(no subject)
- Попробуем исследование: "В.В. Путин в категориях смешного". Что в нем смешно?
- В точности по Аристотелю - несоответствие... Люди, идущие в политику как в судьбу и избранничество, не к "полтиннику" узнающие, что они политики - они, как боксеры или штангисты, постепенно переходят из одной весовой категории в другую... Саркози, начинавший мэром небольшого провинциального города, уже в свои двадцать с чем-то лет знал, что он политик. Это - специальность, у нее есть свой инструментарий. Дальше меняются только весовые категории: вот он мэр, вот он министр, вот он президент. В случае же Путина поменялась не весовая категория, а - резким щелчком - статус. Незаметный чиновник - это мягко сказано. Когда всё случилось, стали пытаться вспомнить, кто это... "Да-да, был какой-то в пиджачке, за спиной у Собчака…" Очень любопытно, что происходит в это время с самим этим человеком, наклонностей отнюдь не мессианских, а наоборот тихих, номенклатурных, никогда не бывшим на публике, стоявшим всегда за чьим-то плечом... Разумеется, колесико в моем случае повернуто в сторону драматической клоунады, - но я прекрасно представляю себе и подробное медленное психологическое исследование в духе Сокурова... Смешно и страшно, безусловно.
- Это сначала. А дальше?
- А дальше еще забавнее. Второй этап клоунады - человек осваивается и начинает верить в собственный пиар. Во все эти стоны о "спасителе Отечества". Вдруг человек и сам начинает верить в то, что он - спаситель. Можно говорить о том, что в этот момент ему отказывает разум: он-то вроде лучше других должен знать, как это делалось…
- Что он сам это заказывал.
- Даже не он... Этот момент есть в пьесе: когда бывший спичрайтер напоминает герою, впавшему в пафос, кто, собственно, все это ему написал - и про великую Россию, про необходимость твердой руки... Юмор "нулевых" - в этом сочетании чудовищной деградации и чудовищного же нарастания собственного величия, закачанного в вену "останкинской иглой". Мы видим совершенно искреннее ощущение величия - такое, что ни один детектор лжи не поймает за руку! Люди действительно ощущают величие, сидя в полном ничтожестве, с руками, растущими все из того же места... Мы по-прежнему собираем "жигули", а не "мерседесы". Мы пользуемся айфонами, но изобретены они не здесь. Мы по-прежнему не можем предложить миру ничего качественного, кроме водки и женщин. Даже нефть у нас хуже. И при этом - невыносимая, затопляющая разум гордость.
(Виктор Шендерович в интервью "Радио Свобода")
- В точности по Аристотелю - несоответствие... Люди, идущие в политику как в судьбу и избранничество, не к "полтиннику" узнающие, что они политики - они, как боксеры или штангисты, постепенно переходят из одной весовой категории в другую... Саркози, начинавший мэром небольшого провинциального города, уже в свои двадцать с чем-то лет знал, что он политик. Это - специальность, у нее есть свой инструментарий. Дальше меняются только весовые категории: вот он мэр, вот он министр, вот он президент. В случае же Путина поменялась не весовая категория, а - резким щелчком - статус. Незаметный чиновник - это мягко сказано. Когда всё случилось, стали пытаться вспомнить, кто это... "Да-да, был какой-то в пиджачке, за спиной у Собчака…" Очень любопытно, что происходит в это время с самим этим человеком, наклонностей отнюдь не мессианских, а наоборот тихих, номенклатурных, никогда не бывшим на публике, стоявшим всегда за чьим-то плечом... Разумеется, колесико в моем случае повернуто в сторону драматической клоунады, - но я прекрасно представляю себе и подробное медленное психологическое исследование в духе Сокурова... Смешно и страшно, безусловно.
- Это сначала. А дальше?
- А дальше еще забавнее. Второй этап клоунады - человек осваивается и начинает верить в собственный пиар. Во все эти стоны о "спасителе Отечества". Вдруг человек и сам начинает верить в то, что он - спаситель. Можно говорить о том, что в этот момент ему отказывает разум: он-то вроде лучше других должен знать, как это делалось…
- Что он сам это заказывал.
- Даже не он... Этот момент есть в пьесе: когда бывший спичрайтер напоминает герою, впавшему в пафос, кто, собственно, все это ему написал - и про великую Россию, про необходимость твердой руки... Юмор "нулевых" - в этом сочетании чудовищной деградации и чудовищного же нарастания собственного величия, закачанного в вену "останкинской иглой". Мы видим совершенно искреннее ощущение величия - такое, что ни один детектор лжи не поймает за руку! Люди действительно ощущают величие, сидя в полном ничтожестве, с руками, растущими все из того же места... Мы по-прежнему собираем "жигули", а не "мерседесы". Мы пользуемся айфонами, но изобретены они не здесь. Мы по-прежнему не можем предложить миру ничего качественного, кроме водки и женщин. Даже нефть у нас хуже. И при этом - невыносимая, затопляющая разум гордость.
(Виктор Шендерович в интервью "Радио Свобода")