Конфликт ТПоколений
Думаю о русских. Не потому, что на 49%, а потому, что моя биологическая мать похожа на государство Россия, а заодно на Делл из «Страны приливов». Она вела себя настолько непоследовательно, жестоко и немудро, что у неё теперь нет родных. Она плачет, что всё им отдала, ничего себе не оставила - а в ответ ни души.
И правда, не оставила. Нет дочери, нет внуков. За что надрывала пуп, за какие идеалы? В святом убеждении, что нет ей равных в прозорливости и смекалке, что в праве она приказывать и судить, напалмом глагола выжигать человечное из соседних душ, врать, вторгаться в чужие спальни, насильственно морализаторствовать, возводить напраслину, разрушать семьи, бросаться угрозами и проклятиями.
Почти ничего инфернального она не совершала, а всего лишь считала, что за ней - сила и правда, а всё остальное человечество кроме двух покойников, писателя Пушкина и диктатора Сталина, - недоделанное слаборазвитое мудачьё, которому нужно, причем любой ценой, помочь наставлением и пинком.
Родные и близкие считались особо отъявленными недоумками. Ведь они же, поскольку родные, обязаны быть клонами, а они почему-то на неё не похожи, других писателей хранят под подушкой, иные у них божества, цели и средства. Дегенераты, следовательно.
Главным её оппонентом был мой покойный отец, святой человек, ненавидимый ею за бесконфликтность. Перед смертью он боялся со мной видеться, опасаясь, что она отомстит и бросит его умирать одного. Она впервые стала ухаживать за ним с энтузиазмом, когда он лишился возможности ходить и выражать мнение. Кажется, она даже полюбила его в этой ипостаси.
Теперь моя очередь отстреливаться, моя и моей дочери. Я - неудачница, нуждающаяся в пластической операции и психиатрической помощи, а дочь моя, со слов потерпевшей, недоразвита и хронически больна.
Потерпевшая требует немедленного восстановления родственных связей в виде совместного проживания, угрожая самоубийством. По зову совести звоню ей раз в как можно реже, чтобы выяснить, что майдауны разрушили Киев, а при совке он был прекрасен. Но в гости по месту прописки не хожу: вдруг опять полезет в драку?
Часть вины за трагедию одинокой старости лежит на мне. Где-то я смалодушничала, не остановила бронепоезд слабоумия на этапе его трогания и разгона. Стыдно.
Поэтому совесть моя подсказывает, что стоит посочувствовать сторонникам великороссийской государственности в предсмертной агонии их божества, поднести им, что ли, воды и пилюль, вызвать психиатра и духовника, слово доброе сказать. Типа там - Бог простит вам вашу самонадеянность и комплекс сверхполноценности. Мне искренне и до физической боли жаль заложников собственного мракобесия. Но как им помочь, если от психиатра они отказываются, размахивая кулаками? Опасно даже рядом стоять, да и не факт, что Богу угодна эта помощь.
И правда, не оставила. Нет дочери, нет внуков. За что надрывала пуп, за какие идеалы? В святом убеждении, что нет ей равных в прозорливости и смекалке, что в праве она приказывать и судить, напалмом глагола выжигать человечное из соседних душ, врать, вторгаться в чужие спальни, насильственно морализаторствовать, возводить напраслину, разрушать семьи, бросаться угрозами и проклятиями.
Почти ничего инфернального она не совершала, а всего лишь считала, что за ней - сила и правда, а всё остальное человечество кроме двух покойников, писателя Пушкина и диктатора Сталина, - недоделанное слаборазвитое мудачьё, которому нужно, причем любой ценой, помочь наставлением и пинком.
Родные и близкие считались особо отъявленными недоумками. Ведь они же, поскольку родные, обязаны быть клонами, а они почему-то на неё не похожи, других писателей хранят под подушкой, иные у них божества, цели и средства. Дегенераты, следовательно.
Главным её оппонентом был мой покойный отец, святой человек, ненавидимый ею за бесконфликтность. Перед смертью он боялся со мной видеться, опасаясь, что она отомстит и бросит его умирать одного. Она впервые стала ухаживать за ним с энтузиазмом, когда он лишился возможности ходить и выражать мнение. Кажется, она даже полюбила его в этой ипостаси.
Теперь моя очередь отстреливаться, моя и моей дочери. Я - неудачница, нуждающаяся в пластической операции и психиатрической помощи, а дочь моя, со слов потерпевшей, недоразвита и хронически больна.
Потерпевшая требует немедленного восстановления родственных связей в виде совместного проживания, угрожая самоубийством. По зову совести звоню ей раз в как можно реже, чтобы выяснить, что майдауны разрушили Киев, а при совке он был прекрасен. Но в гости по месту прописки не хожу: вдруг опять полезет в драку?
Часть вины за трагедию одинокой старости лежит на мне. Где-то я смалодушничала, не остановила бронепоезд слабоумия на этапе его трогания и разгона. Стыдно.
Поэтому совесть моя подсказывает, что стоит посочувствовать сторонникам великороссийской государственности в предсмертной агонии их божества, поднести им, что ли, воды и пилюль, вызвать психиатра и духовника, слово доброе сказать. Типа там - Бог простит вам вашу самонадеянность и комплекс сверхполноценности. Мне искренне и до физической боли жаль заложников собственного мракобесия. Но как им помочь, если от психиатра они отказываются, размахивая кулаками? Опасно даже рядом стоять, да и не факт, что Богу угодна эта помощь.