Ответ на вызов Ротбарда
Владимир Золоторёв несколько дней назад заявил, что до сих пор никто так и не принял интеллектуального вызова Ротбарда.
Когда Золоторёва спросили о сути этого вызова, он указал на предисловие Ганса Германа Хоппе к книге Мюррея Ротбарда «Этика Свободы». Мол, там этот вызов изложен.
Прочитал предисловие Хоппе. Что главное у Ротбарда, по мнению Хоппе? Его анархизм. Цитирую Хоппе из его предисловия: «Ротбард считал, что решение фундаментальной человеческой проблемы защиты в стиле классического либерализма - с позиций минимального государства - ночного сторожа или «конституционно ограниченного государства» - идея наивная и безнадежно невразумительная. Каждое минимальное государство имеет врожденное устремление стать максимальным государством... Нет никакого иного возможного способа ограничить государственную власть, кроме как устранить государство целиком и полностью, создав свободный рынок средств защиты и услуг безопасности в соответствии со справедливостью и экономической наукой».
Предложения Ротбарда об устранении государства, даже минимального, и о покупке средств защиты и услуг безопасности на свободном рынке поразительны. Их нужно реализовать или отвергнуть. Но их никто не реализует. Неужели никто не попытался их отвергнуть? Владимир Золотарёв заявляет, что «последовательных контраргументов нет». Позволю себе предложить такие контраргументы.
Ротбард предлагает создать рынок там, где, по моему убеждению, ему нет места. Рынок, обмен - это частное и всегда правое дело, поскольку против него всерьёз никто не возражает. Когда покупатель к своей радости и радости продавца меняет свои деньги на товар, и нет пострадавших от этого обмена, то это - рынок. Это частное и правое дело. Возражать против такого обмена с обращением в суд и с требованием признать обмен преступлением может только сумасшедший. Правый суд откажет ему в его требованиях, и он зря потратится на судебную пошлину и на оплату услуг адвокатов, как своих, так и адвокатов ответчиков.
Но ведь на рынке средств защиты и услуг безопасности есть третья сторона, против которой направлены эти средства и услуги. Когда один платит другому, чтобы этот другой заставил третьего сделать то, что третьему не хочется делать, например, сдохнуть или заплатить, то это не частное дело и это не рынок. Это договор двух о принуждении третьего. Является ли этот договор о принуждении и исполнение этого договора правым делом? Тут мнения могут разделиться. Договаривающиеся стороны могут считать договор и его исполнение правым делом: адекватным наказанием преступника. А принуждаемый может считать договор и его исполнение преступлением, потому что ни в чём не виноват, а если и виноват, то не настолько, чтобы принуждать его столь жестоко.
Дело, порождающее спор о его правоте, является публичным, потому что касается не только непосредственных участников спора. Оно создаёт правило для разрешения аналогичных споров. И это правило создаётся достаточно случайными людьми, которым может быть хорошо заплатили за «правильное» решение. Ведь это рынок. А на рынке принято платить за оказанные услуги.
Справедливость публичных дел прямо или косвенно должны оценивать все, а не только прямые участники спора о правах. Поскольку всех собрать трудно, то люди создают власть, которая наилучшим образом отражает мнение всех в оценке публичных дел - дел, где нет согласия в их правоте.
Итак, публичные дела, где необходимо принуждение, нельзя осуществлять свободным рынком, который построен на согласии всех участников. Публичные дела можно осуществлять лишь властью, которая принудит несогласных с его решением. Ротбард, по сути, предлагая заменить власть «свободным рынком», маскирует власть бандитов. А такая власть гораздо хуже существующей.
Я во многом разделяю анкаповскую критику государства, которое вместо того, чтобы решать публичные проблемы, лезет в частное. Но я не предлагаю устранить государство. Я предлагаю научить государственных людей отличать частные дела от публичных и не вмешиваться в частное, занимаясь лишь публичным - разрешением споров о правах.