… 2 июля (1961 г.) не стало большого и честного писателя Эрнеста Хемингуэя. Его полюбили в нашей стране миллионы читателей. Помню, с каким шумным триумфом мы открывали его для себя в 60-е годы, когда у нас - один за другим - стали выходить его великолепные рассказы, повести, романы - «И всходит солнце» («Фиеста»), «Прощай, оружие!», «По ком звонит колокол» и другие. Довольно полный четырехтомник писателя почти сразу же стал редкостью. В моде были бородки и мужественные лица - «под Хемингуэя», литераторы пытались писать его рубленой фразой, в редком интеллигентном доме не было тогда портрета этого бородатого сильного мужчины в толстом свитере - я тоже купил такую фотографию, выстояв очередь в московском киоске…
Но мода приходит и уходит - в том числе и «на Хемингуэя». Канули в Лету бородки и разочарованные, в духе «потерянного поколения» подражатели-юнцы, осталось только то, что мы зовем большой литературой. Мастер пера и человек яркой судьбы Эрнест Хемингуэй выдержал все отливы моды - загляните в библиотеки: его книги не пылятся на полках без дела, уже несколько поколений читателей получили из них уроки честности, доброты, гуманного отношения к человеку. О мужестве Хемингуэя - как личности и как писателя - наверное, стоит поговорить особо: мы знаем его как очевидца и участника трех войн, неустрашимого военного корреспондента, поклонника азарта и риска, боксера, авиатора, неутомимого путешественника и любителя опасной охоты… Не случайны были портреты в гостиных. Это сейчас мы стали очень мудрыми, и иной из критиков брюзжит: мол, Хемингуэй из кожи лез, всё доказать хотел - и в книгах, и в жизни, - что он оставался настоящим мужчиной, это как комплекс у него такой… А мне кажется, что мужество было достоинством во все времена, тем более что у Хемингуэя оно никогда не оставалось самоцелью, а было выражением его гуманизма. Недавно меня поразило глубоким смыслом и значимостью одно воспоминание про Хемингуэя, приехавшего военным корреспондентом в сражающуюся с фашизмом республиканскую Испанию. Дело было на прифронтовой дороге: машина с иностранными журналистами попала под бомбежку и обстрел. Вокруг - огонь и кровь: Эрнест с несколькими товарищами бросается под осколками помогать раненым. И только один из фотокорреспондентов не спешит на помощь, а быстро наводит камеру. Какой эффектный репортаж - огонь и раненые! Какие кадры!
- А ну брось свой фотоаппарат! - оторвавшись на миг от помощи раненым, кричит в гневе писатель и сжимает кулаки. Он ненавидит, когда кто-то хоть на грань поступается человечностью, остается в стороне от чужого несчастья. Это волнующий пример, как в фокусе, высвечивает для нас облик самого Хемингуэя, гуманистическую направленность его таланта и ненависть к подлости во всех ее проявлениях.
Этот случай невольно всплыл в моем сознании, когда совсем недавно, по заданию редакции, я выслушивал в следственном изоляторе горький рассказ одного врача, и сам мой собеседник, немало видавший в этих стенах, не мог смириться с подлостью происшедшего. Это было в лесопосадке, в стороне от новых домов: хороший рабочий парень, которому жить бы да жить, подошел к распивающей пиво и вино компании. Опущу обстоятельства, не важные для нас, - после нескольких слов его ударили ножом. Час или два он истекал кровью и умирал на глазах у пьющих пиво, всё просил слабеющим голосом: «Ребята, ведь умру я - вызовите врача!» Не все были звери, кто-то рванулся, но остановила предводительствующая компанией девица:
- Сидеть на месте! Кто поможет этому дураку, будет иметь дело со мной и моими дружками…
И они покорно сидели, несколько молодых здоровых лбов, потому что боялись отпетых дружков особы, и болтали между собой и пили пиво - даже после того, как парень на земле затих… И тогда я подумал, что ни один из этих молодых ребят - по малодушию ставших убийцами - никогда не зачитывался Хемингуэем: в них не рождался мужчина вместе с Фрэнсисом Макомбером, героем почти одноименного рассказа, когда тот на опасной охоте одолевал страх; они не ходили рискованными тропами испанских партизан и не выслеживали с героями Хемингуэя немецких подводников среди островов в океане… Мир этого писателя порой жесток и трагичен, но он учит быть честным и стойким даже перед лицом трагических обстоятельств, учит - даже проигрывая - до конца оставаться Человеком, как остались людьми с большой буквы его старик («Старик и море») и другие герои.
В этом сила нравственных уроков Хемингуэя.
Конечно, можно долго говорить и говорить о противоречиях в мировоззрении большого писателя, о них написано немало. Но несомненно, что Хемингуэй всегда был на стороне гуманизма, справедливости и сострадания к простому человеку. И как честный писатель и солдат, он не мог оставаться в стороне от борьбы с фашизмом, всегда был по нашу сторону баррикад. Мы не случайно снова вспоминаем республиканскую Испанию: в июле календарь помечен еще одной трагической датой - в 1936 году, началась национально-революционная борьба испанского народа против фашистских мятежников и итало-германской интервенции. Об интернациональной помощи республике мы много знаем, помним имена… Мате Залка… Кольцов… Роман Кармен… Среди тех, кто помогал испанскому народу всей силой таланта, конечно же, репортер Эрнест Хемингуэй - тогда еще без бороды, в железных очках, пробирающийся из окопа в окоп.
Не многие, однако, знают, что посвященный испанским событиям роман «По ком звонит колокол» - одно из самых значительных произведений антифашистской литературы - был частично создан на «русском» материале: в отдельных персонажах его угадываются то Михаил Кольцов, то воевавшие в Испании советские военные советники, консультировал Хемингуэя по вопросам описанной в романе диверсионной работы Герой Советского Союза генерал-полковник Хаджи Мамсуров, которого писатель в условия конспирации принимал за македонского террориста Ксанти. Произведение это сыграло свою роль в то время - не случайно тяжелым для нас летом 1941 года выделенную из романа повесть об испанских партизанах спускали на парашютах в минские и новгородские леса партизанам - тем, кто сражался с фашистской «голубой дивизией»…
Конечно, рамки этого газетного материала не позволяют говорить о знаменитом хемингуэевском диалоге, подтексте и принципе «айсберга», когда лишь часть того, что знает писатель о жизни, облекается в строки, а остальное как бы активно домысливается читателем и остается за «кадром»… Важно подчеркнуть, что глубокое знание жизни Хемингуэй всегда добывал ценой собственного опыта, в его произведениях часто угадываются подлинные события, непременным участником или очевидцем которых был сам писатель. В одном из испанских репортажей он выводит свой кодекс участия в борьбе:
«Пусть не говорят о революции те, кто пишет это слово, но сам никогда не стрелял и не был под пулями; кто никогда не хранил запрещенного оружия и не начинял бомб; не отбирал оружия и не видел, как бомбы взрываются; кто никогда не голодал ради всеобщей стачки и не водил трамвая по заведомо минированным путям; кто никогда не пытался укрыться на улице, пряча голову за водосточную трубу; кто никогда не видел, как пуля попадает женщине в голову, или в грудь, или в спину…»
Он так и жил - стараясь всё испытать и примерить на себя: войну и голодную жизнь рыбаков с окраин, охоту и приключения, борьбу и горечь неизбежных неудач…
Хемингуэя трудно назвать чисто американским писателем - он писал в довоенном Париже, любил залитую солнцем и кровью Испанию, в последние годы жил и рыбачил на Кубе, где в числе первых деятелей культуры безоговорочно принял кубинскую революцию и победу народной власти… Вот почему, когда 2 июля (1961 года), в семь тридцать утра, перестало биться сердце этого жизнерадостного и мужественного человека, это было с болью воспринято во всем мире.
В романе «По ком звонит колокол» такой конец: американский интернационалист Роберт Джордан - в которого писатель, несомненно, вложил много личного - лежит со сломанным бедром, сжимая в руках оружие, чтобы ценой своей жизни прикрыть отход партизан. Мы не дождемся его выстрелов, закрыв последнюю страницу книги, - но знаем, что все выстрелы по врагу впереди… Таков, впрочем, и удел книг выдающегося писателя. Зайдите в библиотеку и возьмите книги Хемингуэя. И вы увидите, что они непременно выстрелят. По подлости. По фашизму. По тому, что до сих пор мешает нам жить…
Виктор САВЕЛЬЕВ.Источник: газета «Вечерняя Уфа», 3 июля 1986 г.