Плевать на их "хотелки"
На сайте "Эха" появилась новость о развитии "расследования" избиения капитаном Рожновым фотографа Дмитрия Щедрина.
Господа новостники, можно чуть тщательнее к точности изложения имён?
Хотят "объявить предупреждение"? И всё?!
Дави его дальше оглаской, Дима!
Порядочные люди распространят!!!
Оригинал взят у d_schedrin в Страна абсурда.
Прочитал множество комментариев к предыдущему посту об избиении меня сотрудником полиции Романом Рожновым. Спасибо всем неравнодушным людям за поддержку. К сожалению, на такое количество сообщений я ответить не могу. Увидел и множество комментариев типа: «На видео избиения не видно, побои не сняты, в прокуратуру заявления не подал, значит ничего не было и автор все врёт». Чтож, этот пост специально для вас.
Для тех, кто не видел мой предыдущий пост, советую прочитать сначала его.
Комната милиции. М. Маяковская
Выйдя из метро на поверхность, я встретил переходящих дорогу членов ОНК Анну Каретникову и Елену Гордееву, а также Сергея Давидиса и Игоря Гуковского из «Солидарности». Вкратце рассказав, где я был и что со мной произошло, мы вернулись в ту же комнату милиции, из которой я вышел 10 минут назад, по пути сфотографировав оперативника в штатском, удалявшего мои фотографии. Жаль скорострельности фотоаппарата Анны Каретниковой не хватило, чтобы зафиксировать средний палец руки оперативника, направленный в объектив камеры, символизирующий всем известный жест.
Придя в комнату милиции, я не увидел там уже ни Рожного (его фамилию я узнаю позже во 2-м отделе), ни остальных участников беспредела. Присутствующие там, остальные сотрудники явно не ожидали такого скорого моего возвращения.
- Я хочу написать заявление, - обратился я к сотрудникам.
- В отношении чего?
- В отношении того, что десять минут назад здесь вашими сотрудниками было совершено преступление. Я был избит.
- Что-то такого не помним.
- А вы помните, что я здесь был?
Сидящий на стуле ВрИО командира полка подполковник Яковлев, сообразив что «пойти в полный отказ» не получится, признаётся, что помнит.
- За что я был задержан?
- Вы были задержаны за съемку в неположенном месте.
- А где протокол задержания?
- Протокола нет.
- Протокол об административном правонарушении?
- Тоже нет.
- У меня изымались личные вещи, где протокол изъятия?
- Его тоже нет, но есть рапорт сотрудников, что вы были задержаны за съемку.
При уходе из комнаты я действительно видел одного сотрудника, начавшего писать рапорт. Я заметил только «шапку» рапорта и первые две строчки, в которых фигурировали мои паспортные данные.
- Вы можете показать рапорт?
Нет, он там где-то… Я не помню ту причину, которую они назвали. Истинная причина в том, что в момент моего повторного прихода рапорт еще не успели дописать.
Анна Каретникова и Елена Гордеева поинтересовались есть ли запись о моем присутствии в книге доставленных. Запись тоже отсутствовала.
Вообще отдельной темой хочется рассказать, о той разнице как сотрудники общаются с людьми в присутствии свидетелей и как без.
А вы бы не могли выключить ваш диктофон, пожалуйста,- с такой просьбой обратился ко мне подполковник Яковлев.
- Нет.
- А почему? Вы бы не могли пояснить, пожалуйста?
Мне показалось, что еще мгновение и подполковник заговорит стихами.
- Потому что, десять минут назад я в этой комнате слышал совсем другие слова. Только включенный диктофон и свидетели заставляют сотрудников так общаться. Я имею право записывать все, что со мной происходит, в том числе и разговор с вами.
Действительно на протяжении всего моего 40-минутного пребывания, я кроме матерных слов и оскорблений почти больше ничего не слышал. Причем как в отношении меня, так и между собой.
- Вы можете написать заявление здесь, имея ввиду, комнату милиции на Маяковке, но здесь мы вам не выдадим талон-уведомление о принятии заявления. Лучше вам съездить во 2-й отдел милиции на метрополитене возле м. Аэропорт.
Отрядив нам для сопровождения и показа дороги целого старшего лейтенанта, мы поехали во 2-й отдел.
2-й отдел милиции УМ на московском метрополитене.
Приехав в «доблестный» 2-й отдел, нас встретил его начальник полковник Чернышов В.В., которого в суматохе этого вечера я уже успел позабыть. Он заявил, что меня никто не избивал и это я вел себя по хамски, и подтвердил версию о задержании меня за съемку в неположенном месте. Ранее еще во время задержания я вспомнил, что сотрудница передававшая мне бланк объяснения в котором я должен был написать что не имею претензий к их гоп-компании, дважды ходила, как она сказала, к начальнику. Я не видел к кому она ходила, но мое предположение, что к Чернышову. Пытаясь как-то хитрить, первоначально я написал в объяснении, что «Я, Щедрин Дмитрий Борисович, претензий не имею» и отчеркнул оставшиеся строки латинской буквой Z, чтобы потом можно было объяснить, что на самом деле я имел ввиду то, что «не имею претензий к космонавтам, высадившимся на луне или к пингвинам в Антарктиде».
- Все, я могу идти, - спрашивал я у девушки.
- Сейчас, схожу с бланком к начальнику, он проверит и даст команду.
Вернувшись, она сказала, что объяснение нужно дописать, иначе начальник не отпустит. Я и дописал, поверх строк, «к сотрудникам милиции».
Теперь мое объяснение будет звучать так, что я имел ввиду сотрудников милиции города Магадана, в котором никогда не был. А к их отделу очень даже имеются.
Подав заявление во 2-й отдел на имя Чернышова, мы поехали в травмпункт.
Я абсолютно был уверен и тогда и сейчас в необъективности расследования во 2-м отделе. Заявление было подано лишь для того, чтобы зафиксировать время его подачи. В тот же вечер.
Уходя, кто-то из ОНК спросила, стоящего на входе сотрудника где здесь ближайший травмпункт.
- Нижняя Масловка, либо 24-й, либо 26-й дом, - рассказал сотрудник.
Травпункт при поликлинике №39. Новая Башиловка, 14.
Четная сторона Нижний Масловки заканчивалась 20-ым домом. Дальше начинается Верхняя Масловка. Не знаю, на что был сделан расчет, наверное на то, что не найдя дома мы развернемся и поедем спать. Я и не думал, что можно опуститься до такой низости, чтобы соврать адрес.
Вообщем нашли, что искали на Новой Башиловке, 14
- Паспорт, - попросила меня девушка - медработник.
Я ей протягиваю ксерокопию моего паспорта.
- А где паспорт?
- Паспорт дома.
- Полис.
- Полис тоже дома.
- В паспорте подмосковная прописка.
- Ну и что?
- Езжайте в область и обращайтесь там в травмпункт. Без полиса и паспорта не принимаем.
- Подождите, я гражданин РФ. Это видно по ксерокопии. Полисы выдаются всем.
- Всем работающим.
- Безработным тоже автоматически. Давайте я завтра привезу вам свой паспорт и полис.
- Ладно примем.
Сейчас вспоминается строчка из песни Тэма Булатова: «Паспорт, полис и ж/д билет. Без них меня как будто бы нет».
Врач заводит медицинскую карточку и осматривает меня.
- Ссадины и гематомы смазывайте мазью (я забыл какой она мне сказала)
- Хорошо.
- Все можете идти.
- Хорошо, а справка?
- Справок здесь не дают. Все материалы отправим в «02».
- Дайте медицинскую карточку, я сниму ксерокопию
- Медкнижки на руки не выдаются.
- Дайте сфотографировать книжку.
- Нельзя.
- Так это моя книжка. Мне чужую не надо фотографировать.
- Я сказала нельзя.
- Дайте хотя бы прочитать, что там написано
- То, что вы сказали то и написано, - и отодвигает медкнижку подальше от меня. Да я и так не вижу, что там написано мелким медицинским почерком.
Поняв, что я могу остаться вообще без каких-либо доказательств, я открыл дверь и пригласил, ожидавших меня в коридоре членов ОНК Анну Каретникову и Елену Гордееву и достал телефон.
В присутствии их, начав запись, я начал задавать вопросы по второму кругу «на камеру».
Вообще и не думал там снимать и не хотел выкладывать видео в сеть. Но это мое единственное доказательство.
Насчет съемки медработников. Сегодня весь день пытался разобраться в юридических тонкостях. И нашел.
На основании статьи 24 Конституции РФ "О правах человека и сборе и обработке информации" и комментария к статье 24 Конституции РФ:
Фотографирование людей в общественных местах осуществляется свободно:
-На пресс-конференциях (если организаторы не запрещают снимать);
-Милиционеров,пожарных,врачей,сотрудников службы спасения- при исполнении обязанностей;
-участников демонстраций,акций протеста, выступающих на этих мероприятиях;
-Участников происшествий и столкновений;
-Любых людей, случайно попавших в кадр при съемке всего вышеперечисленного (когда съёмка таких людей не является целью),если человек не возражает (не закрывается руками,не протестует иным образом) или прямо соглашается на съёмку.
Более подробно в этой теме разобрался Илья Варламов zyalt, еще за полгода до меня. Вот его пост.
«Гематомы и ссадины» - еле слышным голосом в конце записи говорит врач. Это мое единственное доказательство избиения, за исключением еще как минимум пятерых человек, которые могут подтвердить, что видели у меня следы на запястьях рук от наручников и небольшую гематому или покраснение на шее, когда я вышел из комнаты милиции.
Получается, что Рожнов и другие сотрудники органов имеют доступ к моей медкарте, а я нет.
Я не знаю, что написано в моей карте, возможно, что ничего нет. Даже если и было записано так, как она говорит, то ничего не мешает порвать старую медкнижку и завести новую.
Еще пошлю на днях письмо главврачу Марининой с вопросом почему она отдает распоряжения, противоречащие Конституции.
Прокуратура г. Москвы
Я знал порядок принятия заявления и то, что прокуратура Москвы передает по последственности заявления в районные прокуратуры или как в моем случае в прокуратуру на метрополитене. Но поехал туда специально. Слишком высока вероятность того, что полицейское начальство 2-го отдела или лично Рожнов имеют «контакты» с прокуратурой метрополитена. Чем дальше прокуратура, тем эта вероятность меньше. Ниточка взаимного покрывательства должна где-нибудь порваться. Чтобы хотя бы мое заявление было принято, я и обратился напрямую в городскую прокуратуру.
1 августа, как только к обеду закончила анализ первая программа по восстановлению файлов, и я увидел первые результаты, я выехал в прокуратуру. Приехав туда к четырем часам вечера, меня встретила в фойе прокуратуры сотрудница уже полиции, осуществлявшая пропускной режим и запись в книгу приема посетителей, словами: «Вы можете уже не успеть»
- Так еще два часа приема?
- Ну видите какая очередь. Понедельник.
- Ладно, ничего страшного, я все равно буду ждать.
В очереди шепчутся, что предупреждает посетителей она уже с обеденного перерыва. Некоторые разворачиваются и уходят. Позже она скажет, что хочет таким образом помочь людям, чтобы не ждали лишний раз.
Сижу, выхожу на улицу покурить, изучаю «настенную живопись» в виде образцов заявлений, выписок из различных юридических документов. Кто-то пишет заявление, кто-то молча сидит и ждет. Очередь продвигается.
17.30. Многие понимают, в том числе и я, что уже явно не успевают и очередь начинает «взрываться».
- Мне только «на входящий» поставить, я была здесь в пятницу, заявление уже принимали, но не работал компьютер и не внесли в базу данных, - просила очередь какая-то женщина.
- Я участница войны, - я имею право без очереди, говорила какая-то престарелая бабушка с пачкой рукописных листов.
- Здесь все такие, - отвечала женщина лет пятидесяти с палочкой.
Кто-то встает и уходит.
Я сижу в уголке и молча созерцаю все происходящее. У меня не хватает совести, чтобы не пропустить бабушку вперед себя, тем более на стене висит А4 с текстом, что участники ВОВ принимаются без очереди. Да и в любом случае у меня нет шансов попасть в этот день на прием. Просто стало интересно чем же все закончится. В итоге в кабинет дежурного прокурора заходят уже по трое. Ситуацию пытается как-то «разрулить» сотрудница полиции, осуществлявшая регистрацию граждан на входе и уже сам прокурор. Минуты три уходит на взаимную ругань очереди (без мата) и на определение кто будет первым.
Первой зашла по-моему бабушка, участница ВОВ. Прокурор увидев пачку исписанной бумаги объясняет бабушке, что не успеет прочитать все за оставшиеся 15 минут и предлагает бросить заявление в ящик «Для заявлений и предложений», поясняя, что заявление будет обязательно изучено или прийти в другой раз, что она и делает. У меня тоже есть возможность бросить заявление в ящик, но честно говоря такому способу я не доверяю.
Меня вообще удивляют люди в таких ситуациях. Зачем ругаться между собой? Ведь они все по-своему правы, и бабушка, и женщина с непроставленным «входящим», и женщина с палочкой и прокурор, не имеющий возможности за такое короткое время изучить несколько заявлений. Но почему нельзя назначить двух, трех, десять дежурных прокуроров, в зависимости от плотности посещения? Чем занимаются остальные в прокуратуре?
Дождался окончания рабочего дня и уехал.
Приехал на следующий день, за полчаса до окончания обеденного перерыва и был уже третьим.
Подал заявление. Без проблем. Вежливый старший лейтенант (действительно очень вежливый), принимавший заявление, прочитав его, проверив паспорт и сверив с заявлением, задав необходимые вопросы внес в базу данных и проставил входящий. Разъяснил и порядок передачи в прокуратуру метро и сроки. На меня ушло не больше пяти минут. Не могу разобрать фамилию на штампе копии заявления. По-моему Костенко или Костюченко. А на табличку на двери я не обратил внимания. Спасибо. Я ожидал худшего. Поиск отсутствующих запятых в тексте, разъяснение только вчера «вышедшего нового указания генерального прокурора о новой особой форме подачи или написания заявления и тому подобных, ставшими уже привычными, вещей». Ничего такого не было.
Было другое. Не со мной. Пока стоял в очереди в фойе прокуратуры, зашел мужчина лет 50-55. Сотрудница полиции попросила его предъявить документы для записи в книгу приема. Он достал какую-то карточку с фотографией, похожую на права и еще какое-то удостоверение, тоже с фотографией.
- Что это за документы, - просила объяснить сотрудница. Мужчина объяснил.
- Это ваши внутренние личные документы. Для нас только паспорт является документом для прохода в прокуратуру. Где ваш паспорт?
- Он в отделении милиции,- объяснял мужчина.
- Что он там делает?
- Они забрали его у меня.
- Ну они же выдали, какой-то документ взамен паспорта?
- Ничего не выдали. Я и пришел написать заявление, что они у меня его изъяли.
- Такого не может быть, - констатировала сотрудница, чем вызвала ухмылку у половины очереди.
- Идите забирайте свой паспорт. Я не имею право вас пропустить без паспорта.
- Я не могу его забрать. Я для этого и пришел сюда.
После 5-ти минутных препираний, уточняющих звонков кому-то его все-таки пропустили.
Страна абсурда.
Еще абсурдно в стране то, что единственными средствами защиты от произвола и единственным способом доказать свою правоту стали фотоаппарат, диктофон, видеокамера и интернет.
Доверие к людям, тем более к служащим каких-либо госорганов тает с каждым днем.
И пока будет твориться этот абсурд во всех госорганах я буду выходить на Триумфальную площадь каждое 31 число пока не убьют или не покалечат. Нет не за Немцова, ни за Каспарова, ни за Удальцова с Лимоновым, как здесь пишут некоторые, обвиняя меня в том, что я сектант. За себя.
Призывать идти за собой я никого не хочу. Каждый сам выбирает свою дорогу. Я свою выбрал.
Фото копии заявления в прокуратуру
Кому не видно текст, можно посмотреть здесь в другом размере.
Имеет ли право охранник препятствовать съемке? by Илья zyalt Варламов
Господа новостники, можно чуть тщательнее к точности изложения имён?
Хотят "объявить предупреждение"? И всё?!
Дави его дальше оглаской, Дима!
Порядочные люди распространят!!!
Оригинал взят у d_schedrin в Страна абсурда.
Прочитал множество комментариев к предыдущему посту об избиении меня сотрудником полиции Романом Рожновым. Спасибо всем неравнодушным людям за поддержку. К сожалению, на такое количество сообщений я ответить не могу. Увидел и множество комментариев типа: «На видео избиения не видно, побои не сняты, в прокуратуру заявления не подал, значит ничего не было и автор все врёт». Чтож, этот пост специально для вас.
Для тех, кто не видел мой предыдущий пост, советую прочитать сначала его.
Комната милиции. М. Маяковская
Выйдя из метро на поверхность, я встретил переходящих дорогу членов ОНК Анну Каретникову и Елену Гордееву, а также Сергея Давидиса и Игоря Гуковского из «Солидарности». Вкратце рассказав, где я был и что со мной произошло, мы вернулись в ту же комнату милиции, из которой я вышел 10 минут назад, по пути сфотографировав оперативника в штатском, удалявшего мои фотографии. Жаль скорострельности фотоаппарата Анны Каретниковой не хватило, чтобы зафиксировать средний палец руки оперативника, направленный в объектив камеры, символизирующий всем известный жест.
Придя в комнату милиции, я не увидел там уже ни Рожного (его фамилию я узнаю позже во 2-м отделе), ни остальных участников беспредела. Присутствующие там, остальные сотрудники явно не ожидали такого скорого моего возвращения.
- Я хочу написать заявление, - обратился я к сотрудникам.
- В отношении чего?
- В отношении того, что десять минут назад здесь вашими сотрудниками было совершено преступление. Я был избит.
- Что-то такого не помним.
- А вы помните, что я здесь был?
Сидящий на стуле ВрИО командира полка подполковник Яковлев, сообразив что «пойти в полный отказ» не получится, признаётся, что помнит.
- За что я был задержан?
- Вы были задержаны за съемку в неположенном месте.
- А где протокол задержания?
- Протокола нет.
- Протокол об административном правонарушении?
- Тоже нет.
- У меня изымались личные вещи, где протокол изъятия?
- Его тоже нет, но есть рапорт сотрудников, что вы были задержаны за съемку.
При уходе из комнаты я действительно видел одного сотрудника, начавшего писать рапорт. Я заметил только «шапку» рапорта и первые две строчки, в которых фигурировали мои паспортные данные.
- Вы можете показать рапорт?
Нет, он там где-то… Я не помню ту причину, которую они назвали. Истинная причина в том, что в момент моего повторного прихода рапорт еще не успели дописать.
Анна Каретникова и Елена Гордеева поинтересовались есть ли запись о моем присутствии в книге доставленных. Запись тоже отсутствовала.
Вообще отдельной темой хочется рассказать, о той разнице как сотрудники общаются с людьми в присутствии свидетелей и как без.
А вы бы не могли выключить ваш диктофон, пожалуйста,- с такой просьбой обратился ко мне подполковник Яковлев.
- Нет.
- А почему? Вы бы не могли пояснить, пожалуйста?
Мне показалось, что еще мгновение и подполковник заговорит стихами.
- Потому что, десять минут назад я в этой комнате слышал совсем другие слова. Только включенный диктофон и свидетели заставляют сотрудников так общаться. Я имею право записывать все, что со мной происходит, в том числе и разговор с вами.
Действительно на протяжении всего моего 40-минутного пребывания, я кроме матерных слов и оскорблений почти больше ничего не слышал. Причем как в отношении меня, так и между собой.
- Вы можете написать заявление здесь, имея ввиду, комнату милиции на Маяковке, но здесь мы вам не выдадим талон-уведомление о принятии заявления. Лучше вам съездить во 2-й отдел милиции на метрополитене возле м. Аэропорт.
Отрядив нам для сопровождения и показа дороги целого старшего лейтенанта, мы поехали во 2-й отдел.
2-й отдел милиции УМ на московском метрополитене.
Приехав в «доблестный» 2-й отдел, нас встретил его начальник полковник Чернышов В.В., которого в суматохе этого вечера я уже успел позабыть. Он заявил, что меня никто не избивал и это я вел себя по хамски, и подтвердил версию о задержании меня за съемку в неположенном месте. Ранее еще во время задержания я вспомнил, что сотрудница передававшая мне бланк объяснения в котором я должен был написать что не имею претензий к их гоп-компании, дважды ходила, как она сказала, к начальнику. Я не видел к кому она ходила, но мое предположение, что к Чернышову. Пытаясь как-то хитрить, первоначально я написал в объяснении, что «Я, Щедрин Дмитрий Борисович, претензий не имею» и отчеркнул оставшиеся строки латинской буквой Z, чтобы потом можно было объяснить, что на самом деле я имел ввиду то, что «не имею претензий к космонавтам, высадившимся на луне или к пингвинам в Антарктиде».
- Все, я могу идти, - спрашивал я у девушки.
- Сейчас, схожу с бланком к начальнику, он проверит и даст команду.
Вернувшись, она сказала, что объяснение нужно дописать, иначе начальник не отпустит. Я и дописал, поверх строк, «к сотрудникам милиции».
Теперь мое объяснение будет звучать так, что я имел ввиду сотрудников милиции города Магадана, в котором никогда не был. А к их отделу очень даже имеются.
Подав заявление во 2-й отдел на имя Чернышова, мы поехали в травмпункт.
Я абсолютно был уверен и тогда и сейчас в необъективности расследования во 2-м отделе. Заявление было подано лишь для того, чтобы зафиксировать время его подачи. В тот же вечер.
Уходя, кто-то из ОНК спросила, стоящего на входе сотрудника где здесь ближайший травмпункт.
- Нижняя Масловка, либо 24-й, либо 26-й дом, - рассказал сотрудник.
Травпункт при поликлинике №39. Новая Башиловка, 14.
Четная сторона Нижний Масловки заканчивалась 20-ым домом. Дальше начинается Верхняя Масловка. Не знаю, на что был сделан расчет, наверное на то, что не найдя дома мы развернемся и поедем спать. Я и не думал, что можно опуститься до такой низости, чтобы соврать адрес.
Вообщем нашли, что искали на Новой Башиловке, 14
- Паспорт, - попросила меня девушка - медработник.
Я ей протягиваю ксерокопию моего паспорта.
- А где паспорт?
- Паспорт дома.
- Полис.
- Полис тоже дома.
- В паспорте подмосковная прописка.
- Ну и что?
- Езжайте в область и обращайтесь там в травмпункт. Без полиса и паспорта не принимаем.
- Подождите, я гражданин РФ. Это видно по ксерокопии. Полисы выдаются всем.
- Всем работающим.
- Безработным тоже автоматически. Давайте я завтра привезу вам свой паспорт и полис.
- Ладно примем.
Сейчас вспоминается строчка из песни Тэма Булатова: «Паспорт, полис и ж/д билет. Без них меня как будто бы нет».
Врач заводит медицинскую карточку и осматривает меня.
- Ссадины и гематомы смазывайте мазью (я забыл какой она мне сказала)
- Хорошо.
- Все можете идти.
- Хорошо, а справка?
- Справок здесь не дают. Все материалы отправим в «02».
- Дайте медицинскую карточку, я сниму ксерокопию
- Медкнижки на руки не выдаются.
- Дайте сфотографировать книжку.
- Нельзя.
- Так это моя книжка. Мне чужую не надо фотографировать.
- Я сказала нельзя.
- Дайте хотя бы прочитать, что там написано
- То, что вы сказали то и написано, - и отодвигает медкнижку подальше от меня. Да я и так не вижу, что там написано мелким медицинским почерком.
Поняв, что я могу остаться вообще без каких-либо доказательств, я открыл дверь и пригласил, ожидавших меня в коридоре членов ОНК Анну Каретникову и Елену Гордееву и достал телефон.
В присутствии их, начав запись, я начал задавать вопросы по второму кругу «на камеру».
Вообще и не думал там снимать и не хотел выкладывать видео в сеть. Но это мое единственное доказательство.
Насчет съемки медработников. Сегодня весь день пытался разобраться в юридических тонкостях. И нашел.
На основании статьи 24 Конституции РФ "О правах человека и сборе и обработке информации" и комментария к статье 24 Конституции РФ:
Фотографирование людей в общественных местах осуществляется свободно:
-На пресс-конференциях (если организаторы не запрещают снимать);
-Милиционеров,пожарных,врачей,сотрудников службы спасения- при исполнении обязанностей;
-участников демонстраций,акций протеста, выступающих на этих мероприятиях;
-Участников происшествий и столкновений;
-Любых людей, случайно попавших в кадр при съемке всего вышеперечисленного (когда съёмка таких людей не является целью),если человек не возражает (не закрывается руками,не протестует иным образом) или прямо соглашается на съёмку.
Более подробно в этой теме разобрался Илья Варламов zyalt, еще за полгода до меня. Вот его пост.
Click to view«Гематомы и ссадины» - еле слышным голосом в конце записи говорит врач. Это мое единственное доказательство избиения, за исключением еще как минимум пятерых человек, которые могут подтвердить, что видели у меня следы на запястьях рук от наручников и небольшую гематому или покраснение на шее, когда я вышел из комнаты милиции.
Получается, что Рожнов и другие сотрудники органов имеют доступ к моей медкарте, а я нет.
Я не знаю, что написано в моей карте, возможно, что ничего нет. Даже если и было записано так, как она говорит, то ничего не мешает порвать старую медкнижку и завести новую.
Еще пошлю на днях письмо главврачу Марининой с вопросом почему она отдает распоряжения, противоречащие Конституции.
Прокуратура г. Москвы
Я знал порядок принятия заявления и то, что прокуратура Москвы передает по последственности заявления в районные прокуратуры или как в моем случае в прокуратуру на метрополитене. Но поехал туда специально. Слишком высока вероятность того, что полицейское начальство 2-го отдела или лично Рожнов имеют «контакты» с прокуратурой метрополитена. Чем дальше прокуратура, тем эта вероятность меньше. Ниточка взаимного покрывательства должна где-нибудь порваться. Чтобы хотя бы мое заявление было принято, я и обратился напрямую в городскую прокуратуру.
1 августа, как только к обеду закончила анализ первая программа по восстановлению файлов, и я увидел первые результаты, я выехал в прокуратуру. Приехав туда к четырем часам вечера, меня встретила в фойе прокуратуры сотрудница уже полиции, осуществлявшая пропускной режим и запись в книгу приема посетителей, словами: «Вы можете уже не успеть»
- Так еще два часа приема?
- Ну видите какая очередь. Понедельник.
- Ладно, ничего страшного, я все равно буду ждать.
В очереди шепчутся, что предупреждает посетителей она уже с обеденного перерыва. Некоторые разворачиваются и уходят. Позже она скажет, что хочет таким образом помочь людям, чтобы не ждали лишний раз.
Сижу, выхожу на улицу покурить, изучаю «настенную живопись» в виде образцов заявлений, выписок из различных юридических документов. Кто-то пишет заявление, кто-то молча сидит и ждет. Очередь продвигается.
17.30. Многие понимают, в том числе и я, что уже явно не успевают и очередь начинает «взрываться».
- Мне только «на входящий» поставить, я была здесь в пятницу, заявление уже принимали, но не работал компьютер и не внесли в базу данных, - просила очередь какая-то женщина.
- Я участница войны, - я имею право без очереди, говорила какая-то престарелая бабушка с пачкой рукописных листов.
- Здесь все такие, - отвечала женщина лет пятидесяти с палочкой.
Кто-то встает и уходит.
Я сижу в уголке и молча созерцаю все происходящее. У меня не хватает совести, чтобы не пропустить бабушку вперед себя, тем более на стене висит А4 с текстом, что участники ВОВ принимаются без очереди. Да и в любом случае у меня нет шансов попасть в этот день на прием. Просто стало интересно чем же все закончится. В итоге в кабинет дежурного прокурора заходят уже по трое. Ситуацию пытается как-то «разрулить» сотрудница полиции, осуществлявшая регистрацию граждан на входе и уже сам прокурор. Минуты три уходит на взаимную ругань очереди (без мата) и на определение кто будет первым.
Первой зашла по-моему бабушка, участница ВОВ. Прокурор увидев пачку исписанной бумаги объясняет бабушке, что не успеет прочитать все за оставшиеся 15 минут и предлагает бросить заявление в ящик «Для заявлений и предложений», поясняя, что заявление будет обязательно изучено или прийти в другой раз, что она и делает. У меня тоже есть возможность бросить заявление в ящик, но честно говоря такому способу я не доверяю.
Меня вообще удивляют люди в таких ситуациях. Зачем ругаться между собой? Ведь они все по-своему правы, и бабушка, и женщина с непроставленным «входящим», и женщина с палочкой и прокурор, не имеющий возможности за такое короткое время изучить несколько заявлений. Но почему нельзя назначить двух, трех, десять дежурных прокуроров, в зависимости от плотности посещения? Чем занимаются остальные в прокуратуре?
Дождался окончания рабочего дня и уехал.
Приехал на следующий день, за полчаса до окончания обеденного перерыва и был уже третьим.
Подал заявление. Без проблем. Вежливый старший лейтенант (действительно очень вежливый), принимавший заявление, прочитав его, проверив паспорт и сверив с заявлением, задав необходимые вопросы внес в базу данных и проставил входящий. Разъяснил и порядок передачи в прокуратуру метро и сроки. На меня ушло не больше пяти минут. Не могу разобрать фамилию на штампе копии заявления. По-моему Костенко или Костюченко. А на табличку на двери я не обратил внимания. Спасибо. Я ожидал худшего. Поиск отсутствующих запятых в тексте, разъяснение только вчера «вышедшего нового указания генерального прокурора о новой особой форме подачи или написания заявления и тому подобных, ставшими уже привычными, вещей». Ничего такого не было.
Было другое. Не со мной. Пока стоял в очереди в фойе прокуратуры, зашел мужчина лет 50-55. Сотрудница полиции попросила его предъявить документы для записи в книгу приема. Он достал какую-то карточку с фотографией, похожую на права и еще какое-то удостоверение, тоже с фотографией.
- Что это за документы, - просила объяснить сотрудница. Мужчина объяснил.
- Это ваши внутренние личные документы. Для нас только паспорт является документом для прохода в прокуратуру. Где ваш паспорт?
- Он в отделении милиции,- объяснял мужчина.
- Что он там делает?
- Они забрали его у меня.
- Ну они же выдали, какой-то документ взамен паспорта?
- Ничего не выдали. Я и пришел написать заявление, что они у меня его изъяли.
- Такого не может быть, - констатировала сотрудница, чем вызвала ухмылку у половины очереди.
- Идите забирайте свой паспорт. Я не имею право вас пропустить без паспорта.
- Я не могу его забрать. Я для этого и пришел сюда.
После 5-ти минутных препираний, уточняющих звонков кому-то его все-таки пропустили.
Страна абсурда.
Еще абсурдно в стране то, что единственными средствами защиты от произвола и единственным способом доказать свою правоту стали фотоаппарат, диктофон, видеокамера и интернет.
Доверие к людям, тем более к служащим каких-либо госорганов тает с каждым днем.
И пока будет твориться этот абсурд во всех госорганах я буду выходить на Триумфальную площадь каждое 31 число пока не убьют или не покалечат. Нет не за Немцова, ни за Каспарова, ни за Удальцова с Лимоновым, как здесь пишут некоторые, обвиняя меня в том, что я сектант. За себя.
Призывать идти за собой я никого не хочу. Каждый сам выбирает свою дорогу. Я свою выбрал.
Фото копии заявления в прокуратуру
Кому не видно текст, можно посмотреть здесь в другом размере.
Имеет ли право охранник препятствовать съемке? by Илья zyalt Варламов