Особенности бомжевания в Крыму
Корреспондент «Республики» сутки бродяжничал с симферопольскими бездомными
Кирилл Железнов
Летом для них везде готов и стол, и дом - под каждым кустом, под каждым канализационным люком. А зимой? Как выживают бродяги - на помойках, в подвалах, возле теплотрасс? Чтобы выяснить это, мне предстояло провести с ними 24 часа своей жизни.
«Замерз. Набухался сильно»
Соглашаясь на это задание редактора, скажу честно - боялся. Нет, не того, что меня обворуют или тюкнут по голове. Бездомные все-таки не хулиганы и не гопники. Боялся заразы: какой-нибудь экзотической разновидности чесотки или банального, но не менее опасного, туберкулеза.
В принципе, если учесть, что медосмотр среднестатистический бомж проходит, скорее всего, один раз - сотрудниками спецслужбы «Дельта» (это те, которые трупы вывозят), подхватить какую-нибудь хворь казалось реально. Тем более, что одного из потенциальных разносчиков всевозможных заболеваний вытаскивали прошлой зимой на моих глазах из-под балкона соседей, живущих на первом этаже. В узкой щели между полом балкона и землей он прожил несколько лет.
Дядя Толя. Его знал весь район, а дворники подкармливали. Бывший зэк категорически не хотел работать, а смысл жизни видел в сигаретах и водке. Из своего жилища, больше похожего на собачью конуру, он выползал несколько раз в день. Прошлой зимой куда-то пропал. На четвертый день дворничиха, пошарудив в конуре метлой и наткнувшись на застывшее тело дяди Толи, вызвала милицию.
«Замерз, набухался сильно, наверное», - произнес водитель труповозки краткий некролог над бездомным, почему-то замотанным в те же грязные и вонючие одеяла, в которых он и уснул в последний раз.
Вид не самого трупа, а вот этих вот самых одеял произвел на меня самое сильное впечатление. С разорванных в клочья, измазанных глиной и, простите, экскрементами, лохмотьев на белый, утоптанный снег выпрыгивали растревоженные блохи…
«И собаку, если поймаешь, съешь»
Шесть часов утра. На остановках - только бессонные пенсионерки, вечно спешащие на такие же вечные рынки, да еще редкие, измотанные ночными гулянками, компании студентов. Ранним утром, когда хочется кофе и неги в теплой постели, Юра и Василий - бездомные с 12‑летним стажем - выходят на промысел. Собирают хлеб в мусорных баках. Юра катит разбитую тачку на разных по величине колесах. К ней приторочена потрепанная торба, в ее прожорливое нутро полагается складировать все ценное, что найдется в мусорках.
Юра - бывший военнослужащий. Играл в духовом оркестре. Потом «ушел в запой и уволили по статье». Его друг - Василий (на фото), в 90‑е работал контролером в троллейбусном парке. Потом заболел, перенес несколько операций на желудке, уволили по инвалидности, похоронил жену. Запил. Когда оторвался от стакана - не было ни дома, ни работы.
«Дом есть в Каменке, но я оттуда ушел двенадцать лет назад - невозможно с родней жить, - объясняет Василий. - С тех пор скитаюсь. В теплотрассах жил, в парках ночевал, возле котельных. Где придется. Тогда и познакомился с Юрой».
Около года друзья-бродяги прожили на Симферопольском водохранилище. Сначала спали под полиэтиленовой пленкой, потом кто-то из добрых людей подарил им палатку. Зимой разводили костер, чтобы не замерзнуть во сне, а летом и так было хорошо.
Рассуждать о морали и гуманности с этими людьми сложно. Они знают, что такое настоящий голод. И если не смогут заработать, то все равно выживут.
«Было такое, что и по три дня ничего не ели, - рассказывает Василий. - А живот просит „Дай еды!“, болит, режет, а где покушать взять? Вообще, когда хочешь есть, то можно съесть все - это я теперь знаю. И в помойку, забыв про стыд, лезешь. Достаешь и ешь. И собаку, если поймаешь, зарежешь и съешь. Пасть ей веревкой перематываешь, чтобы не укусила, ножом по горлу, кровь спустил, освежевал… Потом костер разводили - жарили. Вкусно. Только собаку так просто не поймаешь. Ее на еду надо подманить. А где взять ту еду, когда в животе третьи сутки и куска хлеба нет?»
К хлебу у бомжей особое отношение: они бережно вытаскивают его из помоек, отряхивают от мусора и складывают в отдельный пакет. Я заглядываю в мусорный бак - вонища, кажется, хватает прямо за лицо и бьет в нос так, что голова кругом. Засохших батонов, надкусанных булок действительно хватает. Юра и Василий радуются улову.
«Вот люди говорят, что хлеб дорогой, а сами - в помойку его с нечистотами, - философствует Василий. - А ведь даже этот кусок может спасти жизнь… Хотя нам - это только хорошо. Пусть побольше выкидывают - так и напиши».
За час мы набили большую торбу съестными объедками. Улыбаясь, бомжи вспоминают, как несколько раз находили исправные мобильные телефоны. Курят «настрелянные» у меня сигареты. Перекусывают. Предлагают мне - отказываюсь. Конечно.
Кстати, фотографироваться из двух
бездомных за небольшое вознаграждение согласился только Василий (смотрите фото) - то ли, потому что паспорт у него есть, то ли менее стеснительный.
«Комбикорм с макаронами. Будешь?»
Вообще, среди бездомных есть свои касты. «Неприкасаемые» - это бывшие зэки. Обычные бродяги, очутившиеся на улице из-за собственного разгильдяйства и пьянки, с тюремными дел стараются не иметь. Могут во сне обворовать или наяву избить и забрать все ценное.
Еще есть «домашние» - это те, кому повезло пристроиться на стройке или на ферме и хоть временно обрести крышу над головой. В прошлом году посчастливилось Юре и Василию - они теперь живут в сарае во дворе у крестьянина в одном из сел Симферопольского района. Помогают по хозяйству, прикупили у соседей трех поросят.
«Уже такие кабаны здоровые выросли, - с блеском в глазах рассказывают бомжи-животноводы. Резать их не будем. Племя вырастим».
…Раньше бездомных подкармливала городская свалка - «Полигон‑21», куда они ездили собирать металл. Сейчас, говорят, чтобы покопаться в мусоре, нужно брать разрешение. В принципе, попытать счастья на свалке можно и сейчас - самое главное, делать это незаметно и не залезать наверх, где работают наемные рабочие. Искать под свалкой, под кучами. Здесь иногда попадается металл, в том числе цветной.
От города до свалки - около часа пути. На «78‑й» маршрутке до конечной на Каменских дачах, потом через гаражи, загаженную лесополосу - и видно огромный вал. Это и есть городская свалка. Сюда Василий с Юрой не ездят уже несколько лет. Что-то с местными не поделили.
Те бродяги, что шатаются под свалкой, бомжами себя не называют. Живут в заброшенных дачах, с забитыми рубероидом окнами.
«Есть где жить, - гордо вскидывает подбородок щуплый, с глазами навыкате, паренек Алексей. - Моих родственников эта дача. А на свалку я работать хожу. Потому что близко».
Насчет родственников бездомный врал: «к себе домой» он залезает через окно. Внутри заброшенного дачного домика - свалка тряпья. В углу черный след от костра - обжигают найденные на свалке провода. Когда изоляция сгорит, оголившийся провод можно сдать на металл.
«Нет у нас дома - я и старший брат вместе тут живем: выбрали хибару пустую, - позже, задобренный несколькими сигаретами сознается „хозяин“. - Ничего плохого никому не делаем. Иногда подрабатываем - под свалкой металл собираем, иногда работу какую-нибудь соседи дают. Огороды копаем. Зимой тяжко. Сушняк, дрова по лесу собираем, топимся, но хибара вся дырявая. Поэтому ночью по очереди спим - чтоб не замерзнуть».
Из посуды в черном углу - котелок, с прилипшим к стенкам варевом и вклеившимися в это варево ложками.
«Комбикорм с макаронами, - ловит мой взгляд бомж и тянется к кастрюле. - Туго сейчас. Деньги пробухали. Будешь?»
«Ты ж молодой, - не выдерживаю я. - Грузчиком пойди. Как так жить можно? Ради чего так жить?»
«Ради лета, - чавкает он и вытирает грязными руками в язвах распухшие губы. - Искупаться можно, спать хоть в поле. Фрукты будут, тепло будет. А работать… Я не вол, чтобы спину гнуть по расписанию…»
Именно кредо «я не вол» приводит многих или к тюрьме, или к суме. А в случае с бомжом дядей Толей - и к тому, и к другому. Хотя, возможно, некоторые бездомные действительно являются носителями того самого «гена бродяжничества», который недавно выявили европейские светила науки. Мол, есть такой в некоторых людях. И ничего таким не надо - ни крыши над головой, ни тепла, ни уюта. Хотя, как мне показалось, главные беды, делающие людей бомжами - алкоголь и лень.
…Ночь в хибаре Алексея я не высидел. Ближе к вечеру вернулся его брат с двумя бутылками дешевой водки. Братья завели задушевный разговор о том, как плохо с ними обошлась «родня проклятая». Разогревали себя алкоголем и для показухи стучали в стены грязными кулаками, ими же вытирая неуместные слезы.
Домой! Через темную загаженную полосу и дачный массив. Домой, где тепло, горячая вода, вкусный ужин и книги. Где меня ждут.