Бесстыжая «наука»
Бесстыжей я называю современную экономику.
Не путайте с той экономикой, которую создал Ксенофонт ещё за четыре века до нашей эры. Ксенофонт давал полезные советы молодому греку Критобулу, а на его примере и всякому желающему, как экономить, как стать богаче, исходя из того, что экономия, обогащение исключительно частное дело каждого.
Но через две тысячи лет после Ксенофонта, в 1615 году Антуан Монкретьен написал «Traité d’économie politique» («Трактат о политической экономии»), где экономия уже не частное дело, а «королевская наука управления». Он вручил этот трактат министру финансов Франции для воспитания юного короля Людовика XIII. Начиная с Монкретьена и до наших дней, экономия уже публичное дело. И не только для королевств, но и для государств, где нет монархов.
Я называю современную экономику бесстыжей, потому что она покрывает стыдные дела, позволяет лезть в чужое, мороча голову оксюмороном «политическая экономия». Экономия непременно включает в себя чувство. А на чувства способны только люди. У Народа нет чувствилища, ему нечем почувствовать экономию. Одушевлённого Народа просто нет. Это миф, сказка. Есть только люди. Правда, от имени Народа экономить могут правители, но они будут экономить, исходя из своих чувств, а не из мифических чувств мифического Народа. И получится как в том анекдоте: Народ пьёт шампанское устами лучших своих представителей.
Когда экономику с подачи Монкретьена «учёные» дружно объявили публичным делом, это заметно ухудшило язык социальных наук и критичность социальных учёных. Только в рамках политической экономии коммунизм смог стать настолько популярной идеей у образованных вроде бы людей, что его более 70 лет с огромными жертвами воплощали в нашей стране в виде оксюморона «общественная собственность».
Бесстыжая экономика вытравила смысл даже из самого слова «экономика». Сегодня это слово может означать всё, что угодно. Сегодня даже преступления бывают экономическими, что весьма бы удивило Ксенофонта. А ещё его бы удивило, что наряду с экономическими преступлениями есть преступления в сфере экономики. Это разные преступления, судя по Уголовному кодексу РФ.
Слова «экономика», «экономический» сегодня часто служат только для того, чтобы придать «учёность» тексту. Говорить на экономические темы - это чаще всего толочь воду в ступе, поэтому тексты на экономические темы в большинстве случаев обширны, непонятны, нелогичны. Да и какая логика, если в основании - оксюморон и серьёзное к нему отношению.
Экономикой сегодня называют не только науку для управления королевством или народным хозяйством. Экономикой называют и само королевство (народное хозяйство), а рост этого хозяйства называют экономическим ростом, хотя в «экономике» есть «номос», который предполагает, что экономика - это наука, учение. Называть экономикой не только учение, но и предмет этого учения - плеоназм. Это как жизнь называть биологией, технику - технологией, окружающую среду - экологией, метод - методологией, а душу - психологией. Чтобы отличить экономику в смысле «наука» от экономики в смысле «хозяйство», первую стали называть плеоназмом «экономическая наука» или «экономическая теория».
Бесстыжая экономика льстит королям и прочим государственным деятелям, что они главные экономисты в стране. Эта лесть дезориентирует. От государственных деятелей ждут решения хозяйственных задач, и они пытаются соответствовать ожиданиям: начинают проявлять заботу об экономическом росте, о структуре народного хозяйства или национальной экономики, о трудовых ресурсах (о рождаемости, здоровье и смертности населения), они собирают налоги, чтобы решать социально-экономические задачи. Судя по сегодняшним новостям, российские власти озабочены ростом цен на еду. Но экономия, включая выращивание и продажу еды, - исключительно частное дело, что было понятно Ксенофонту, но непонятно многим из нас, одураченным плеоназмом «политическая экономия».
Бесстыжая экономика отвлекает внимание от настоящих публичных дел. Публичное дело - это защита частного. Публичное - это межи, которые показывают, где кончается моё и начинается чужое. Межи разделяют ценные ресурсы, за которые конкурируют люди. Кто следует межам, тот правый, уважаемый человек. Кто преступает межи - преступник, даже если межи преступает государство.
Науку о межах я и мои единомышленники предлагаем назвать терминомией или межевой теорией. Эта наука в отличие от политической экономии не будет служить мифическим персонажам: Народу, Обществу, Нации, Миру - принуждая при этом правых людей, что преступно. Экономика при соблюдении меж станет такой, какой её и замышлял Ксенофонт: помощницей в экономии для реальных людей, а не в экономии для мифического Народа.