Скорбный праздник

Mar 04, 2010 18:11

После победы Февральской революции, предстояло определить день прощания с ее жертвами, и место его проведения.
Петроградский совет рабочих и солдатских депутатов 5 марта принял следующую резолюцию: «Назначить днем праздника великого освобождения народа 10 марта. Увековечить память жертв революции созданием памятника на Дворцовой площади». Главным аргументом в пользу Дворцовой стал довод, что «там не раз проливалась кровь народа за свое освобождение».

Это решение вызвало протест у многих петроградцев. Одиннадцать деятелей искусства, в том числе архитекторы А. Н. Бенуа и И. А. Фомин, художники И. Я. Билибин, Е. Е. Лансере, М. В. Добужинский, К. С. Петров-Водкин, Н. К. Рерих, писатель М. Горький, издатель А. Н. Тихонов, обратились с письмом в Петросовет, в котором убеждали его руководителей совета не устраивать кладбища на Дворцовой площади и предлагали в качестве места захоронения Казанскую площадь или Марсово поле. Общее собрание Совета согласилось с этим мнением и было решено устроить братскую могилу на Марсовом поле, «ибо будущий памятник должен находиться перед окнами Учредительного собрания».

Дату похорон назначили на 23 марта, а пока надо было подготовить саму территорию Марсова поля. В годы Первой мировой войны здесь складировали дрова для нужд города. Теперь основные запасы дров перевезли на Дворцовую площадь. 14 марта отряды саперов (около 300 человек) приступили к работе по устройству братской могилы в центре Марсова поля. За работами наблюдали архитекторы Е. Ф. Шретер, Л. В. Руднев, С. В. Домбровский и А. Л. Шиловский, а также студенты Института гражданских инженеров и Академии художеств. Решено было выкопать квадратный ров длиною около 100 м с промежутками для прохода на внутреннюю площадь. Ширину его определили примерно в 4 м, а глубину более 2,5 м. Поскольку оказалось, что почва здесь искусственная - смесь глины с кирпичом, крепко утрамбованная, пришлось прибегнуть к разрыхлению ее в нужных местах путем взрывов.

Тем временем общественность весьма волновал вопрос, чьи тела будут торжественно захоронены в великий день прощания. Был составлен примерный официальный именной список погибших - 266 человек. К тому времени многих родственники уже похоронили, не дожидаясь официальной церемонии.

Начались разговоры, что якобы «для престижа», поскольку не похороненных погибших участников революции осталось мало, к ним пришлось добавить тела убитых городовых. В печать поступило опровержение, что «в покойницких больниц производится энергичное расследование, и устанавливаются точно категории жертв революции, причем тщательно отделяются истинные борцы за свободу от приверженцев старого режима».

Одновременно поступали заявления отдельных граждан с просьбой похоронить их павших за свободу родственников в братской могиле. Например, шофер 1-й запасной автомобильной роты П. И. Корманков, был убит вечером 7 марта «бродячим патрулем» в районе Флюгова переулка и Сампсониевского проспекта за недостаточно быструю остановку. Жене Корманкова, тем не менее, выдали удостоверение, что муж ее убит «во время народной революции».

В конечном счете, к погребению на Марсовом поле было подготовлено 184 тела. Здесь были 86 солдат, 9 матросов, три офицера, 32 рабочих, двое торговых служащих, один извозчик, шесть женщин, 22 человека с неизвестным социальным статусом (в списках есть их имена и фамилии) и 23 человека, о которых не было известно ничего.




Накануне 23 марта был опубликован церемониал похорон. В этот день трамвайное движение в городе прекращалось с 9 до 17 часов. Процессии начинались от шести пунктов: в Василеостровском районе - от больницы Марии Магдалины на 2-й линии, в Петроградском - от Петропавловской больницы (ныне ул. Льва Толстого), на Выборгской стороне - от часовни клиники Военно-медицинской академии, в Нарвском районе - от Нарвской площади, в Невском - от Николаевского госпиталя (Суворовский пр., 63) и в Московском - от Обуховской больницы. Всем желающим принять участие в процессии предлагалось «организоваться в стройные колонны». На фабриках и заводах для этого избирались распорядители, имевшие отличительный знак - красную ленту через плечо. Частную публику организовывали студенты вузов. На самом Марсовом поле разрешалось постоянно присутствовать лишь имевшим особые билеты. Было предусмотрено, что будет даваться салют с Петропавловской крепости - по одному выстрелу при опускании каждого гроба. Украшение мемориала и все расходы, связанные с этим, взяло на себя Российское общество садоводства. По разным подсчетам в шествии приняло участие от 350 до 800 тыс. человек.




Было решено сделать похороны гражданскими, и духовенство не могло участвовать в церемонии. Писатель Ф. Сологуб писал по этому поводу: «Конечно, похороны должны быть гражданскими, вне вероисповедания, так как хоронить придется людей разных исповеданий, людей верующих и… совершенно равнодушных к вопросам религии. И в этом единении - святость, в нем высшая праведность человеческой души… Мы, косневшие в оковах смрадного быта, их смертью искуплены для… светлого будущего». Родственники могли совершить религиозные обряды предварительно, а также разместить на гробах белые кресты. На гробы без крестов клали букетики тюльпанов. Священникам военных храмов было предписано в день похорон совершить заупокойные богослужения.




Отсутствие на могиле религиозных символов и некоторое время спустя оставалось поводом для протестов отдельных граждан. Например, отставной штабс-капитан С. М. Булатов, чей родственник-солдат был похоронен на Марсовом поле, 22 июня 1917 г. обратился с письмом к «Всероссийскому Совету солдатских и рабочих депутатов» с заявлением, что он собирается поставить на могиле «Святой крест» и убедительно просит «таковой не трогать».



Торжественные похороны состоялись в четверг, 23 марта. Церемония началась в половине десятого утра и закончилась в десятом часу вечера. Первой подошла колонна Василеостровского района. Во главе шел оркестр Финляндского и Кексгольмского полков. Первыми были опущены в братскую могилу тела Афанасия Иванова и Федора Козлова. Из Петропавловской крепости грянул первый салют. Все гробы были обиты красной материей, украшены еловыми ветками, и в глубокие канавы их опускали при помощи лестниц.




На поле присутствовали члены Временного правительства, Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов, представители политических партий и общественных организаций. Отсутствовал по болезни лишь министр юстиции, будущий премьер А. Ф. Керенский. В 11 часов приехал командующий Петроградским военным округом Л. Г. Корнилов. С одной из депутаций пешком пришел на поле председатель IV Государственной думы М. В. Родзянко с членами Временного комитета Думы. Тут же были возвратившиеся из ссылки меньшевик И. Г. Церетели, депутаты-большевики IV Государственной думы А. Е. Бадаев, Н. Р. Шагов, а также ветераны революционного движения В. И. Засулич и Г. А. Лопатин. Репортеры обратили внимание на военного министра А. И. Гучкова, лидера партии «Союз 17 октября», который коленопреклоненно молился «у могилы павших за свободу».



Казалось, наступило всеобщее примирение и единение. Именно как праздник революции воспринимали этот день газеты совершенно разных идеологических и политических направлений - меньшевистский «День», правое «Новое время», большевистская «Правда», кадетская «Речь» и др. Все они писали о необходимости «строить новую, демократическую, свободную Россию»; о том, что над «могилой борцов» «народ воздвигнет величественное здание парламента свободной России».

Но уже весьма скоро выяснились глубинные разногласия между различными политическими блоками. Это в полной мере проявилось 18 апреля (1 мая), когда в России впервые легально отмечали День международной пролетарской солидарности.

В последующие месяцы Марсово поле стало свидетелем политических кризисов и вооруженных столкновений. 29 октября юнкера ряда училищ выступили против большевиков и их сторонников. Они, в частности, заняли Инженерный замок. Солдаты Павловского полка, признавшие власть Советов, установили на Марсовом поле батарею трехдюймовых (76 мм) орудий. К счастью, обошлось без артиллерийской стрельбы.




Впоследствии, до лета 1920 г., Марсово поле сочетало новую функцию - пантеона для особо торжественных захоронений - и старую - военного плаца. В частности, 18 сентября 1918 г. на поле прошел торжественный смотр первого выпуска «красных офицеров». В нем участвовало 300 красных курсантов Советских курсов. 9 февраля 1919 г. в рамках «пробной мобилизации трудящихся» здесь состоялся смотр мобилизованных.

Параллельно появлялись и новые захоронения. Первые индивидуальные торжественные похороны на Марсовом поле состоялись 23 июня 1918 г. Советский Петроград провожал в последний путь В. Володарского (Моисея Марковича Гольдштейна), застреленного эсером Сергеевым 20 июня 1918 г. в районе Обуховского завода.




Последним на Марсовом поле 8 октября 1933 г. хоронили умершего за три дня до этого секретаря Ленинградского горкома ВКП(б) Ивана Ивановича Газа, бывшего путиловского рабочего, комиссара бронепоезда в Гражданскую войну. В настоящее время мемориальный комплекс включает в себя 12 гранитных обелисков, которые напоминают о братских могилах 1917 г., и 37 индивидуальных захоронений.




С октября 1918 г. Марсово поле именовалась площадью Жертв революции. Прежнее название было ему возвращено 13 января 1944 г.

Источник:


Марсово_поле, революция

Previous post Next post
Up
[]