Даниэль Штайн, переводчик
Как меняется человек, он сам может увидеть, когда повторно читает те же книги.
Прошло всего четыре года, но это совсем другая книга! Тогда это был абсолютно чужой дом, занимательный, но раздражающий своей чрезмерной открытостью для посторонних. Чужой мир, отделенный от моей жизни отвесной каменной грядой до неба, ничего общего, никаких дорог, никакого перевала, если только чудом. Благородный, красивый, но чужой. Теперь на каждом углу натыкаешься на родные вещи, на ниточки, которые связывают с местами, с людьми, реальные ниточки, в пару рукопожатий! Польский, греческий, иврит - я с ними только чуть-чуть, едва знакома, но четыре года назад и этого не было. Не могу прийти в себя. Не сколько от книги, сколько от масштаба перемены. Не нашлась запись о предыдущем чтении, всё-таки это было бы более трезвым свидетельством, чем субъективной ощущение, что мир стал совсем иным.
Прошло всего четыре года, но это совсем другая книга! Тогда это был абсолютно чужой дом, занимательный, но раздражающий своей чрезмерной открытостью для посторонних. Чужой мир, отделенный от моей жизни отвесной каменной грядой до неба, ничего общего, никаких дорог, никакого перевала, если только чудом. Благородный, красивый, но чужой. Теперь на каждом углу натыкаешься на родные вещи, на ниточки, которые связывают с местами, с людьми, реальные ниточки, в пару рукопожатий! Польский, греческий, иврит - я с ними только чуть-чуть, едва знакома, но четыре года назад и этого не было. Не могу прийти в себя. Не сколько от книги, сколько от масштаба перемены. Не нашлась запись о предыдущем чтении, всё-таки это было бы более трезвым свидетельством, чем субъективной ощущение, что мир стал совсем иным.