Мемуар
17 мая в ПСТГУ прошла конференция «Тридцать лет возрождения Церковного искусства в России».
Она была достаточно содержательной, но кульминацией стал монолог Евгения Максимова.
Народный художник России, академик Российской Академии художеств Евгений Николаевич Максимов просто и искренне рассказал о своей работе над росписями храма Христа Спасителя в 1998 году.
Для слушателей это был удивительный момент прикосновения к живому потоку жизни большого художника!
Евгений Николаевич был автором гигантской фигуры Господа Саваофа с Богомладенцем Христом в главном куполе храма. Только Лик Саваофа имеет высоту 4 метра, а размах рук - восемнадцать метров. И при этом работать надо на высоте 100 метров от пола храма!
Евгений Николаевич описал сложные, а порой и комичные ситуации, сопровождавшие этот титанический труд в экстремальных условиях, о чем сегодня уже мало кому известно. Живой рассказ маститого академика конечно произвел впечатление на молодое поколение - студентов, присутствовавших на конференции.
Вот рассказ Е.Н.Максимова практически целиком:
«Работали мы не за деньги, а за то, чтобы попробовать все-таки сделать что-нибудь настоящее - это было для нас самым главным. Я помню собрания художников-академиков, которые друг друга «уговаривали»: нет, никто не сможет это расписать, это не реально, потому что мы ничего не понимаем в этом деле.
Но пришел Зураб Церетели и сказал, что делать таки будем.
Академия Художеств выиграла этот конкурс, и я в него включился. Два года шел отбор эскизов. Мы не пытались ничего придумать сами. Задача была архисложная: архивные фотографии, по которым мы делали эскизы, были очень фрагментарны. Прежде всего, сложность была в том, чтобы найти композиционный строй.
Площадь купола - полторы тысячи квадратных метров, высота в куполе - 5 этажей, просто так взять и начать рисовать в таком объеме просто невозможно. Я для себя решил делать все в классической технике послойной живописи маслом по гризайли, но если нарушить технологию, то вся живопись очень быстро упадет. Писали по левкасу. По сути дела получилась гигантская икона.
Летом было жарко, но никто не посодействовал, чтобы сделать вентиляцию. Приходилось открывать люк, который виден на фото над головой Саваофа, и тогда был страшный сквозняк - кисти и палитры сдувало, но иначе было трудно дышать.
Бригада на наш купол была человек четырнадцать. Я писал центр - Господа Саваофа, этот «прыжок».
Вроде, в алгоритме техники все просто, но, учитывая размер изображения, свести все это в единое целое совсем не просто. Уже в процессе работы выявляли первоначальное строение композиции - все узловые точки были скомпонованы по параллелям и меридианам. Мы этого заранее не знали, никто нам про это не рассказывал. Мы сделали в масштабе одной десятой макет, и в нем отработали рисунок, все сокращения и элементы.
Вокруг ходили специалисты и приговаривали: «ну нет, он у вас и так ляжет, и так искривится». Ведь наши доблестные архитекторы, вместе со строителями, ошиблись, и бетонный купол был кривой, причем на три метра! Это было не очень ровное «яйцо».
Непросто было не отчаяться в такой ситуации. Мы-то макет делали к идеальному куполу, на компьютере просчитывали, искали эти узловые точки, нитки натягивали, - все делали как итальянцы в эпоху возрождения. И тут выясняется, что купол кривой. А при размере 18 метров на 24 это просто так не исправить. Все пришлось переделывать. Снова искать, и рисовать так, чтобы руки оказались в нужном положении, чтобы все сошлось и ничего не разваливалось.
Когда поднялись на купол уже красить (а приходилось на высоту 100 метров подниматься по лесенкам), оказалось, что молдаване, которые левкасили поверхность для живописи, переложили клея в левкас, и на него краска просто не ложилась. Тогда мы пошли в магазин, и купили ручные пилы для металла. Все полторы тысячи квадратных метров этого купола мы драли пилами вручную, чтобы содрать эту корку!
Ангелов в облаках рядом с Богом Саваофом, творящим мир, писали ребята-выпускники. Каждый получал свой кусок работы, и надо было хорошо объяснять всем, как надо писать. У меня был четкий план как начать, как вести, чем заканчивать, какие должны быть краски. Все должно быть четко по плану, чтобы закончить все вовремя и не нарушить технологию. Благодаря этому плану в августе уже сдали, но я все равно ходил и что-то доделывал, хотя мне запрещали, уже туда не пускали.
На меня давила ответственность: вот сейчас леса снимут, и все увидят мое убожество, а больше я никогда туда не доберусь. Охрана говорила: «Что вы там делаете, уже все закончилось?» А я ходил ночью, так как днем меня выгоняли.
Но испытания со сдачей росписи не закончились.
Когда уже начали срезать и снимать леса, я посмотрел, что получилось. Вот появился лик Саваофа. Я думаю: «Ну, слава Богу, все хорошо, не кривой, не косой, все на месте». Потом пошли Небеса, окружение Господа. Я смотрю: «Мамочка моя!» Нижний Серафим оказался сильно «загоревшим». Мужики ухмыляются: «Ну что ж, православные и в Эфиопии есть, нормально».
Дело в том, что люди работали в плохих условиях, при плохом освещении. Голова Серафима три метра, а отход для работы только два метра. В целом всего Серафима было невозможно увидеть. Что делать?
Мужики уже режут эти леса, у них сдельная оплата, их просто так не остановишь. Я уговорил их на три часа приостановить работу, хотя они успели снять почти всё. И вот оставили они мне только жердочку на высоте сто метров. Я с двух сторон себя цепями закрепил, мне на веревочке подняли палитру и три красочки, и сидел я шесть часов на этой жердочке, исправлял написанное. А вокруг уже пустота. Жердочка качается, все дребезжит, внизу толпа народа смотрит и комментирует, а я перекрашиваю этого «эфиопа» в белого человека.
Остальных Ангелов двадцать ребят-художников с нижнего яруса, длинными шестами с валиками прозрачно закрасили цинковыми белилами. Так все цвета выровнялись, и стало все как нужно.»
Она была достаточно содержательной, но кульминацией стал монолог Евгения Максимова.
Народный художник России, академик Российской Академии художеств Евгений Николаевич Максимов просто и искренне рассказал о своей работе над росписями храма Христа Спасителя в 1998 году.
Для слушателей это был удивительный момент прикосновения к живому потоку жизни большого художника!
Евгений Николаевич был автором гигантской фигуры Господа Саваофа с Богомладенцем Христом в главном куполе храма. Только Лик Саваофа имеет высоту 4 метра, а размах рук - восемнадцать метров. И при этом работать надо на высоте 100 метров от пола храма!
Евгений Николаевич описал сложные, а порой и комичные ситуации, сопровождавшие этот титанический труд в экстремальных условиях, о чем сегодня уже мало кому известно. Живой рассказ маститого академика конечно произвел впечатление на молодое поколение - студентов, присутствовавших на конференции.
Вот рассказ Е.Н.Максимова практически целиком:
«Работали мы не за деньги, а за то, чтобы попробовать все-таки сделать что-нибудь настоящее - это было для нас самым главным. Я помню собрания художников-академиков, которые друг друга «уговаривали»: нет, никто не сможет это расписать, это не реально, потому что мы ничего не понимаем в этом деле.
Но пришел Зураб Церетели и сказал, что делать таки будем.
Академия Художеств выиграла этот конкурс, и я в него включился. Два года шел отбор эскизов. Мы не пытались ничего придумать сами. Задача была архисложная: архивные фотографии, по которым мы делали эскизы, были очень фрагментарны. Прежде всего, сложность была в том, чтобы найти композиционный строй.
Площадь купола - полторы тысячи квадратных метров, высота в куполе - 5 этажей, просто так взять и начать рисовать в таком объеме просто невозможно. Я для себя решил делать все в классической технике послойной живописи маслом по гризайли, но если нарушить технологию, то вся живопись очень быстро упадет. Писали по левкасу. По сути дела получилась гигантская икона.
Летом было жарко, но никто не посодействовал, чтобы сделать вентиляцию. Приходилось открывать люк, который виден на фото над головой Саваофа, и тогда был страшный сквозняк - кисти и палитры сдувало, но иначе было трудно дышать.
Бригада на наш купол была человек четырнадцать. Я писал центр - Господа Саваофа, этот «прыжок».
Вроде, в алгоритме техники все просто, но, учитывая размер изображения, свести все это в единое целое совсем не просто. Уже в процессе работы выявляли первоначальное строение композиции - все узловые точки были скомпонованы по параллелям и меридианам. Мы этого заранее не знали, никто нам про это не рассказывал. Мы сделали в масштабе одной десятой макет, и в нем отработали рисунок, все сокращения и элементы.
Вокруг ходили специалисты и приговаривали: «ну нет, он у вас и так ляжет, и так искривится». Ведь наши доблестные архитекторы, вместе со строителями, ошиблись, и бетонный купол был кривой, причем на три метра! Это было не очень ровное «яйцо».
Непросто было не отчаяться в такой ситуации. Мы-то макет делали к идеальному куполу, на компьютере просчитывали, искали эти узловые точки, нитки натягивали, - все делали как итальянцы в эпоху возрождения. И тут выясняется, что купол кривой. А при размере 18 метров на 24 это просто так не исправить. Все пришлось переделывать. Снова искать, и рисовать так, чтобы руки оказались в нужном положении, чтобы все сошлось и ничего не разваливалось.
Когда поднялись на купол уже красить (а приходилось на высоту 100 метров подниматься по лесенкам), оказалось, что молдаване, которые левкасили поверхность для живописи, переложили клея в левкас, и на него краска просто не ложилась. Тогда мы пошли в магазин, и купили ручные пилы для металла. Все полторы тысячи квадратных метров этого купола мы драли пилами вручную, чтобы содрать эту корку!
Ангелов в облаках рядом с Богом Саваофом, творящим мир, писали ребята-выпускники. Каждый получал свой кусок работы, и надо было хорошо объяснять всем, как надо писать. У меня был четкий план как начать, как вести, чем заканчивать, какие должны быть краски. Все должно быть четко по плану, чтобы закончить все вовремя и не нарушить технологию. Благодаря этому плану в августе уже сдали, но я все равно ходил и что-то доделывал, хотя мне запрещали, уже туда не пускали.
На меня давила ответственность: вот сейчас леса снимут, и все увидят мое убожество, а больше я никогда туда не доберусь. Охрана говорила: «Что вы там делаете, уже все закончилось?» А я ходил ночью, так как днем меня выгоняли.
Но испытания со сдачей росписи не закончились.
Когда уже начали срезать и снимать леса, я посмотрел, что получилось. Вот появился лик Саваофа. Я думаю: «Ну, слава Богу, все хорошо, не кривой, не косой, все на месте». Потом пошли Небеса, окружение Господа. Я смотрю: «Мамочка моя!» Нижний Серафим оказался сильно «загоревшим». Мужики ухмыляются: «Ну что ж, православные и в Эфиопии есть, нормально».
Дело в том, что люди работали в плохих условиях, при плохом освещении. Голова Серафима три метра, а отход для работы только два метра. В целом всего Серафима было невозможно увидеть. Что делать?
Мужики уже режут эти леса, у них сдельная оплата, их просто так не остановишь. Я уговорил их на три часа приостановить работу, хотя они успели снять почти всё. И вот оставили они мне только жердочку на высоте сто метров. Я с двух сторон себя цепями закрепил, мне на веревочке подняли палитру и три красочки, и сидел я шесть часов на этой жердочке, исправлял написанное. А вокруг уже пустота. Жердочка качается, все дребезжит, внизу толпа народа смотрит и комментирует, а я перекрашиваю этого «эфиопа» в белого человека.
Остальных Ангелов двадцать ребят-художников с нижнего яруса, длинными шестами с валиками прозрачно закрасили цинковыми белилами. Так все цвета выровнялись, и стало все как нужно.»