Жизнеописание Адальберта Лишке из Вендена, «русского Эдмондсона». Часть 2
Расширенное и дополненное жизнеописание Альберта Лишке, «русского Эдмондсона», чья деятельность тесно связана с Петербургом. Часть первая, Часть вторая.
Предварительная публикация с дополнением.
Оригинал взят у a_orlov в Жизнеописание Адальберта Лишке из Вендена, составленное по приколу. Часть 2
Начало смотри здесь
Приехал Лишке, конечно, в Санкт-Петербург, а не в Петроград, но в 1916 году предыдущее название города употребить не решились. Произошло это, согласно нашим расчетам, не раньше 1855 года. А уехал в тот раз он из Петербурга, проработав в нем 2 года, не позже 1861 года. И, конечно, никаких питерских справочников между 1854 и 1861 годами мне посмотреть не удалось. Но тем увлекательней.
Поскольку я всё время буду ссылаться на источники, приведу основные сразу, а ниже потом указывать только год.
1836: Нумерация домов с Санкт-Петербурге с алфавитными списками проспектам, улицам, площадям, невским пристаням городским выездам, соборным и приходским церквам, дворцам, монументам и владельцам домов. Составлено при канцелярии санкт-петербургского военного генерал-губернатора. 1836.
1849: Городской указатель или адресная книга врачей, художников, ремесленников, торговых мест, ремесленных заведений и т.п. на 1849 год. Составил пристав Цылов. СПб: Тип. Штаба отдельного корпуса внутренней стражи, 1849
1851: Весь Петербург в кармане. Справочная книга для столичных жителей и приезжих, с планами Санкт-Петербурга и четырех театров, составленная Алексеем Гречем. Издание второе, исправленное и дополненное. СПб: Тип. Н.Греча, 1851
1854: Путеводитель 60000 адресов из Санкт-Петебурга, Царского Села, Петергофа, Гатчина и прочия. СПб: Тип. Карла Вингебера, 1854.
1861: Адресная и справочная книга для купцов. Тип. Императорской Академии наук СПб, 1861.
1863: Описание улиц С.-Петербурга и фамилии домовладельцев к 1863 году. Составил Н.Цылов. СПб: Тип. товарищества "Общественная польза", 1862.
1867: Книга о лицах, получивших на 1867 год купеческие свидетельства по 1 и 2 гильдиям. СПб: Тип. И.И.Глазунова, 1867.
1868: Всеобщая адресная книга С.-Петербурга. Спб: Издание Гоппе и Корнфельда, 1867-68.
1869: Справочная книга о лицах, получивших на 1869 год купеческие свидетельства по 1 и 2 гильдиям. СПб: Тип. Ю.Виганта, 1869.
Положение: Положение о пошлинах за право торговли и других промыслов со всеми позднейшими изменениями и дополнениями. Харьков: Издание А.В.Скалона, 1869.
Мои розыски в этом периоде наткнулись на российскую страсть к изменениям и переименованиям, которая, как выяснилась, большевиками была только продолжена. А вот неизменное желание властей предержащих переименовывать город Глупов в Непреклонск прослеживается по крайней мере с XIX века (думаю, просто потому, что я глубже еще не закопался).
В адресах Петербурга начала XIX века дома идентифицировали названием улицы и фамилией владельца. Нумерация домов в полицейских целях существовала, номера домов было положено прибивать к воротам, но это была сквозная нумерация частных домов по полицейским частям города, а не по улицам. Казенные дома и дворцы номеров не имели вовсе. Использовать такую нумерацию для поиска дома не получалось: где искать «дом № 135 1-й Адмиралтейской части», понять было сложно, тем более, что соседний дом имел номер 70.
В 1834 году сквозную нумерацию заменили на нумерацию по улицам, естественно, заставив хозяев домов старые доски с номерами снять, а новые повесить.
1836, с. IV
Даже выпустили справочник по перекодировке
1836, с. 135-136
А в 1858 году дома на многих улицах перенумеровали еще раз и, на всякий случай, для разных улиц изменения были разными.
К примеру, на Большой Морской поменяли четные номера с нечетными,
а на Миллионной еще и начали нумерацию с противоположного конца улицы.
Составление таблиц перекодировки наподобие приведенных помогает не до конца, поскольку в книгах, изданных в течение нескольких лет после перенумерации, могут встречаться как старые, так и новые номера. Учитывая еще большое количество опечаток, особенно в иностранных фамилиях, ребус получается достаточно сложным.
Но вернемся к Лишке, Вейдле и Коху.
Как ни странно, следов переплетной «Вейдле и Кох» я ни в каких источниках обнаружить не смог, хотя по отдельности работали в Петербурге и переплетный мастер Кох и целых два переплетчика Вейдле.
Первый Вейдле засветился в Городском указателе еще в 1849 году.
Купец и портной мастер Иосиф Петрович Петерс на Большой Морской улице с 1834 по 1854 год владел домом №5 (это по современной нумерации, а по нумерации 1834 года - №6).
Как выясняется из более поздних источников, звали этого Вейдле Иоган Людвиг, родился он между 1811 и 1813 годами. Иоган Людвиг Вейдле, в отличие от Лишке, был немцем как раз в смысле этого слова начала XIX века, то есть иностранцем. Приехал он из Королевства Вюртемберг (Германии как государства в то время еще не существовало), столицей которого был город Штудгарт. В Штутгарт наш герой еще поедет, «продолжая совершенствоваться въ любимомъ деле», но это будет позже.
У Вейдле дела, судя по всему, шли неплохо, так что между 1854 и 1856 годами он прямо из окна своей мастерской присмотрел себе дом и купил его.
Литография К.П.Беггрова с гравюры Л.Тюмлинга. Вид от Невского проспекта на арку Главного штаба. 1830-е годы. walkspb.ru (393/403)
На следующей картинке дом Вейдле виден лучше, хотя это реклама соседнего дома № 6.
https://vk.com/photo-10791950_284522923
На сайте «Прогулки по Петербургу» время приобретения дома указано не слишком точно:
С 1850-х годов им <домом> владел купец Вейдле. У Вейдле в сентябре 1856 года снимал квартиру Дмитрий Иванович Менделеев.
Но в 1854 году Вейдле еще практикует в доме Петерса (с. 54):
А владельцем дома № 3, который купит Вейдле, записан Грин. Напоминаю, что в 1854 году нумерация еще старая. То есть получается, что Вейдле купил дом как раз между 1854 и 1856 годами.
Поскольку Петерс продал свой дом в 1854 году, есть основания полагать, что сделал он это из-за того, что потерял крупного арендатора - Вейдле, а другого не нашел, так что дом перестал приносить доход.
Вейдле и его наследники домом № 3 (он же позже № 4) будут владеть аж до 1913 года. Наследники, правда, папин бизнес диверсифицировали и занялись торговлей кожей, отдав другим шанс с кого-нибудь эту кожу содрать и что-нибудь в эту кожу переплести.
И было бы с Иоганом Вейдле всё понятно, если бы в Адресной и справочной книге для купцов на 1861 год не было бы записи, на изучение которой пришлось потратить неделю:
Очень похоже, что текст набирали с рукописного листа, на котором поверх старой информации о Вейдле была написана новая. Опечатки начинаются еще перед фамилией: перед ней должна стоять звездочка, означающая, что Вейдле имеет право торговать как купец третьей гильдии, но не входит в сословие российских купцов, поскольку иностранец. В следующих книгах звездочка появится. Место жительства Вейдле почему-то указано с точностью до квартала полицейской части. Где Вейдле «производит переплетное мастерство» остается загадкой. То ли в собственном доме, то ли в доме Петерсона, то ли в обоих местах сразу. Отдельная загадка, какой из домов расположен во 2 квартале Адмиралтейской части: собственный или Петерсона (учитывая, что и дом Петерса, в котором он работал сначала, и собственный его дом расположены в 1-м квартале)? К загадке добавляется и то, что в справочнике 1863 года на Большой Морской уже нет дома Петерса (он его продал), зато есть дом Персона, № 38, приписанный как раз ко 2-му кварталу Адмиралтейской части…
В последней строчке указан адрес собственного дома Вейдле: Большая Миллионная, №5. Первая мысль, которая пришла в голову: точно опечатка, это Морская была большой, а Миллионная не была. Только вот № 5 - это не дом Вейдле, а дом Петерса в новой нумерации (правда, в это время он уже принадлежит не Петерсу, а Мясникову)… А потом выясняется, что и Миллионная улица раньше называлась Большой Миллионной…
Но дом № 5 на Миллионной улице по новой нумерации - это здание, приписанное к Мраморному дворцу, принадлежавшему, как известно, Константину Романову, великому князю, а совсем не переплетному мастеру Иогану Вейдле. Дворец в то время и назывался Константиновским. Может, дом указан по старой нумерации? Смотрим таблицу перекодировки. Дом № 5 по старой нумерации - это дом № 29 по новой. Но
В 1854 году участок приобрела актриса императорских театров Александра Михайловна Каратыгина, жившая здесь в квартире №3. Для неё здание на берегу Невы перестроил архитектор А. Х. Пель.
Всего через два года этот дом вместе с соседним (№30) был куплен казной.
Ничего себе актрисы в середине XIX века зарабатывали… А купить недвижимость, которую через 2 года втридорога выкупит казна, до сих пор в России принято, особенно у лиц, имеющих инсайдерскую информацию. Фраза «актриса получила инсайдерскую информацию» звучит как-то двусмысленно. Но не будем возводить поклеп на Александру Михайловну, тем более, что ей в 1854 году было уже 52 года.
Кстати, в цитате нет опечатки. Просто дом 29 по Миллионной улице с другого своего конца имеет адрес Дворцовая набережная, 28. И соседний к нему на набережной как раз дом 30, он же дом 31 по Миллионной.
В общем, приходится сделать вывод, что кроме факта оплаты господином Вейдле гильдейской пошлины за 1861 год, из записи в купеческой книге больше достоверной информации не почерпнуть. Исправлялась ошибки в купеческих книгах очень постепенно. В Книге на 1867 год звездочка временного купца перед фамилией Вейдле появится, он станет жить на Большой Морской, но всё ещё в доме № 5. И только в Книге 1869 года он «переселится» в дом № 4.
Кох (нем. Koch - повар) - достаточно распространенная немецкая фамилия. Конечно, палочек Коха в Петербурге всегда было больше, чем людей с такой фамилией, но и людей было достаточно. Только во Всеобщей справочной книге Санкт-Петербурга на 1867 год их перечислено 20 штук. И ни одного нужного.
Переплетчик Кох появляется в изученных книгах в 1854 году (с. 128).
И тут не обошлось без опечатки, уводящей нас достаточно далеко. Есть в той же книге Арендт, человек известный.
Николай Фёдорович Арендт - лейб-медик Николая I. Это тот врач, который облегчал страдания А. С. Пушкина после дуэли с Дантесом. В 1828 году он приобрёл дом по адресу Миллионная улица, 26 (это по новой нумерации, а по старой как раз 10). Но он, как оказалось, здесь ни при чем. Дом, как выясняется из другого раздела того же справочника, принадлежал не Арендту, не Арндту (такой тоже жил в те же времена в Петербурге), а Самуилу Арнду.
Похоже, Кох не только арендовал квартиру, но и купил практику у предыдущего переплетчика: в Городском указателе на 1849 год последним в списке переплетчиков фигурирует некто Юргенс, у которого мастерская была в том же доме Арнда на Гороховой.
После 1849 года этот Юргенс исчезает и из списков переплетчиков, и из списков жителей. Не появится он и в Справочной книге купцов. Его место во всех этих книгах занял Кох.
Дом из третьего стал четвертым в связи со сменой нумерации 1958 года. Звездочки перед фамилией нет, так что (если, конечно, это не очередная опечатка) в 1960 году вошел в сословие купцов города Санкт-Петербурга. А до этого времени был то ли в цеховом окладе, то ли в мещанах.
Но после 1861 года он из книг исчезает: в 1867 году его нет ни в Справочной книге купцов, ни во Всеобщей адресной книге С.-Петербурга Гоппе и Корнфельда.
Второй Вейдле появляется последним, только в Адресной и справочной книге для купцов на 1861 год, а в Путеводителе 1854 года его еще нет.
Карл Вейдле, как и Иоган Вейдле, подданный Королевства Вюртемберг. По возрасту Карл моложе Иогана всего на 14 лет, так что вряд ли один из них сын другого. Возможно, какой-нибудь родственник, но об этом питерские книги умалчивают. Судя по цитируемой записи, до 1861 года Карл Вейдле гильдейскую пошлину не платил.
Похоже, Карл Вейдле, как и Карл-Фридрих Кох, не только снял квартиру, но купил практику у предыдущего переплетчика, фамилия которого была Лунн или Лун, (в разных книгах использовано разное написание).
1849:
Мастерская была достаточно известной, поскольку в кармане («Весь Петербург в кармане», 1951 г.) из всех изучаемых переплетчиков появляется только Лунн):
1854:
Несмотря на потерю буквы и другой адрес это тот же переплетчик и тот же дом. Для еще большей увлекательности нашего исследования дома в Санкт-Петербурге независимо нумеровались по каждой улице / переулку / набережной, на которую выходили. При этом указание номеров угловых домов через дробь, как это было принято в Москве, не использовалось. Один и тот же дом Лесникова по нумерации 1834 имеет номер 19 по Большой Морской и номер 6 по Кирпичному переулку. Но уже к 1861 году тот же дом - это уже дом Воронина с адресами Большая Морская № 20 и Кирпичный переулок № 5. Уж не буду в очередной раз грузить вас и интернет картинками, подтверждающими мои слова. Сейчас, похоже, на месте дома Воронина располагается здание Русского банка / Текстильного института. Современный адрес: Большая Морская, 18. Дальше ни Лун, ни Лунн в справочниках не появляется.
Как я уже писал, после 1861 года переплетчик Кох пропадает из всех справочников, а вот оба Вейдле регулярно в них появляются.
1867, купцы второй гильдии:
1868:
1869, купцы второй гильдии:
Обратите внимание, что купеческий стаж Карла Вейдле в приведенных книгах отсчитывают с 1865 года, хотя в 1861 году он платил пошлину 3-ей гильдии. Это может означать, что после ввода в действие в 1863 году Положения о пошлинах за право торговли и других промыслов он крупных сделок не совершал и работал в одиночку или по промысловому свидетельству. Поскольку он не был российским подданным, то «падение» из сословия купцов в сословие мещан, к которому применялись телесные наказания и рекрутчина, его не волновало. Главным было, выражаясь современным языком, оптимизировать налоги.
Теперь, вспомнив, что Адальберт Лишке приехал в Санкт-Петербург не раньше 1855 года, а уехал, проработав два года, не позже 1861 года, можно порассуждать.
Если Карл-Фридрих Кох сначала поработал с Иоганом Вейдле, а потом завел отдельную мастерскую на Гороховой улице, то всё это происходило между 1849 и 1854 годами, то есть до 1855 года, когда у них в мастерской мог появиться Лишке. Тогда бы Лишке не писал про переплетную «Вейдле и Кох», он бы работал или у Вейдле на Большой Морской, или у Коха на Гороховой. Значит, как ни красивы дома в начале Большой Морской улицы, к Лишке они никакого отношения не имеют.
Получается, что работал Адальберт Лишке у Коха и молодого Карла Вейдле в мастерской в доме Арнда на Гороховой улице, который сначала имел номер 3, а потом номер 4. Поэтому Карл Вейдле не платил гильдейскую пошлину и не арендовал отдельного помещения до 1861 года. А потом Лишке уехал во Францию, а Карл Вейдле разошелся с Кохом и купил практику в доме Воронина по Большой Морской. Куда делся Кох, сказать трудно. Умер, уехал из Петербурга или просто разорился.
Вот этот дом, ближе к нам на фотографии.
Из альбома 1890 г. Источник via
Ракурс не очень удачный, потому что центром композиции на исходной фотографии было Адмиралтейство, а сам дом в фас, похоже, никто и не фотографировал в то время.
К 1822 году территория принадлежала ювелиру Самуилу Арнду. При нём здание было надстроено двумя этажами, дополнено двумя дворовыми корпусами. В 1855 году, находясь за границей, ювелир подписал дарственную, по которой владение перешло его сыновьям, купцам 2-й гильдии Карлу и Самуилу. В 1877 году Самуил Самуилович Арнд стал единоличным хозяином дома, в котором тогда было 25 квартир, в основном по 2-5 комнат. Сам хозяин занимал квартиры №6, 13, 15 и 16. Квартиры №8 и 9 (12 комнат) занимал почётный гражданин Эдуард Любимович Бонштедт, чья подпись, как свидетеля, стоит на дарственной. Другие квартиры снимали в основном купцы. Кроме них здесь жили сапожный мастер, портной, гравёр, акушерка. В 1854 году здесь обитал барон Александр Карлович Икскуль. Квартиру №18 в 1877 году снимали "артельщики Никольс и Плинке", квартиру №3 - купец 1-й гильдии, владелец пивоваренного завода Иван Алексеевич Дурдин.
Получается, что Кох снимал квартиру номер 80 в доме, где было всего 25 квартир. Наверно, очередная опечатка, на сей раз в номере квартиры, который, скорее всего, был 18. Правда, в Книге 1877 года нет ни купцов, ни приказчиков Никольса и Плинке, зато есть купеческий дом под фирмой «Никольс и Плинке», которым владеет Р.Кохун), так что, подозреваю, что в квартире № 18 в 1877 году была лавка или склад торгового дома «Никольс и Плинке».
В 1907 году этот дом был или снесен, или перестроен до неузнаваемости. В После Коха в этом доме переплетчики не практиковали, но в переплет можно было попасть еще долго.
В 1918 году дом №4 освободили от прежних жильцов и передали ЧК. В одной из квартир до отъезда в Москву принимал посетителей Ф. Э. Дзержинский. В 1920-1930-е годы здание занимало Управление делами Петроградской ЧК. Здесь располагались кабинеты сотрудников, в том числе руководителя петроградской ЧК, а также камеры заключения.
А в 1937-38 годах 9 жильцов этого дома, вселившихся после того, как из дома съехало ГПУ, расстреляли, а их родственников посадили.
Но в 1850-х годах эта участь нашему герою в этом доме не грозила.
Итак, отмечаем на карте Петербурга первое место работы Адальберта Ивановича и следуем за ним дальше.
Пока мы видим трудолюбивого ремесленника, который научился своему делу в Риге и отправился работать в столицу, потому что там заработки были больше. И вдруг
Такъ какъ въ то время въ Россiи производства эти находились еще въ зачаточномъ состоянiи, то изучить ихъ на мѣстѣ не было возможности, поэтому Ад. Ив. отправился во Францiю и поступилъ въ Парижѣ на картонажно-билетную фабрику. Изучивъ до тонкости это дѣло, онъ отправился въ Германию, гдѣ побывалъ въ Штудгардѣ, Лейпцигѣ и Берлинѣ, продолжая совершенствоваться въ любимомъ дѣле.
По возвращенiи въ Россiю А. И. Лишке открылъ въ 1864 г. въ Петроградѣ свою переплетную мастерскую, которую оборудовалъ первыми въ Россiи переплетными машинами, выписавъ ихъ изъ заграницы.
Интересно, что про работу в Риге и Петербурге написано подробно и с указанием времени работы. Про Германию перечислены только города через запятую: совсем не описывать несколько лет жизни (по нашим расчетам, как минимум 3) не получалось, но подробно про жизнь в Германии писать не стоило: с ней воевали.
Важно, однако, другое. Из России в Европу в это время еще железной дороги не проложили, надо было дилижансами ехать или на почтовых. Как всё проистекало, сколько времени и денег надо было угрохать, подробно описано у Герцена в «Былое и думы». Откуда у наемного мастера-переплетчика взялись деньги на путешествия по Европе? И на закупку оборудования? И на аренду помещений в Питере? Сомнительно, что молодой человек стал бы наниматься к Коху с Вейдле, если бы деньги у него были, еще когда он поехал в Петербург. Похоже, Адальберт Иванович поехал по Европам, потому что или наследство получил, или удачно женился. Я склоняюсь ко второй версии: судя по дальнейшему развитию событий, жена Лишке была при собственных деньгах, и не малых: могла и издательство прикупить, и трехэтажный доходный дом построить. Но об этом мы расскажем в свое время.
Женщина в справочники того времени могла попасть только если она имела собственный бизнес (оформленный именно на нее, а не на мужа), была занята публичной деятельностью или обладала недвижимостью. А публичная деятельность женщин в то время была настолько частым явлением, что в языке от нее с тех времен сохранились только выражения «публичный дом» и «публичная девка».
Деятельность жены Адальберта Ивановича была публична в другом смысле, но в справочники она попала. Да еще в какие.
ЛИШКЕ Амалия Андреевна
Лифляндская гражданка; изд. «Новый русский базар» (1873).
Венгеров. Список.
ПИСАТЕЛЬНИЦЫ РОССИИ (Материалы для биобиблиографического словаря). Составитель Ю.А. Горбунов
Где (в Вендене, Риге или Питере) и когда Адальберт Иванович надыбал себе жену, я точно не узнал. Девичья ее фамилия тоже осталась нераскрытой, так что кем был богатенький тесть Лишке, до сих пор не выяснено. Даже отчество Андреевна у лифляндской гражданки совершенно не означает, что ее папу свали Андрей или хотя бы Андреас.
Впрочем, в те времена детей было принято заводить в браке, даже если они зачинались вне брака, а наследнику семьи Лишке, Александру Адальбертовичу, в Справочной книге о лицах С.-Петербургского купечества и других званий на 1912 год записано 45 полных лет. Поэтому похоже, что в 1867 году Адальберт и Амалия уже были женаты. Я не знаю, был ли Александр первым ребенком (в Адресной книге города С-Петербурга за 1896 год указан и живущий в доме Лишке Эд. Адальб., но, возможно, это очередная опечатка). Тем не менее, очень похоже, что деньгами на поездку и собственное дело Адальберта снабдил его тесть, а сама поездка кроме деловой составляющей была еще и свадебным путешествием.
Хотя и оборудование нужно было присмотреть. Многие машины только изобрели и начали изготавливать как раз перед турне Лишке, так что в России о них еще и не слышали (в 1827 г. появился вальцовочный пресс, в 1840 г. для разрезки картона стали применять картонорубилку (папшер); в 1849 г. Эдвард Смит изобрел ножевую фальцевальную машину; в 1851 г. появилась фальцевальная машина Блака; в 1857 г. Карл Краузе построил машину для слепого тиснения на крышке переплета, а в 1858 г. - вертикальную гильотину для обрубки книжного блока; машин для сшивания книжных блоков тогда еще не было: проволокошвейную машину изобрели только в 1870 году, а ниткошвейную в 1877 г.).
(Почерпнуто из книги Е.Б.Козлова История печатных средств информации: учеб. пособие. М.: МГУП, 2008 - 202с.
и на сайтах http://maxbooks.ru/brosh/broshing02.htm и
http://hi-edu.ru/e-books/xbook797/01/part-006.htm )
Вот передовой для того времени комплект оборудования для переплетной мастерской.
Nouveau Larousse illustré : dictionnaire universel encyclopédique, 1897 - 1904, v. 7, p. 235
А про само путешествие я ничего найти не смог. До поступления информации, что Лишке в конце 1850-х-начале 1860-х работал на билетно-картонажной фабрике в Париже, я понятия не имел, когда эдмондсовские билеты появились во Франции. В Англии Эдмондсона чтут, на его доме мемориальная доска висит, а развитие изготовления картонных билетов расписано по годам. А про Францию я вообще ничего не нашел. Возможно, искать надо было на французском, но я им не владею.
Посещение Штутгарта, столицы Королевства Вюртемберг, объяснимо: Вейдле, у которого работал Лишке в Петербурге, приехал как раз оттуда.
Машиностроение, производство музыкальных инструментов; весьма развито книгоиздательство и все связанные с ним промыслы. Производство красок, несгораемых шкафов, мебели, паркета, сигар, химических продуктов, экипажей и дорожных вещей, колоколов, трикотажных изделий, бумажных и шерстяных тканей, ковров, писчей бумаги, кожевенных, резиновых, фарфоровых, стеклянных и ювелирных изделий. По оборотам своей книжной торговли Ш. занимает второе после Лейпцига место в Германии…
ЭСБЕ, т. XXXIXa (1903): Шенье - Шуйский монастырь, с. 944-945.
Лейпциг - второй по величине после Дрездена город Королевства Саксония. Как я понимаю, кроме оборудования Лишке привез оттуда секреты окраски картона в массе.
Наиболее крупные писчебумажные фабрики Саксонии находятся в Гайнсберге, Бауцене, Пениге, Вейсенборне, Крибштейне, Дрездене, Зебнице, Гольцерне и Боттене, цветной бумаги - в Лейпциге и Гольдбахе.
ЭСБЕ, т. XXVIIIa (1900): Саварни - Сахарон, с. 91-99.
Фабрикация переплетных машин сосредоточена в руках лишь немногих германских фабрик: Фомм в Лейпциге, бр. Гейм в Оффенбахе и пр.
ЭСБЕ, т. XXIII (1898): Патенты на изобретения - Петропавловский, с. 248-253
Думаю, в Лейпциге Лишке посетил и фабрику Карла Краузе (полное имя: Иоганн Готтфрид Карл Краузе, его не следует путать с никогда не существовавшим Эрихом Краузе, под именем которого в России сейчас торгуют канцтоварами), который как раз в это время развернул производство машин для работы с бумагой и картоном, включая гильотину, чрезвычайно популярную потом целое столетие.
Как пишет уже цитированная Е.Б.Козлова «Начиная с 1859 г. машины Краузе экспортировались во многие страны, в том числе в Россию».
Похоже, посещение фабрики Карла Краузе, запомнится Адальберту Лишке надолго. Придет время, и он найдет свою нишу в области производства механических устройств для обработки бумаги (точнее, для пробивания в бумаге и картоне дырок различной формы и размеров), но в сферах весьма далеких от переплетного дела: прессы Лишке будут использовать в губернских казначействах для вывода из оборота купюр, вырубанием из них номеров и подписей, а компостерами и щипцами Лишке будут пробивать железнодорожные билеты.
Что делал Лишке в Берлине, я не понял. Возможно, просто осматривал город и развлекался.
Итак, в 1864 году, в возрасте 30 лет Адальберт Лишке вернулся в Санкт-Петербург и открыл собственное дело.
К сожалению, адрес, по которому он поселился, и по которому было развернута мастерская в этот момент, мне до сих пор неизвестен.
Самая ранняя информация о месте расположения мастерской относится к 1867 году, а за три года наш шилозадый герой мог сменить и несколько квартир. Обнаружить информацию удалось вместе с образцом работы мастерской Лишке в антикварном интернет-магазине, благодаря любовному описанию продавцом своих товаров.
Очерки пером и карандашом из кругосветного плавания в 1857, 1858, 1859 и 1860 годах: С 27-ью литографированными рисунками. Вышеславцев, А. 1867г. СПб.; М.
Издание второе, исправленное. Издание Маврикия Осиповича Вольфа. [2], III, 592 с., 19 листов ил., не включенных в пагинацию. 26х17,5 см. Алексей Владимирович Вышеславцев (1831-1888) - российский путешественник и историк искусства. Служа врачом на клипере «Пластун» и корвете «Новик», в 1857-1860 годах он совершил кругосветное путешествие, в течение которого Вышеславцев зарисовывал наиболее интересные места, типы жителей разных стран, этнографические особенности их быта. Эти любительские рисунки стали художественным дневником путешествия и отразили трехлетний путь экспедиции, впоследствии положенные в основу книги «Очерки пером и карандашом из кругосветного плавания», впервые изданной в 1862 году. В роскошном издательском переплете с золотым и конгревным тиснением. На переднем форзаце ярлык: «Переплет и футляры А. Лишке. Новой пер. №10 квар. №3. С. Петербург». Фронтиспис А. Шарлеманя. Блок не обрезан. Переплет значительно потерт, с утратами фрагментов. Крышки переплета отделены от блока, корешок утерян. Часть переднего форзаца утрачена, задний форзац с утратами фрагментов, следами увлажнения. Блок значительно загрязнен, со следами увлажнения, лисьими пятнами, распадается на тетради. Сохранность весьма удовлетворительная.
Заметно, что переплет не кожаный, а коленкоровый. Die Pappe über alles. Переплет издательский, то есть Адальберт Иванович получил заказ не на одну книгу, а на весь тираж, то есть уже работал масштабно. А заказ он получил от самого Маврикия Осиповича Вольфа, который в то время в книжном деле разбирался лучше всех других в Петербурге. Но стоимость заказа была меньше 4000 рублей, иначе бы Адальберту Ивановичу пришлось покупать купеческое свидетельство, а сделал он это только еще через 2 года.
А дом № 10, принадлежавший в те времена Петру Лемтюжникову, стоял на пересечении Нового переулка с Большой Мещанской и по Большой Мещанской имел номер 29 (а сейчас это Казанская ул., 31).
Новый переулок (сейчас называется переулок Антоненко) проходит от Исаакиевской площади до Большой Мещанской (ныне Казанской) улицы.
http://www.citywalls.ru/house4792.html
Дом построен в 1780 г., перестроен в 1813 г. Архитектор неизвестен.
1851:
В 1868 году начинает издаваться Всеобщая адресная книга С.-Петербурга, издание Гоппе и Корнфельда, С.-Петербург, 1867-68. Там-то Адальберт Иванович появляется в разделе жителей
И в разделе занятий и ремесел
Я вот не понимаю, это было такое специальное развлечение петербуржцев, указывать для одного и того же места в разных книгах (или даже в разных местах одной книги) разные адреса? На совмещение дома 10 по Новому переулку с домом 29 по Большой Мещанской у меня ушло 2 месяца. Потому что сейчас тот же дом оказался домом 31 по Казанской улице, уж не знаю, в какой момент его опять перенумеровали. Как будто кто-то всё специально запутывал.
Я-то думал, что до Пересыльной тюрьмы Адальберту Ивановичу нужно было только через Демидов переулок перейти, ан нет, ему еще нужно было обходить достаточно длинный дом Скребитского. А ходить в тюрьму ему приходилось.
<Продолжение следует>
Оригинал взят у a_orlov в Жизнеописание Адальберта Лишке из Вендена, составленное по приколу. Часть 2
Начало смотри здесь
Приехал Лишке, конечно, в Санкт-Петербург, а не в Петроград, но в 1916 году предыдущее название города употребить не решились. Произошло это, согласно нашим расчетам, не раньше 1855 года. А уехал в тот раз он из Петербурга, проработав в нем 2 года, не позже 1861 года. И, конечно, никаких питерских справочников между 1854 и 1861 годами мне посмотреть не удалось. Но тем увлекательней.
Поскольку я всё время буду ссылаться на источники, приведу основные сразу, а ниже потом указывать только год.
1836: Нумерация домов с Санкт-Петербурге с алфавитными списками проспектам, улицам, площадям, невским пристаням городским выездам, соборным и приходским церквам, дворцам, монументам и владельцам домов. Составлено при канцелярии санкт-петербургского военного генерал-губернатора. 1836.
1849: Городской указатель или адресная книга врачей, художников, ремесленников, торговых мест, ремесленных заведений и т.п. на 1849 год. Составил пристав Цылов. СПб: Тип. Штаба отдельного корпуса внутренней стражи, 1849
1851: Весь Петербург в кармане. Справочная книга для столичных жителей и приезжих, с планами Санкт-Петербурга и четырех театров, составленная Алексеем Гречем. Издание второе, исправленное и дополненное. СПб: Тип. Н.Греча, 1851
1854: Путеводитель 60000 адресов из Санкт-Петебурга, Царского Села, Петергофа, Гатчина и прочия. СПб: Тип. Карла Вингебера, 1854.
1861: Адресная и справочная книга для купцов. Тип. Императорской Академии наук СПб, 1861.
1863: Описание улиц С.-Петербурга и фамилии домовладельцев к 1863 году. Составил Н.Цылов. СПб: Тип. товарищества "Общественная польза", 1862.
1867: Книга о лицах, получивших на 1867 год купеческие свидетельства по 1 и 2 гильдиям. СПб: Тип. И.И.Глазунова, 1867.
1868: Всеобщая адресная книга С.-Петербурга. Спб: Издание Гоппе и Корнфельда, 1867-68.
1869: Справочная книга о лицах, получивших на 1869 год купеческие свидетельства по 1 и 2 гильдиям. СПб: Тип. Ю.Виганта, 1869.
Положение: Положение о пошлинах за право торговли и других промыслов со всеми позднейшими изменениями и дополнениями. Харьков: Издание А.В.Скалона, 1869.
Мои розыски в этом периоде наткнулись на российскую страсть к изменениям и переименованиям, которая, как выяснилась, большевиками была только продолжена. А вот неизменное желание властей предержащих переименовывать город Глупов в Непреклонск прослеживается по крайней мере с XIX века (думаю, просто потому, что я глубже еще не закопался).
В адресах Петербурга начала XIX века дома идентифицировали названием улицы и фамилией владельца. Нумерация домов в полицейских целях существовала, номера домов было положено прибивать к воротам, но это была сквозная нумерация частных домов по полицейским частям города, а не по улицам. Казенные дома и дворцы номеров не имели вовсе. Использовать такую нумерацию для поиска дома не получалось: где искать «дом № 135 1-й Адмиралтейской части», понять было сложно, тем более, что соседний дом имел номер 70.
В 1834 году сквозную нумерацию заменили на нумерацию по улицам, естественно, заставив хозяев домов старые доски с номерами снять, а новые повесить.
1836, с. IV
Даже выпустили справочник по перекодировке
1836, с. 135-136
А в 1858 году дома на многих улицах перенумеровали еще раз и, на всякий случай, для разных улиц изменения были разными.
К примеру, на Большой Морской поменяли четные номера с нечетными,
а на Миллионной еще и начали нумерацию с противоположного конца улицы.
Составление таблиц перекодировки наподобие приведенных помогает не до конца, поскольку в книгах, изданных в течение нескольких лет после перенумерации, могут встречаться как старые, так и новые номера. Учитывая еще большое количество опечаток, особенно в иностранных фамилиях, ребус получается достаточно сложным.
Но вернемся к Лишке, Вейдле и Коху.
Как ни странно, следов переплетной «Вейдле и Кох» я ни в каких источниках обнаружить не смог, хотя по отдельности работали в Петербурге и переплетный мастер Кох и целых два переплетчика Вейдле.
Первый Вейдле засветился в Городском указателе еще в 1849 году.
Купец и портной мастер Иосиф Петрович Петерс на Большой Морской улице с 1834 по 1854 год владел домом №5 (это по современной нумерации, а по нумерации 1834 года - №6).
Как выясняется из более поздних источников, звали этого Вейдле Иоган Людвиг, родился он между 1811 и 1813 годами. Иоган Людвиг Вейдле, в отличие от Лишке, был немцем как раз в смысле этого слова начала XIX века, то есть иностранцем. Приехал он из Королевства Вюртемберг (Германии как государства в то время еще не существовало), столицей которого был город Штудгарт. В Штутгарт наш герой еще поедет, «продолжая совершенствоваться въ любимомъ деле», но это будет позже.
У Вейдле дела, судя по всему, шли неплохо, так что между 1854 и 1856 годами он прямо из окна своей мастерской присмотрел себе дом и купил его.
Литография К.П.Беггрова с гравюры Л.Тюмлинга. Вид от Невского проспекта на арку Главного штаба. 1830-е годы. walkspb.ru (393/403)
На следующей картинке дом Вейдле виден лучше, хотя это реклама соседнего дома № 6.
https://vk.com/photo-10791950_284522923
На сайте «Прогулки по Петербургу» время приобретения дома указано не слишком точно:
С 1850-х годов им <домом> владел купец Вейдле. У Вейдле в сентябре 1856 года снимал квартиру Дмитрий Иванович Менделеев.
Но в 1854 году Вейдле еще практикует в доме Петерса (с. 54):
А владельцем дома № 3, который купит Вейдле, записан Грин. Напоминаю, что в 1854 году нумерация еще старая. То есть получается, что Вейдле купил дом как раз между 1854 и 1856 годами.
Поскольку Петерс продал свой дом в 1854 году, есть основания полагать, что сделал он это из-за того, что потерял крупного арендатора - Вейдле, а другого не нашел, так что дом перестал приносить доход.
Вейдле и его наследники домом № 3 (он же позже № 4) будут владеть аж до 1913 года. Наследники, правда, папин бизнес диверсифицировали и занялись торговлей кожей, отдав другим шанс с кого-нибудь эту кожу содрать и что-нибудь в эту кожу переплести.
И было бы с Иоганом Вейдле всё понятно, если бы в Адресной и справочной книге для купцов на 1861 год не было бы записи, на изучение которой пришлось потратить неделю:
Очень похоже, что текст набирали с рукописного листа, на котором поверх старой информации о Вейдле была написана новая. Опечатки начинаются еще перед фамилией: перед ней должна стоять звездочка, означающая, что Вейдле имеет право торговать как купец третьей гильдии, но не входит в сословие российских купцов, поскольку иностранец. В следующих книгах звездочка появится. Место жительства Вейдле почему-то указано с точностью до квартала полицейской части. Где Вейдле «производит переплетное мастерство» остается загадкой. То ли в собственном доме, то ли в доме Петерсона, то ли в обоих местах сразу. Отдельная загадка, какой из домов расположен во 2 квартале Адмиралтейской части: собственный или Петерсона (учитывая, что и дом Петерса, в котором он работал сначала, и собственный его дом расположены в 1-м квартале)? К загадке добавляется и то, что в справочнике 1863 года на Большой Морской уже нет дома Петерса (он его продал), зато есть дом Персона, № 38, приписанный как раз ко 2-му кварталу Адмиралтейской части…
В последней строчке указан адрес собственного дома Вейдле: Большая Миллионная, №5. Первая мысль, которая пришла в голову: точно опечатка, это Морская была большой, а Миллионная не была. Только вот № 5 - это не дом Вейдле, а дом Петерса в новой нумерации (правда, в это время он уже принадлежит не Петерсу, а Мясникову)… А потом выясняется, что и Миллионная улица раньше называлась Большой Миллионной…
Но дом № 5 на Миллионной улице по новой нумерации - это здание, приписанное к Мраморному дворцу, принадлежавшему, как известно, Константину Романову, великому князю, а совсем не переплетному мастеру Иогану Вейдле. Дворец в то время и назывался Константиновским. Может, дом указан по старой нумерации? Смотрим таблицу перекодировки. Дом № 5 по старой нумерации - это дом № 29 по новой. Но
В 1854 году участок приобрела актриса императорских театров Александра Михайловна Каратыгина, жившая здесь в квартире №3. Для неё здание на берегу Невы перестроил архитектор А. Х. Пель.
Всего через два года этот дом вместе с соседним (№30) был куплен казной.
Ничего себе актрисы в середине XIX века зарабатывали… А купить недвижимость, которую через 2 года втридорога выкупит казна, до сих пор в России принято, особенно у лиц, имеющих инсайдерскую информацию. Фраза «актриса получила инсайдерскую информацию» звучит как-то двусмысленно. Но не будем возводить поклеп на Александру Михайловну, тем более, что ей в 1854 году было уже 52 года.
Кстати, в цитате нет опечатки. Просто дом 29 по Миллионной улице с другого своего конца имеет адрес Дворцовая набережная, 28. И соседний к нему на набережной как раз дом 30, он же дом 31 по Миллионной.
В общем, приходится сделать вывод, что кроме факта оплаты господином Вейдле гильдейской пошлины за 1861 год, из записи в купеческой книге больше достоверной информации не почерпнуть. Исправлялась ошибки в купеческих книгах очень постепенно. В Книге на 1867 год звездочка временного купца перед фамилией Вейдле появится, он станет жить на Большой Морской, но всё ещё в доме № 5. И только в Книге 1869 года он «переселится» в дом № 4.
Кох (нем. Koch - повар) - достаточно распространенная немецкая фамилия. Конечно, палочек Коха в Петербурге всегда было больше, чем людей с такой фамилией, но и людей было достаточно. Только во Всеобщей справочной книге Санкт-Петербурга на 1867 год их перечислено 20 штук. И ни одного нужного.
Переплетчик Кох появляется в изученных книгах в 1854 году (с. 128).
И тут не обошлось без опечатки, уводящей нас достаточно далеко. Есть в той же книге Арендт, человек известный.
Николай Фёдорович Арендт - лейб-медик Николая I. Это тот врач, который облегчал страдания А. С. Пушкина после дуэли с Дантесом. В 1828 году он приобрёл дом по адресу Миллионная улица, 26 (это по новой нумерации, а по старой как раз 10). Но он, как оказалось, здесь ни при чем. Дом, как выясняется из другого раздела того же справочника, принадлежал не Арендту, не Арндту (такой тоже жил в те же времена в Петербурге), а Самуилу Арнду.
Похоже, Кох не только арендовал квартиру, но и купил практику у предыдущего переплетчика: в Городском указателе на 1849 год последним в списке переплетчиков фигурирует некто Юргенс, у которого мастерская была в том же доме Арнда на Гороховой.
После 1849 года этот Юргенс исчезает и из списков переплетчиков, и из списков жителей. Не появится он и в Справочной книге купцов. Его место во всех этих книгах занял Кох.
Дом из третьего стал четвертым в связи со сменой нумерации 1958 года. Звездочки перед фамилией нет, так что (если, конечно, это не очередная опечатка) в 1960 году вошел в сословие купцов города Санкт-Петербурга. А до этого времени был то ли в цеховом окладе, то ли в мещанах.
Но после 1861 года он из книг исчезает: в 1867 году его нет ни в Справочной книге купцов, ни во Всеобщей адресной книге С.-Петербурга Гоппе и Корнфельда.
Второй Вейдле появляется последним, только в Адресной и справочной книге для купцов на 1861 год, а в Путеводителе 1854 года его еще нет.
Карл Вейдле, как и Иоган Вейдле, подданный Королевства Вюртемберг. По возрасту Карл моложе Иогана всего на 14 лет, так что вряд ли один из них сын другого. Возможно, какой-нибудь родственник, но об этом питерские книги умалчивают. Судя по цитируемой записи, до 1861 года Карл Вейдле гильдейскую пошлину не платил.
Похоже, Карл Вейдле, как и Карл-Фридрих Кох, не только снял квартиру, но купил практику у предыдущего переплетчика, фамилия которого была Лунн или Лун, (в разных книгах использовано разное написание).
1849:
Мастерская была достаточно известной, поскольку в кармане («Весь Петербург в кармане», 1951 г.) из всех изучаемых переплетчиков появляется только Лунн):
1854:
Несмотря на потерю буквы и другой адрес это тот же переплетчик и тот же дом. Для еще большей увлекательности нашего исследования дома в Санкт-Петербурге независимо нумеровались по каждой улице / переулку / набережной, на которую выходили. При этом указание номеров угловых домов через дробь, как это было принято в Москве, не использовалось. Один и тот же дом Лесникова по нумерации 1834 имеет номер 19 по Большой Морской и номер 6 по Кирпичному переулку. Но уже к 1861 году тот же дом - это уже дом Воронина с адресами Большая Морская № 20 и Кирпичный переулок № 5. Уж не буду в очередной раз грузить вас и интернет картинками, подтверждающими мои слова. Сейчас, похоже, на месте дома Воронина располагается здание Русского банка / Текстильного института. Современный адрес: Большая Морская, 18. Дальше ни Лун, ни Лунн в справочниках не появляется.
Как я уже писал, после 1861 года переплетчик Кох пропадает из всех справочников, а вот оба Вейдле регулярно в них появляются.
1867, купцы второй гильдии:
1868:
1869, купцы второй гильдии:
Обратите внимание, что купеческий стаж Карла Вейдле в приведенных книгах отсчитывают с 1865 года, хотя в 1861 году он платил пошлину 3-ей гильдии. Это может означать, что после ввода в действие в 1863 году Положения о пошлинах за право торговли и других промыслов он крупных сделок не совершал и работал в одиночку или по промысловому свидетельству. Поскольку он не был российским подданным, то «падение» из сословия купцов в сословие мещан, к которому применялись телесные наказания и рекрутчина, его не волновало. Главным было, выражаясь современным языком, оптимизировать налоги.
Теперь, вспомнив, что Адальберт Лишке приехал в Санкт-Петербург не раньше 1855 года, а уехал, проработав два года, не позже 1861 года, можно порассуждать.
Если Карл-Фридрих Кох сначала поработал с Иоганом Вейдле, а потом завел отдельную мастерскую на Гороховой улице, то всё это происходило между 1849 и 1854 годами, то есть до 1855 года, когда у них в мастерской мог появиться Лишке. Тогда бы Лишке не писал про переплетную «Вейдле и Кох», он бы работал или у Вейдле на Большой Морской, или у Коха на Гороховой. Значит, как ни красивы дома в начале Большой Морской улицы, к Лишке они никакого отношения не имеют.
Получается, что работал Адальберт Лишке у Коха и молодого Карла Вейдле в мастерской в доме Арнда на Гороховой улице, который сначала имел номер 3, а потом номер 4. Поэтому Карл Вейдле не платил гильдейскую пошлину и не арендовал отдельного помещения до 1861 года. А потом Лишке уехал во Францию, а Карл Вейдле разошелся с Кохом и купил практику в доме Воронина по Большой Морской. Куда делся Кох, сказать трудно. Умер, уехал из Петербурга или просто разорился.
Вот этот дом, ближе к нам на фотографии.
Из альбома 1890 г. Источник via
Ракурс не очень удачный, потому что центром композиции на исходной фотографии было Адмиралтейство, а сам дом в фас, похоже, никто и не фотографировал в то время.
К 1822 году территория принадлежала ювелиру Самуилу Арнду. При нём здание было надстроено двумя этажами, дополнено двумя дворовыми корпусами. В 1855 году, находясь за границей, ювелир подписал дарственную, по которой владение перешло его сыновьям, купцам 2-й гильдии Карлу и Самуилу. В 1877 году Самуил Самуилович Арнд стал единоличным хозяином дома, в котором тогда было 25 квартир, в основном по 2-5 комнат. Сам хозяин занимал квартиры №6, 13, 15 и 16. Квартиры №8 и 9 (12 комнат) занимал почётный гражданин Эдуард Любимович Бонштедт, чья подпись, как свидетеля, стоит на дарственной. Другие квартиры снимали в основном купцы. Кроме них здесь жили сапожный мастер, портной, гравёр, акушерка. В 1854 году здесь обитал барон Александр Карлович Икскуль. Квартиру №18 в 1877 году снимали "артельщики Никольс и Плинке", квартиру №3 - купец 1-й гильдии, владелец пивоваренного завода Иван Алексеевич Дурдин.
Получается, что Кох снимал квартиру номер 80 в доме, где было всего 25 квартир. Наверно, очередная опечатка, на сей раз в номере квартиры, который, скорее всего, был 18. Правда, в Книге 1877 года нет ни купцов, ни приказчиков Никольса и Плинке, зато есть купеческий дом под фирмой «Никольс и Плинке», которым владеет Р.Кохун), так что, подозреваю, что в квартире № 18 в 1877 году была лавка или склад торгового дома «Никольс и Плинке».
В 1907 году этот дом был или снесен, или перестроен до неузнаваемости. В После Коха в этом доме переплетчики не практиковали, но в переплет можно было попасть еще долго.
В 1918 году дом №4 освободили от прежних жильцов и передали ЧК. В одной из квартир до отъезда в Москву принимал посетителей Ф. Э. Дзержинский. В 1920-1930-е годы здание занимало Управление делами Петроградской ЧК. Здесь располагались кабинеты сотрудников, в том числе руководителя петроградской ЧК, а также камеры заключения.
А в 1937-38 годах 9 жильцов этого дома, вселившихся после того, как из дома съехало ГПУ, расстреляли, а их родственников посадили.
Но в 1850-х годах эта участь нашему герою в этом доме не грозила.
Итак, отмечаем на карте Петербурга первое место работы Адальберта Ивановича и следуем за ним дальше.
Пока мы видим трудолюбивого ремесленника, который научился своему делу в Риге и отправился работать в столицу, потому что там заработки были больше. И вдруг
Такъ какъ въ то время въ Россiи производства эти находились еще въ зачаточномъ состоянiи, то изучить ихъ на мѣстѣ не было возможности, поэтому Ад. Ив. отправился во Францiю и поступилъ въ Парижѣ на картонажно-билетную фабрику. Изучивъ до тонкости это дѣло, онъ отправился въ Германию, гдѣ побывалъ въ Штудгардѣ, Лейпцигѣ и Берлинѣ, продолжая совершенствоваться въ любимомъ дѣле.
По возвращенiи въ Россiю А. И. Лишке открылъ въ 1864 г. въ Петроградѣ свою переплетную мастерскую, которую оборудовалъ первыми въ Россiи переплетными машинами, выписавъ ихъ изъ заграницы.
Интересно, что про работу в Риге и Петербурге написано подробно и с указанием времени работы. Про Германию перечислены только города через запятую: совсем не описывать несколько лет жизни (по нашим расчетам, как минимум 3) не получалось, но подробно про жизнь в Германии писать не стоило: с ней воевали.
Важно, однако, другое. Из России в Европу в это время еще железной дороги не проложили, надо было дилижансами ехать или на почтовых. Как всё проистекало, сколько времени и денег надо было угрохать, подробно описано у Герцена в «Былое и думы». Откуда у наемного мастера-переплетчика взялись деньги на путешествия по Европе? И на закупку оборудования? И на аренду помещений в Питере? Сомнительно, что молодой человек стал бы наниматься к Коху с Вейдле, если бы деньги у него были, еще когда он поехал в Петербург. Похоже, Адальберт Иванович поехал по Европам, потому что или наследство получил, или удачно женился. Я склоняюсь ко второй версии: судя по дальнейшему развитию событий, жена Лишке была при собственных деньгах, и не малых: могла и издательство прикупить, и трехэтажный доходный дом построить. Но об этом мы расскажем в свое время.
Женщина в справочники того времени могла попасть только если она имела собственный бизнес (оформленный именно на нее, а не на мужа), была занята публичной деятельностью или обладала недвижимостью. А публичная деятельность женщин в то время была настолько частым явлением, что в языке от нее с тех времен сохранились только выражения «публичный дом» и «публичная девка».
Деятельность жены Адальберта Ивановича была публична в другом смысле, но в справочники она попала. Да еще в какие.
ЛИШКЕ Амалия Андреевна
Лифляндская гражданка; изд. «Новый русский базар» (1873).
Венгеров. Список.
ПИСАТЕЛЬНИЦЫ РОССИИ (Материалы для биобиблиографического словаря). Составитель Ю.А. Горбунов
Где (в Вендене, Риге или Питере) и когда Адальберт Иванович надыбал себе жену, я точно не узнал. Девичья ее фамилия тоже осталась нераскрытой, так что кем был богатенький тесть Лишке, до сих пор не выяснено. Даже отчество Андреевна у лифляндской гражданки совершенно не означает, что ее папу свали Андрей или хотя бы Андреас.
Впрочем, в те времена детей было принято заводить в браке, даже если они зачинались вне брака, а наследнику семьи Лишке, Александру Адальбертовичу, в Справочной книге о лицах С.-Петербургского купечества и других званий на 1912 год записано 45 полных лет. Поэтому похоже, что в 1867 году Адальберт и Амалия уже были женаты. Я не знаю, был ли Александр первым ребенком (в Адресной книге города С-Петербурга за 1896 год указан и живущий в доме Лишке Эд. Адальб., но, возможно, это очередная опечатка). Тем не менее, очень похоже, что деньгами на поездку и собственное дело Адальберта снабдил его тесть, а сама поездка кроме деловой составляющей была еще и свадебным путешествием.
Хотя и оборудование нужно было присмотреть. Многие машины только изобрели и начали изготавливать как раз перед турне Лишке, так что в России о них еще и не слышали (в 1827 г. появился вальцовочный пресс, в 1840 г. для разрезки картона стали применять картонорубилку (папшер); в 1849 г. Эдвард Смит изобрел ножевую фальцевальную машину; в 1851 г. появилась фальцевальная машина Блака; в 1857 г. Карл Краузе построил машину для слепого тиснения на крышке переплета, а в 1858 г. - вертикальную гильотину для обрубки книжного блока; машин для сшивания книжных блоков тогда еще не было: проволокошвейную машину изобрели только в 1870 году, а ниткошвейную в 1877 г.).
(Почерпнуто из книги Е.Б.Козлова История печатных средств информации: учеб. пособие. М.: МГУП, 2008 - 202с.
и на сайтах http://maxbooks.ru/brosh/broshing02.htm и
http://hi-edu.ru/e-books/xbook797/01/part-006.htm )
Вот передовой для того времени комплект оборудования для переплетной мастерской.
Nouveau Larousse illustré : dictionnaire universel encyclopédique, 1897 - 1904, v. 7, p. 235
А про само путешествие я ничего найти не смог. До поступления информации, что Лишке в конце 1850-х-начале 1860-х работал на билетно-картонажной фабрике в Париже, я понятия не имел, когда эдмондсовские билеты появились во Франции. В Англии Эдмондсона чтут, на его доме мемориальная доска висит, а развитие изготовления картонных билетов расписано по годам. А про Францию я вообще ничего не нашел. Возможно, искать надо было на французском, но я им не владею.
Посещение Штутгарта, столицы Королевства Вюртемберг, объяснимо: Вейдле, у которого работал Лишке в Петербурге, приехал как раз оттуда.
Машиностроение, производство музыкальных инструментов; весьма развито книгоиздательство и все связанные с ним промыслы. Производство красок, несгораемых шкафов, мебели, паркета, сигар, химических продуктов, экипажей и дорожных вещей, колоколов, трикотажных изделий, бумажных и шерстяных тканей, ковров, писчей бумаги, кожевенных, резиновых, фарфоровых, стеклянных и ювелирных изделий. По оборотам своей книжной торговли Ш. занимает второе после Лейпцига место в Германии…
ЭСБЕ, т. XXXIXa (1903): Шенье - Шуйский монастырь, с. 944-945.
Лейпциг - второй по величине после Дрездена город Королевства Саксония. Как я понимаю, кроме оборудования Лишке привез оттуда секреты окраски картона в массе.
Наиболее крупные писчебумажные фабрики Саксонии находятся в Гайнсберге, Бауцене, Пениге, Вейсенборне, Крибштейне, Дрездене, Зебнице, Гольцерне и Боттене, цветной бумаги - в Лейпциге и Гольдбахе.
ЭСБЕ, т. XXVIIIa (1900): Саварни - Сахарон, с. 91-99.
Фабрикация переплетных машин сосредоточена в руках лишь немногих германских фабрик: Фомм в Лейпциге, бр. Гейм в Оффенбахе и пр.
ЭСБЕ, т. XXIII (1898): Патенты на изобретения - Петропавловский, с. 248-253
Думаю, в Лейпциге Лишке посетил и фабрику Карла Краузе (полное имя: Иоганн Готтфрид Карл Краузе, его не следует путать с никогда не существовавшим Эрихом Краузе, под именем которого в России сейчас торгуют канцтоварами), который как раз в это время развернул производство машин для работы с бумагой и картоном, включая гильотину, чрезвычайно популярную потом целое столетие.
Как пишет уже цитированная Е.Б.Козлова «Начиная с 1859 г. машины Краузе экспортировались во многие страны, в том числе в Россию».
Похоже, посещение фабрики Карла Краузе, запомнится Адальберту Лишке надолго. Придет время, и он найдет свою нишу в области производства механических устройств для обработки бумаги (точнее, для пробивания в бумаге и картоне дырок различной формы и размеров), но в сферах весьма далеких от переплетного дела: прессы Лишке будут использовать в губернских казначействах для вывода из оборота купюр, вырубанием из них номеров и подписей, а компостерами и щипцами Лишке будут пробивать железнодорожные билеты.
Что делал Лишке в Берлине, я не понял. Возможно, просто осматривал город и развлекался.
Итак, в 1864 году, в возрасте 30 лет Адальберт Лишке вернулся в Санкт-Петербург и открыл собственное дело.
К сожалению, адрес, по которому он поселился, и по которому было развернута мастерская в этот момент, мне до сих пор неизвестен.
Самая ранняя информация о месте расположения мастерской относится к 1867 году, а за три года наш шилозадый герой мог сменить и несколько квартир. Обнаружить информацию удалось вместе с образцом работы мастерской Лишке в антикварном интернет-магазине, благодаря любовному описанию продавцом своих товаров.
Очерки пером и карандашом из кругосветного плавания в 1857, 1858, 1859 и 1860 годах: С 27-ью литографированными рисунками. Вышеславцев, А. 1867г. СПб.; М.
Издание второе, исправленное. Издание Маврикия Осиповича Вольфа. [2], III, 592 с., 19 листов ил., не включенных в пагинацию. 26х17,5 см. Алексей Владимирович Вышеславцев (1831-1888) - российский путешественник и историк искусства. Служа врачом на клипере «Пластун» и корвете «Новик», в 1857-1860 годах он совершил кругосветное путешествие, в течение которого Вышеславцев зарисовывал наиболее интересные места, типы жителей разных стран, этнографические особенности их быта. Эти любительские рисунки стали художественным дневником путешествия и отразили трехлетний путь экспедиции, впоследствии положенные в основу книги «Очерки пером и карандашом из кругосветного плавания», впервые изданной в 1862 году. В роскошном издательском переплете с золотым и конгревным тиснением. На переднем форзаце ярлык: «Переплет и футляры А. Лишке. Новой пер. №10 квар. №3. С. Петербург». Фронтиспис А. Шарлеманя. Блок не обрезан. Переплет значительно потерт, с утратами фрагментов. Крышки переплета отделены от блока, корешок утерян. Часть переднего форзаца утрачена, задний форзац с утратами фрагментов, следами увлажнения. Блок значительно загрязнен, со следами увлажнения, лисьими пятнами, распадается на тетради. Сохранность весьма удовлетворительная.
Заметно, что переплет не кожаный, а коленкоровый. Die Pappe über alles. Переплет издательский, то есть Адальберт Иванович получил заказ не на одну книгу, а на весь тираж, то есть уже работал масштабно. А заказ он получил от самого Маврикия Осиповича Вольфа, который в то время в книжном деле разбирался лучше всех других в Петербурге. Но стоимость заказа была меньше 4000 рублей, иначе бы Адальберту Ивановичу пришлось покупать купеческое свидетельство, а сделал он это только еще через 2 года.
А дом № 10, принадлежавший в те времена Петру Лемтюжникову, стоял на пересечении Нового переулка с Большой Мещанской и по Большой Мещанской имел номер 29 (а сейчас это Казанская ул., 31).
Новый переулок (сейчас называется переулок Антоненко) проходит от Исаакиевской площади до Большой Мещанской (ныне Казанской) улицы.
http://www.citywalls.ru/house4792.html
Дом построен в 1780 г., перестроен в 1813 г. Архитектор неизвестен.
1851:
В 1868 году начинает издаваться Всеобщая адресная книга С.-Петербурга, издание Гоппе и Корнфельда, С.-Петербург, 1867-68. Там-то Адальберт Иванович появляется в разделе жителей
И в разделе занятий и ремесел
Я вот не понимаю, это было такое специальное развлечение петербуржцев, указывать для одного и того же места в разных книгах (или даже в разных местах одной книги) разные адреса? На совмещение дома 10 по Новому переулку с домом 29 по Большой Мещанской у меня ушло 2 месяца. Потому что сейчас тот же дом оказался домом 31 по Казанской улице, уж не знаю, в какой момент его опять перенумеровали. Как будто кто-то всё специально запутывал.
Я-то думал, что до Пересыльной тюрьмы Адальберту Ивановичу нужно было только через Демидов переулок перейти, ан нет, ему еще нужно было обходить достаточно длинный дом Скребитского. А ходить в тюрьму ему приходилось.
<Продолжение следует>