Дневниковое
Вчера вечером приехал домой и накатила усталость.
Не та, от которой можно лечь в постель и спрятаться под одеяло, усесться за стол и есть или включить компьютерную игру отключив голову. Нужно было что-то срочно предпринять.
Я собрался, накинул куртку, пихнул за пояс MP-80-13T, взял плеер и ушёл в опускающиеся на город сумерки по направлению к Балтике.
Где-то в районе Кораблестроителей пахло липами. Ветром приносило запахи черёмухи и ещё чего-то приятного. В наушниках поочерёдно надрывались то Володя Высоцкий уходящий из хорошего дела, то Amy Winehouse возвращающаяся в темноту. Где-то внутри меня не поделили обивку и смертным боем передрались две рыжие кошки.
Залив. Песок забивается в мокасины с каждым шагом. Останавливаюсь и вытряхиваю, но его много, как в американском анекдоте про две кучи бизоньего дерьма. Из пассажирского терминала в направлении Швеции разом свалили все круизеры и стало темно. Берег. Над головой висит тонкий серп луны как с турецкого флага, в воде отражаетя свет зданий и всевидящее око небоскреба. Где-то там ещё дальше на северо-западе за заливом, дорогами и лесом Ксюха гоняет коня. Не разглядел. Кто-то жжет пластмассу в костре и вонючий дым пропитывает куртку. Отошел подальше, сел на бревно.
Здесь прохладный ветер с Балтики приятно щекочет ноздри. Пахнет водой, летом, здоровьем и водорослями. Для полной гармонии и равновесия Сансары закурил сигарету. Кошки с подранными ушами достигли консенсуса и скребутся изнутри. Я курю и слушаю песни Визбора. Звезды и свет города в стороне. Песок и ветер. И дым табака.
Мимо проходила пара с овчаркой. Собака почуяла извечного врага и с подозрением уставилась в мою сторону. Кошки брызнули врассыпную. Собака помолчала и пошла догонять обнимающихся на ходу хозяев. Я встряхнул головой и пошел снова искать липы.
На аллее что-то хрипел старина Луи Армстронг. Кошек не было, не было и людей. Только дурманящий аромат лип. Я стоял, слушал старого негра и смотрел на машины. А потом берегом Смоленки пошел домой.
У парадной грузно сидел сосед. Он пил пиво и тоскливо дожидался полуночи. Через пятнадцать минут ему должно было исполниться сорок пять лет. Я отказался от пива и открыл дверь. Заходя в парадную, краем глаза увидел, как к скамейке со спины к сидящему соседу подкрадывались два рыжих, подрагивающих хвоста.
А может быть показалось.
У любого классика в конце такой истории кто-нибудь обязательно должен был бы умереть. Например сосед. Дождавшись полуночи. У меня никто не умер. Даже сосед. Разве что Высоцкий, Winehouse, Визбор и Аrmstrong. А впрочем умерли ли они это большой вопрос.
А у меня в истории через несколько минут после моего прихода с конюшни вернулась Кс, и в доме стало светлее.
Не та, от которой можно лечь в постель и спрятаться под одеяло, усесться за стол и есть или включить компьютерную игру отключив голову. Нужно было что-то срочно предпринять.
Я собрался, накинул куртку, пихнул за пояс MP-80-13T, взял плеер и ушёл в опускающиеся на город сумерки по направлению к Балтике.
Где-то в районе Кораблестроителей пахло липами. Ветром приносило запахи черёмухи и ещё чего-то приятного. В наушниках поочерёдно надрывались то Володя Высоцкий уходящий из хорошего дела, то Amy Winehouse возвращающаяся в темноту. Где-то внутри меня не поделили обивку и смертным боем передрались две рыжие кошки.
Залив. Песок забивается в мокасины с каждым шагом. Останавливаюсь и вытряхиваю, но его много, как в американском анекдоте про две кучи бизоньего дерьма. Из пассажирского терминала в направлении Швеции разом свалили все круизеры и стало темно. Берег. Над головой висит тонкий серп луны как с турецкого флага, в воде отражаетя свет зданий и всевидящее око небоскреба. Где-то там ещё дальше на северо-западе за заливом, дорогами и лесом Ксюха гоняет коня. Не разглядел. Кто-то жжет пластмассу в костре и вонючий дым пропитывает куртку. Отошел подальше, сел на бревно.
Здесь прохладный ветер с Балтики приятно щекочет ноздри. Пахнет водой, летом, здоровьем и водорослями. Для полной гармонии и равновесия Сансары закурил сигарету. Кошки с подранными ушами достигли консенсуса и скребутся изнутри. Я курю и слушаю песни Визбора. Звезды и свет города в стороне. Песок и ветер. И дым табака.
Мимо проходила пара с овчаркой. Собака почуяла извечного врага и с подозрением уставилась в мою сторону. Кошки брызнули врассыпную. Собака помолчала и пошла догонять обнимающихся на ходу хозяев. Я встряхнул головой и пошел снова искать липы.
На аллее что-то хрипел старина Луи Армстронг. Кошек не было, не было и людей. Только дурманящий аромат лип. Я стоял, слушал старого негра и смотрел на машины. А потом берегом Смоленки пошел домой.
У парадной грузно сидел сосед. Он пил пиво и тоскливо дожидался полуночи. Через пятнадцать минут ему должно было исполниться сорок пять лет. Я отказался от пива и открыл дверь. Заходя в парадную, краем глаза увидел, как к скамейке со спины к сидящему соседу подкрадывались два рыжих, подрагивающих хвоста.
А может быть показалось.
У любого классика в конце такой истории кто-нибудь обязательно должен был бы умереть. Например сосед. Дождавшись полуночи. У меня никто не умер. Даже сосед. Разве что Высоцкий, Winehouse, Визбор и Аrmstrong. А впрочем умерли ли они это большой вопрос.
А у меня в истории через несколько минут после моего прихода с конюшни вернулась Кс, и в доме стало светлее.