карательным органам и составляя списки на увольнение.
Окончание статьи