Только для взрослых...
Говорят, что первый раз ты запоминаешь на всю жизнь. Я же предпочел свой первый раз вымарать из памяти.
Помню я не очень много. Это было где-то в районе метро Пионерская, неожиданно и спонтанно.
Я был скован, неуклюж. Не было наслаждения, меня одолевало чувство стыда за неумелые движения за неловкие действия. Казалось, что весь мир занят лишь тем, что украдкой подглядывает, тычет пальцем мне в спину и оглушительно смеется над конвульсиями неудачника. Тело не слушалось, я обливался потом. Это было ужасно.
Нет, первый раз, определенно стоит забыть.
Второй раз, я позволил себе через много лет. И все равно это было безумно давно. Наверное, лет восемь минуло с тех пор, как я снова решился снова испытать весь этот стыд, страх, и позор. Казалось, что все тело было сковано, связано могучими веревками из под которых никогда не выбраться, а я неумело дергаюсь попутно получая синяки и растяжения. Я помню, как с завистью думал о других. Ведь получается, что может каждый, и только я, только я остаюсь вечным неудачником. И когда каждый, вот просто любой, может наслаждаться жизнью, получать неоспоримое и признанное всеми удовольствие, лишь я один неумело ворочаюсь как толстое бревно на течении бурной речки вызывая лишь презрительные усмешки окружающих.
И снова, утром боль в мышцах, неповоротливое тело, синяки...
Я был сам себе противен.
Нет, это не для меня.
Уж лучше я никогда в жизни больше не попробую, чем снова пережить всё это.
Вчера, я решился на третий раз, поклявшись самому себе, что теперь-то этот раз точно будет последним...
И наконец я понял самое главное.
Дело совсем не во мне, дело в партнере. Только она, смогла показать, обучить меня всему тому, дать все то о чем я раньше не мог даже и мечтать.
Вчера, я держал её нежную, но сильную руку. Подчинялся её движениям и пытался повторить.
Тело поначалу не слушалось, но затем послушалось ритма, стало более податливо и наконец я впервые в жизни почувствовал вкус и смог сполна отдаться процессу. Да, сперва я был как ребенок, послушно державшийся за руку, но затем осмелел, набрался сил и стал более самостоятелен. Ритм ускорялся, дыхание не частило, тело слушалось. Целый час захватывающего восторга, под музыку, прямо под открытым небом... Было жарко, было безумно жарко и хотелось сбросить с себя даже кожу, чтобы хоть немножко остыть.
А потом, вечером, когда я уже обессилил, мы обнявшись смотрели как в небо взлетали залпы праздничного салюта к двадцать третьему февраля.
Играла музыка, светили фонари, а за ними темнота укутывала город в теплое одеяло.
