(no subject)
мне нужно влюбиться. немедленно. сейчас. в эту минуту, в эту секунду, или по истечении следующей. и если выбора нет, я готова ждать ещё миллионы секунд и минут, готова ждать сколько потребуется. только приходи. и мне совершенно всё равно как это выглядит, или как будет выглядеть. если будет. мне очень нужно влюбиться. мне сейчас это остро необходимо. потому хотя бы, что когда давно я любила своего первого и, до сих пор, самого верного мужчину, у меня было чувство, будто я могу двигать предметы. и вообще всё могу. я хорошо это помню. как сидела голая у окна летним утром три года назад. с глиняной чашкой полной вареного кофе. и как на солнце сушила волосы, пока он моется. и мне казалось, будто стоит захотеть и облака поплывут в другую сторону. совершенно точно. потому что я попросила. а я - что-то очень важное и безгранично ценное, раз Он меня любит.
он выходил, готовил что-то на скорую руку. потому что не хотел отпускать без завтрака. а если мы уезжали не вместе, я оборачивалась и улыбалась в окно на прощание. что бы не было. солнце, дождь или метель. и будь там ураганный ветер, я не ушла бы просто так. потому что знала, Он меня провожает. и он никогда не забудет и не отпустит просто так. никогда. мне очень этого не хватает.
а потом поняла, самое ужасное вовсе не одиночество. нет. гораздо хуже быть с кем-то, с кем ничего быть не может. осознание этого приходит постепенно. неделями. месяцами. первое время всё нутро отчаянно сопротивляется. ломается. болеет. болит. как же так? столько времени привыкать. перестраиваться. изменятся. срастаться. чтобы однажды ранней весной или задержавшейся, подуставшей зимой понять, что всё это иллюзия. придуманная и принятая на веру история, у которой нет конца. а конец обязательно должен быть. непременно.
всё реже телефонные звонки. объятия по утрам. какие-то совместные дела. прогулки. и слёзы в ванной перед сном. и самого сна меньше. потому что предательское нутро за год научилось успокаиваться и засыпать под звук его равномерного дыхания. банально, штампованно, сотни раз написано, но, блядь, всё так и есть. именно так. и можно сколько угодно делать вид, что ты тут не причём. что это всё они, а ты другой, независимый, особенный. можно даже всех вокруг убедить. всех, кроме себя.
а через пол года, или чуть дольше, успокаиваешься. у кого-то быстрее, наверное. не знаю. зарастает там, где только-только накрепко, но вырванное с кровью. затягивается. где тонкими рубцами, где посерьёзнее, но уже не страшно. и почти безболезненно. его голос в трубке «можно я к тебе приеду?» - зачем? «плохо. нужен близкий человек. я вспомнил о тебе».
и ты растерянно соглашаешься, но в глубине души хочешь, чтобы он никогда больше этого не делал. так же серьёзно никогда, как те завтраки на одной табуретке. потому что он обещал не отпускать и не сдержал слова.
и сейчас мне очень нужно влюбиться. жизненно необходимо. чтобы никто вот так не резал, когда защищаться нечем. чтобы не ждать отчаянно слов. и молчать в ответ. оглушённой собственным молчанием не сжимать меж ладоней голову. и не прятать глаз в отражении.
а ещё потому, что чувства, такие сильные искренние и бескорыстные делают человека чище и мудрее. и мне этого не хватает. очень не хватает.
он выходил, готовил что-то на скорую руку. потому что не хотел отпускать без завтрака. а если мы уезжали не вместе, я оборачивалась и улыбалась в окно на прощание. что бы не было. солнце, дождь или метель. и будь там ураганный ветер, я не ушла бы просто так. потому что знала, Он меня провожает. и он никогда не забудет и не отпустит просто так. никогда. мне очень этого не хватает.
а потом поняла, самое ужасное вовсе не одиночество. нет. гораздо хуже быть с кем-то, с кем ничего быть не может. осознание этого приходит постепенно. неделями. месяцами. первое время всё нутро отчаянно сопротивляется. ломается. болеет. болит. как же так? столько времени привыкать. перестраиваться. изменятся. срастаться. чтобы однажды ранней весной или задержавшейся, подуставшей зимой понять, что всё это иллюзия. придуманная и принятая на веру история, у которой нет конца. а конец обязательно должен быть. непременно.
всё реже телефонные звонки. объятия по утрам. какие-то совместные дела. прогулки. и слёзы в ванной перед сном. и самого сна меньше. потому что предательское нутро за год научилось успокаиваться и засыпать под звук его равномерного дыхания. банально, штампованно, сотни раз написано, но, блядь, всё так и есть. именно так. и можно сколько угодно делать вид, что ты тут не причём. что это всё они, а ты другой, независимый, особенный. можно даже всех вокруг убедить. всех, кроме себя.
а через пол года, или чуть дольше, успокаиваешься. у кого-то быстрее, наверное. не знаю. зарастает там, где только-только накрепко, но вырванное с кровью. затягивается. где тонкими рубцами, где посерьёзнее, но уже не страшно. и почти безболезненно. его голос в трубке «можно я к тебе приеду?» - зачем? «плохо. нужен близкий человек. я вспомнил о тебе».
и ты растерянно соглашаешься, но в глубине души хочешь, чтобы он никогда больше этого не делал. так же серьёзно никогда, как те завтраки на одной табуретке. потому что он обещал не отпускать и не сдержал слова.
и сейчас мне очень нужно влюбиться. жизненно необходимо. чтобы никто вот так не резал, когда защищаться нечем. чтобы не ждать отчаянно слов. и молчать в ответ. оглушённой собственным молчанием не сжимать меж ладоней голову. и не прятать глаз в отражении.
а ещё потому, что чувства, такие сильные искренние и бескорыстные делают человека чище и мудрее. и мне этого не хватает. очень не хватает.