Визит дамы
Ленинград. 1968 год
Кадр из к/ф "Крылья" 1966 г.
Ленинградская пенсионерка пишет заявление в милицию:
Начальнику милиции Дзержинского района г. Ленинграда
Заявление
гр-ки Вилькошевской С.Г. прож. в д.№24, кв.32 по Литейному пр.
7-го февраля днем ко мне в квартиру, когда я была одна, явилась женщина одетая в гражданское платье. Спросив, я ли гр-ка Вилькошевская С.Г., она сказала, что ей надо со мной побеседовать. Когда я её впустила в квартиру, она, предупредив меня, что наш разговор сугубо-секретный, спросила одна ли я дома, и не услышит ли кто-либо наш разговор, и убедившись, что мы одни в квартире, предъявила мне удостоверение милиции, в котором была фотокарточка женины в военной форме (я не твёрдо уверена, что на фотографии была именно она) и написано «майор милиции............», фамилию и имя отчество я не запомнила.
Затем посетительница сказала, что она подыскивает подходящее помещение в частной квартире «уголок», «закуточек», чтобы иметь там стол, куда можно было бы вызывать для секретной беседы людей, которых по некоторым причинам бывает неудобно вызывать в милицию.
Она спросила меня, где в данный момент находится мой муж - не за городом ли он (?!); расспрашивала много ли у нас родных и друзей и часто ли они у нас бывают; очень внимательно осматривалась вокруг, изучая, видимо, расположение комнат и обстановку.
Я ответила, что наша квартира в этом плане абсолютно не подходит, т.к у нас сугубо-смежные комнаты, а главное муж мой очень больной человек и его это будет очень травмировать.
Ещё раз предупредив меня, что разговор этот совершенно секретный и посоветовав мне не рассказывать о нём даже мужу, она ушла.
Ленинград, 1970 г. Угол Литейного пр. и ул. Пестеля. Справа - дом 24 в мавританском стиле.
Обдумав после её ухода весь разговор, я усомнилась, действительно ли это был работник милиции и возможно ли, что органы милиции нуждаются в «уголках» и «закутках» в частных квартирах для секретной работы?!... Не является ли этот визит разведкой какой-либо бандитской организации?!
И я решила обратиться к Вам за разъяснением и содействием.
С.Вилькошевская
12/II-1968 г.
Ленинград
Ну что же, пенсионерка Софья Григорьевна поступила вполне себе разумно и правильно.
У мошенниц и воришек сценарий известный - обманом проникнуть в квартиру, отвлечь хозяйку какой-нибудь просьбой (воды налить или газ на кухне проверить), и за минуту-две проверить секретеры-буфеты на предмет колечек и серебряных ложечек.
Тут надо сказать, что помимо мелкой ювелирки, у Софьи Григорьевны имелось в квартире и кое-что поценнее. Из воспоминаний Марины Витальевны Бокариус, библиографа Пушкинского музея на Мойке, 22:
«...В доме Мурузи жила Софья Григорьевна Вилькошевская. У нее сохранилась часть архива «Всемирной литературы», где она служила в 20-е годы. Ее первый муж был переводчиком. Репрессии близких, блокада, смерть сына - весь скорбный путь своего поколения прошла эта женщина, и в старости оставшаяся прекрасной. После войны она преподавала в Академии Художеств. У нее учились Соломон Абрамович Шустер* и его жена Женя Крюкова. Мы часто бывали вместе с Моисеем Семеновичем** у нее, и наша библиотека пополнилась целым рядом книг из этого дивного дома. А какие были разговоры и рассказы, ... всегдашнее сочувствие и желание помочь.«
(* Соломон Абрамович Шустер - крупнейший потомственный коллекционер живописи, искусствовед и кинорежиссёр
** Моисей Семенович Лесман - знаменитейший ленинградский коллекционер-библиофил)
Основанное в 1918 г. Горьким под патронажем Луначарского и с благоволения Ленина издательство »Всемирная литература«, где привелось работать молоденькой Софье Григорьевне (она 1901 г.р.) хорошо знакомо всем советским читателям:
В составе его редколлегии - писатели Чуковский, Замятин, академики-востоковеды Крачковский, Алексеев, Ольденбург, среди переводчиков - Блок, Гумилёв и Лозинский и т.д.
Фактически вся творческая интеллигенция Петрограда тогда участвовала в работе издательства. Уже к началу 1919 г. его штат насчитывал 350 человек.
К.И. Чуковский среди членов коллегии издательства "Всемирная литература". Стоят (слева направо) : А.А. Смирнов, В.М. Алексеев, Н.О. Лернер, Б.Я. Владимирцев. Сидят (слева направо) : М.Л. Лозинский, А.Н. Тихонов (Серебров), А.Л. Волынский, И.Ю. Крачковский, С.Ф. Ольденбург, К.И. Чуковский. Рядом с Чуковским - секретарь коллегии В.А. Сутугина-Кюнер
Правда, столь масштабное предприятие просуществовало лишь до 1924 года, когда после отъезда Горького в Берлин развернулась борьба за влияние между его душеприказчиком в Ленинграде писателем Тихоновым (под покровительством Ленина, Воровского и Луначарского) и директором Госиздата Ионовым, шурином Зиновьева, тогдашнего главы города и главного претендента на высшую политическую власть в стране.
Ну а Софья Григорьевна дальновидно не дала пропасть архивной документации упразднённого издательства за эти бурные творческие годы, и список автографов впечатляет: Горький, Зинаида Гиппиус, Блок, Александр Введенский, президент Академии наук Карпинский, Гумилёв и Городецкий, Зощенко, Катаев и Сологуб, Немирович-Данченко, Федин и Шагинян, Бонч-Бруевич и Бехтерев, этнограф и революционер Тан-Богораз и путешественник-разведчик Козлов, Андрей Белый и Шкловский... И многие-многие другие...
Кроме того, состоя в контакте с многими деятелями культуры по роду своей работы в Академии художеств, она имела и свой личный архив, богатый автографами знаменитостей.
Письмо Игоря Грабаря, художника, Академика АН СССР и АХ СССР.
А ещё в самом знаменитом доме князя Мурузи, где проживала Софья Григорьевна, помещались в начале 20-х годов литературные курсы, на которых преподавал её первый муж. И многие начинавшие тогда литературный путь писатели были знакомы ей с тех пор, что называется, »в неформальной обстановке«. Вот как описывает то время писательница Елизавета Полонская в своей любопытной книге »Города и встречи»:
... (В объявлении на стекле трамвайного вагона)... я прочла о том, что издательство «Всемирная литература» открывает кратковременные трехмесячные курсы для переводчиков. В тот же день вечером я была на Литейном проспекте, в доме 28, где помещалась канцелярия курсов-студии.
Мурузи был, как нам сказали, когда мы впервые услышали это имя, богач-фабрикант, домовладелец, которому принадлежал этот огромный доходный дом на углу Литейного и Спасской, где во втором этаже, в бывшей барской квартире, помешалась наша студия: мы занимали две комнаты, в прошлом детские, прозванные нами «классными». Здесь стояли школьные парты, за которыми нам, взрослым, не слишком удобно сиделось, и застекленные книжные шкафы, где помещались французские, немецкие и английские книги.
Дом Мурузи, вид от Преображенской площади. 1960-е гг.
Мне предложили на выбор четыре отделения: прозы, поэзии, переводов и критики. Во главе каждого отделения стояли известные писатели. Занятия по поэзии вел Н.С. Гумилев, по литературной критике - К.И. Чуковский, по прозе - Е.И. Замятин, по стихотворному переводу - М.Л. Лозинский, по теории литературы - В.Б. Шкловский. Одновременно со мной в студию пришло несколько человек, по большей части в шинелях с оторванными погонами. Среди них было только двое в штатских пальто.
Высокий, широкоплечий, белокурый, голубоглазый, с открытым лицом и медлительными движениями - таков был один из них, а другой - смуглый, среднего роста брюнет. Оба они записались на отделения прозы и критики, а я выбрала поэзию и критику, хотя, собственно говоря, мне хотелось записаться на все отделения. Я услышала тут и фамилии обоих: Груздев и Зощенко. Мы вышли вместе, и темноглазый брюнет сказал мне: «Очень удобно, что занятия на курсах вечерние». Мне это тоже было удобно.
Тут же я узнала от Зощенко, что он служит в милиции, - «писарем», сказал он...«
Увы, многие посетители курсов и сотрудники »Всемирной литературы« не пережили трудных лет. Больным вернулся из мест заключения муж Софьи Григорьевны. Не на это ли - инстинктивный страх перед органами - был психологический расчёт мошенницы?
Однако неожиданно, на обратной стороне заявления читаем приписку, сделанную Софьей Григорьевной две недели спустя:
»Зам. нач-ка Отдела по политической части лично заверил, что этот визит был произведён с его ведома и что никакого беспокойства он, визит, у гр. Вилькошевской вызывать не должен. 26.02.68«
Что за притча? »Вот это поворот!« - как выражается персонаж известного мема. Стало быть, мошенница - вовсе не преступница, а наш советский человек? И собиралась собеседовать тайных осведомителей и »агентов под прикрытием«? Может быть, было установлено наблюдение за известным »тунеядцем Бродским« и его приятелями (он вернулся из ссылки в конце 1965 года)? Проживал Иосиф в коммунальной квартире № 28, а пенсионерка Вилькошевская в кв. 32, чуть повыше.
Бродский на балконе своей комнаты. 1963 г. Фото Михаила Мильчика.
Вот так шпионские страсти! Кому верить?
А верить надо здравому смыслу и житейской практике. В 1964 году снят фильм »Ко мне, Мухтар« о будничной работе милиции, и в нём есть такая сцена (смотреть с 0.27 сек. до 2.02):
Ситуация - один в один. Дежурный по отделению отказывается принимать у пенсионерки заявление о краже. И только решимость старушки и сочувственная инициатива Юрия Никулина, проводника служебной собаки, вынуждают начальника начать следственные действия.
А у Софьи Григорьевны даже ничего не пропало, мошенница ретировалась без добычи. Поэтому, скорее всего, начальник отдела Дзержинского района просто напустил пожилой женщине пыли в глаза и через две недели принудил прийти и забрать заявление, чтобы не портить статистику подразделения »висяками« и не отвлекать сотрудников на бесперспективное дело.
Однако, Софья Григорьевна сделала всё же из произошедшего свои выводы.
И избавилась в скором времени от раритетов от греха подальше:
Архив был продан в Пушкинский дом (Институт русской литературы РАН), и на эти деньги куплен дом в Вырице, дачном местечке под Ленинградом. Оставила она себе лишь некоторые, особенно дорогие письма.
Письмо Софье Григорьевне и оригинал статьи Б.М. Эйхенбаума, филолога, толстоведа, создателя «формальной школы» искусствоведения, автора знаменитого исследования "Как сделана "Шинель" Гоголя".
Впрочем, как всегда, автор совсем не категоричен в отношении своей версии событий и с удовольствием услышит мнения любезных читателей по поводу визита странной дамы.
Кадр из к/ф "Крылья" 1966 г.
Ленинградская пенсионерка пишет заявление в милицию:
Начальнику милиции Дзержинского района г. Ленинграда
Заявление
гр-ки Вилькошевской С.Г. прож. в д.№24, кв.32 по Литейному пр.
7-го февраля днем ко мне в квартиру, когда я была одна, явилась женщина одетая в гражданское платье. Спросив, я ли гр-ка Вилькошевская С.Г., она сказала, что ей надо со мной побеседовать. Когда я её впустила в квартиру, она, предупредив меня, что наш разговор сугубо-секретный, спросила одна ли я дома, и не услышит ли кто-либо наш разговор, и убедившись, что мы одни в квартире, предъявила мне удостоверение милиции, в котором была фотокарточка женины в военной форме (я не твёрдо уверена, что на фотографии была именно она) и написано «майор милиции............», фамилию и имя отчество я не запомнила.
Затем посетительница сказала, что она подыскивает подходящее помещение в частной квартире «уголок», «закуточек», чтобы иметь там стол, куда можно было бы вызывать для секретной беседы людей, которых по некоторым причинам бывает неудобно вызывать в милицию.
Она спросила меня, где в данный момент находится мой муж - не за городом ли он (?!); расспрашивала много ли у нас родных и друзей и часто ли они у нас бывают; очень внимательно осматривалась вокруг, изучая, видимо, расположение комнат и обстановку.
Я ответила, что наша квартира в этом плане абсолютно не подходит, т.к у нас сугубо-смежные комнаты, а главное муж мой очень больной человек и его это будет очень травмировать.
Ещё раз предупредив меня, что разговор этот совершенно секретный и посоветовав мне не рассказывать о нём даже мужу, она ушла.
Ленинград, 1970 г. Угол Литейного пр. и ул. Пестеля. Справа - дом 24 в мавританском стиле.
Обдумав после её ухода весь разговор, я усомнилась, действительно ли это был работник милиции и возможно ли, что органы милиции нуждаются в «уголках» и «закутках» в частных квартирах для секретной работы?!... Не является ли этот визит разведкой какой-либо бандитской организации?!
И я решила обратиться к Вам за разъяснением и содействием.
С.Вилькошевская
12/II-1968 г.
Ленинград
Ну что же, пенсионерка Софья Григорьевна поступила вполне себе разумно и правильно.
У мошенниц и воришек сценарий известный - обманом проникнуть в квартиру, отвлечь хозяйку какой-нибудь просьбой (воды налить или газ на кухне проверить), и за минуту-две проверить секретеры-буфеты на предмет колечек и серебряных ложечек.
Тут надо сказать, что помимо мелкой ювелирки, у Софьи Григорьевны имелось в квартире и кое-что поценнее. Из воспоминаний Марины Витальевны Бокариус, библиографа Пушкинского музея на Мойке, 22:
«...В доме Мурузи жила Софья Григорьевна Вилькошевская. У нее сохранилась часть архива «Всемирной литературы», где она служила в 20-е годы. Ее первый муж был переводчиком. Репрессии близких, блокада, смерть сына - весь скорбный путь своего поколения прошла эта женщина, и в старости оставшаяся прекрасной. После войны она преподавала в Академии Художеств. У нее учились Соломон Абрамович Шустер* и его жена Женя Крюкова. Мы часто бывали вместе с Моисеем Семеновичем** у нее, и наша библиотека пополнилась целым рядом книг из этого дивного дома. А какие были разговоры и рассказы, ... всегдашнее сочувствие и желание помочь.«
(* Соломон Абрамович Шустер - крупнейший потомственный коллекционер живописи, искусствовед и кинорежиссёр
** Моисей Семенович Лесман - знаменитейший ленинградский коллекционер-библиофил)
Основанное в 1918 г. Горьким под патронажем Луначарского и с благоволения Ленина издательство »Всемирная литература«, где привелось работать молоденькой Софье Григорьевне (она 1901 г.р.) хорошо знакомо всем советским читателям:
В составе его редколлегии - писатели Чуковский, Замятин, академики-востоковеды Крачковский, Алексеев, Ольденбург, среди переводчиков - Блок, Гумилёв и Лозинский и т.д.
Фактически вся творческая интеллигенция Петрограда тогда участвовала в работе издательства. Уже к началу 1919 г. его штат насчитывал 350 человек.
К.И. Чуковский среди членов коллегии издательства "Всемирная литература". Стоят (слева направо) : А.А. Смирнов, В.М. Алексеев, Н.О. Лернер, Б.Я. Владимирцев. Сидят (слева направо) : М.Л. Лозинский, А.Н. Тихонов (Серебров), А.Л. Волынский, И.Ю. Крачковский, С.Ф. Ольденбург, К.И. Чуковский. Рядом с Чуковским - секретарь коллегии В.А. Сутугина-Кюнер
Правда, столь масштабное предприятие просуществовало лишь до 1924 года, когда после отъезда Горького в Берлин развернулась борьба за влияние между его душеприказчиком в Ленинграде писателем Тихоновым (под покровительством Ленина, Воровского и Луначарского) и директором Госиздата Ионовым, шурином Зиновьева, тогдашнего главы города и главного претендента на высшую политическую власть в стране.
Ну а Софья Григорьевна дальновидно не дала пропасть архивной документации упразднённого издательства за эти бурные творческие годы, и список автографов впечатляет: Горький, Зинаида Гиппиус, Блок, Александр Введенский, президент Академии наук Карпинский, Гумилёв и Городецкий, Зощенко, Катаев и Сологуб, Немирович-Данченко, Федин и Шагинян, Бонч-Бруевич и Бехтерев, этнограф и революционер Тан-Богораз и путешественник-разведчик Козлов, Андрей Белый и Шкловский... И многие-многие другие...
Кроме того, состоя в контакте с многими деятелями культуры по роду своей работы в Академии художеств, она имела и свой личный архив, богатый автографами знаменитостей.
Письмо Игоря Грабаря, художника, Академика АН СССР и АХ СССР.
А ещё в самом знаменитом доме князя Мурузи, где проживала Софья Григорьевна, помещались в начале 20-х годов литературные курсы, на которых преподавал её первый муж. И многие начинавшие тогда литературный путь писатели были знакомы ей с тех пор, что называется, »в неформальной обстановке«. Вот как описывает то время писательница Елизавета Полонская в своей любопытной книге »Города и встречи»:
... (В объявлении на стекле трамвайного вагона)... я прочла о том, что издательство «Всемирная литература» открывает кратковременные трехмесячные курсы для переводчиков. В тот же день вечером я была на Литейном проспекте, в доме 28, где помещалась канцелярия курсов-студии.
Мурузи был, как нам сказали, когда мы впервые услышали это имя, богач-фабрикант, домовладелец, которому принадлежал этот огромный доходный дом на углу Литейного и Спасской, где во втором этаже, в бывшей барской квартире, помешалась наша студия: мы занимали две комнаты, в прошлом детские, прозванные нами «классными». Здесь стояли школьные парты, за которыми нам, взрослым, не слишком удобно сиделось, и застекленные книжные шкафы, где помещались французские, немецкие и английские книги.
Дом Мурузи, вид от Преображенской площади. 1960-е гг.
Мне предложили на выбор четыре отделения: прозы, поэзии, переводов и критики. Во главе каждого отделения стояли известные писатели. Занятия по поэзии вел Н.С. Гумилев, по литературной критике - К.И. Чуковский, по прозе - Е.И. Замятин, по стихотворному переводу - М.Л. Лозинский, по теории литературы - В.Б. Шкловский. Одновременно со мной в студию пришло несколько человек, по большей части в шинелях с оторванными погонами. Среди них было только двое в штатских пальто.
Высокий, широкоплечий, белокурый, голубоглазый, с открытым лицом и медлительными движениями - таков был один из них, а другой - смуглый, среднего роста брюнет. Оба они записались на отделения прозы и критики, а я выбрала поэзию и критику, хотя, собственно говоря, мне хотелось записаться на все отделения. Я услышала тут и фамилии обоих: Груздев и Зощенко. Мы вышли вместе, и темноглазый брюнет сказал мне: «Очень удобно, что занятия на курсах вечерние». Мне это тоже было удобно.
Тут же я узнала от Зощенко, что он служит в милиции, - «писарем», сказал он...«
Увы, многие посетители курсов и сотрудники »Всемирной литературы« не пережили трудных лет. Больным вернулся из мест заключения муж Софьи Григорьевны. Не на это ли - инстинктивный страх перед органами - был психологический расчёт мошенницы?
Однако неожиданно, на обратной стороне заявления читаем приписку, сделанную Софьей Григорьевной две недели спустя:
»Зам. нач-ка Отдела по политической части лично заверил, что этот визит был произведён с его ведома и что никакого беспокойства он, визит, у гр. Вилькошевской вызывать не должен. 26.02.68«
Что за притча? »Вот это поворот!« - как выражается персонаж известного мема. Стало быть, мошенница - вовсе не преступница, а наш советский человек? И собиралась собеседовать тайных осведомителей и »агентов под прикрытием«? Может быть, было установлено наблюдение за известным »тунеядцем Бродским« и его приятелями (он вернулся из ссылки в конце 1965 года)? Проживал Иосиф в коммунальной квартире № 28, а пенсионерка Вилькошевская в кв. 32, чуть повыше.
Бродский на балконе своей комнаты. 1963 г. Фото Михаила Мильчика.
Вот так шпионские страсти! Кому верить?
А верить надо здравому смыслу и житейской практике. В 1964 году снят фильм »Ко мне, Мухтар« о будничной работе милиции, и в нём есть такая сцена (смотреть с 0.27 сек. до 2.02):
Click to viewСитуация - один в один. Дежурный по отделению отказывается принимать у пенсионерки заявление о краже. И только решимость старушки и сочувственная инициатива Юрия Никулина, проводника служебной собаки, вынуждают начальника начать следственные действия.
А у Софьи Григорьевны даже ничего не пропало, мошенница ретировалась без добычи. Поэтому, скорее всего, начальник отдела Дзержинского района просто напустил пожилой женщине пыли в глаза и через две недели принудил прийти и забрать заявление, чтобы не портить статистику подразделения »висяками« и не отвлекать сотрудников на бесперспективное дело.
Однако, Софья Григорьевна сделала всё же из произошедшего свои выводы.
И избавилась в скором времени от раритетов от греха подальше:
Архив был продан в Пушкинский дом (Институт русской литературы РАН), и на эти деньги куплен дом в Вырице, дачном местечке под Ленинградом. Оставила она себе лишь некоторые, особенно дорогие письма.
Письмо Софье Григорьевне и оригинал статьи Б.М. Эйхенбаума, филолога, толстоведа, создателя «формальной школы» искусствоведения, автора знаменитого исследования "Как сделана "Шинель" Гоголя".
Впрочем, как всегда, автор совсем не категоричен в отношении своей версии событий и с удовольствием услышит мнения любезных читателей по поводу визита странной дамы.