Анатолий архиепископ Могилевский "О иконописании".
Преосвященный Анатолий архиепископ Могилевский воспитанник Киевской Духовной Академии а затем и наставник ее, доктор богословия, родился в 1793 г. в селении Хрустовой, Подольской Губернии, «которое стоит над Днепром между скалами». В крещении будущий Владыка был назван Августином. Отец его был священник - униат, присоединившийся к православию перед его рождением.
С самой ранней юности Августин отличался особенным даром памяти, красноречия и искусством рисования.
После окончания духовного училища Августин поступил в Каменецкую семинарию. Здесь он впервые начал писать проповеди. В 1822 г. в возрасте 29 лет, Августин был пострижен в монашество с именем Анатолий. С 1823 по 1825 г. он учился в Киевской Духовной Академии, окончил ее со степенью магистра богословия, а затем, уже, будучи преподавателем Академии, защитил и докторскую диссертацию. Занятия в Академии, несмотря на выдающиеся научные способности Анатолия, были для него в высшей степени трудны, как он сам вспоминал впоследствии. Он был в Академии «выставлен для всех на позор и смех, был сначала посмешищем и как бы притчею в устах своих товарищей». Отчего было так? - Оказалось, что между студентами Анатолий выделялся тем, что был среди них единственным монахом.
В 1835 г. Анатолий, в сане архимандрита, был назначен ректором Новгородской Семинарии. В 1840 г. он был хиротонисан во епископа Екатеринбургского, викария Пермской епархии (где он активно боролся с расколом).
Владыка прекрасно владел искусством рисования, сам писал иконы, был знатоком и ценителем живописи. На его счет воспитывалось несколько живописцев в Академии Художеств. Впоследствии, находясь на покое в Гербовецком монастыре, он устроил для себя в своих комнатах домашнюю церковь, украшенную иконами собственного письма. «Иконостас весь был его работы. По описанию лиц, видевших эту домашнюю церковь Преосвященного Анатолия, она представляла собою много выдающегося в художественном отношении».
В 1844 г. он был назначен архиепископом Могилевским и Мстиславским. Эту кафедру он занимал 16 лет, до 1860 г., когда был уволен на покой. Этот период был наиболее плодотворным в его жизни. В это время им были написаны и изданы многие речи, проповеди, в том числе и книга "О иконописании» (1 изд. 1845 г., 2 изд. 1867 г.).
Его книга была первой, вышедшей в России, на тему иконописания. Она была издана в 1845 г., т.е. на четыре года раньше, чем известеая книга Ивана Сахарова «Исследования о русском иконописании», 1849 г. (считавшаяся до сих пор первым фундаментальным трудом на эту тему).
В предисловии к своей книге Владыка Анатолий писал: « На русском языке нет еще никаких в сем роде сочинений, и, сколько у нас известно, нет и на иностранных языках. Сочинитель желает только положить начало более обдуманным в сем роде сочинениям, и посему испрашивает прощения в недостатках предлежащего».
Первая часть книги посвящена истории искусства дохристианского мира вначале по книге Бытия, затем по известным арх. Анатолию памятникам искусства Египта, Греции и Рима. Надо отметить просто энциклопедические познания Владыки. Для своего времени он был одним из образованнейших ценителей искусства. В первую очередь им отмечены те достоинства искусства древних народов, которые потом усвоило себе иконописание. Например простота, «вразумительная для народа», свойственная египетской живописи; или, - о классическом греческом искусстве - «Древние греческие скульпторы умели до идеальности возвысить бредни своей мифологии, представляя вымышленных богов своих в некоей, как бы безстрастной красоте, спокойствии и величии».
«Языческие искусства,- пишет арх. Анатолий,- особенно ваяние и живопись, всемерно старались проникнуть в душу народа, напечатлеть в его сердце и помыслах мифологические понятия о божествах, также исторические и народные события… Достойно замечания, что в некоторых греческих республиках законом были запрещены произведения живописи и скульптуры, оскорбляющие чувство целомудрия».
Далее Владыка подробно рассматривает историю собственно иконописания, начиная с первых времен христианства. Основным источником его сведений об этом периоде являются творения раннехристианских авторов: Тертулиана, Евсевия Памфила, свв. Иринея и Епифания, затем писателей IV в. - Григория Нисского, Афанасия Александрийского, Василия Великого, которые «излагали в IV веке то самое учение, которое обнародовано во всей церкви последним Вселенским Собором».
Арх. Анатолию были известны росписи римских катакомб, древнейшие иконы в Палестине, опубликованные Норовым в его «Путешествии по св. Земле». Истинно гениальными иконописцами он называет отца и сына Панселинов (!).
В России, как пишет Владыка, «иконописание возникло с введением христианского вероисповедания … Русские иконописцы у греков переняли простой образ разводить краски на яичном желтке, растворив его предварительно простым хлебным квасом. Они хотя не всегда имели случай учиться у византийских художников, однако постоянно подражали греческим образцам». Не только в России, замечает Владыка Анатолий, «в самом Риме, все, что было лучшего в отношении искусства, было произведением греческого художества». Арх. Анатолий подробно рассматривает процесс отступления церковного искусства на Западе от предания Православной Церкви. «Творения языческих писателей и отысканные в развалинах городов Италии произведения древней скульптуры породили в высшем сословии людей, а преимущественно в римском духовенстве, пристрастие ко всему языческому». Таким образом, «обновленное язычество воскресло в Италии со всем своим развратом и чувственными наслаждениями».
Арх. Анатолий указывает главную причину упадка церковной живописи - отход от христианства. «Явились бесчисленные произведения живописи, представляющие как будто лики святых и библейския, или церковно-исторические события, в таком виде, что через них просвечивало, если не язычество, то плоды нечистой фантазии, несообразной ни с историей, ни с достоинством своего назначения».
Специальная глава посвящена критическому разбору «церковно-исторической живописи школ итальянских и вообще новейших».
Главные недостатки церковной живописи в духе «итальянской школы» (в сер. ХIХ в. термины «классицизм», «академическая живопись» еще не применялись), по мнению Владыки, следующие:
- чрезмерный натурализм, «как бы у самой природы похищенная естественность изображаемых предметов»,
- «своеволие», «игривость кисти», когда например, под именем Ангелов изображаются языческие гении « в таких своевольных положениях, в каких не представляли их и языческие художники»;
- а также «без всякой нужды, кстати, и не кстати выказываемое искусство в обнажении различных членов человеческого тела».
Далее арх. Анатолий пишет: «Доведенная на таких условиях до высочайшего совершенства итальянская живопись сделалась образцовою для живописцев других стран, так что все почти безотчетно принялись превозносить ея произведения и подражать им».
В своей книге Владыка не выделяет специально русского иконописания, а рассматривает его в русле общей тенденции исторического развития. В России, писал арх. Анатолий, с принятием православия утвердилось «иконописание, именуемое греческим». По его мнению, этот стиль наиболее достигает тех целей, которые ставит Православная Церковь перед священным изображением. Цели эти следующие: « Церковь желает, чтобы иконы были поучительны, возжегали в нас дух благочестия, возбуждали к подражанию добродетелям, как бы олицетворенным в жизни Спасителя и святых, доставляли нам подкрепление в молитве, и были как бы проводниками нашего благоговения к Богу и общения со святыми». Для достижения этих целей греческое иконописание использовало следующие средства выразительности:
1)блеск золота и яркость цветов (которые «при воззрении на них невольно увлекают в мир духовный»);
2)скромность положений фигур, « отсутствие в их теле и лицах дебелости и красноты, соответствующее идее об изнурениях и подвигах»;
3)отсутствие «наглого обнажения разных членов человеческого тела»;
4)«совершенное отсутствие перспективных соображений, или выражения оптической близости или отдаленности предметов».
Для того, чтобы икона стала «проводником» нашего общения с Богом и святыми не достаточно одного технического мастерства ее создателя. По мнению Владыки Православный иконописец не стремится блеснуть своим талантом и фантазией перед зрителем, а «усиленно старается по возможности и своему разумению, представить предмет, достойный благоговения взирающих на икону».
«От иконописца требуется образование и жизнь, соответствующие понятиям христианского учения». Владыка отмечает, что первоначально в России, «где иконопочитание водворилось вместе с Евангелием», работали иконописцы в монашеских обителях, например свв. Алипий, Андрей Рублев, Даниил и другие. Поддерживалось иконописание иерархами Церкви, многие из которых сами были иконописцами. Это митрополиты Петр, Киприан, затем Симеон, Варлаам, Макарий, Афанасий и другие (можно добавить: архиепископ Анатолий).
Впоследствии в ХVII в. «московские иконописцы стали подражать стилю европейской живописи, отважились уклониться от освященных древностью форм греческого стиля и вводить новые формы, неусвоенные Церковью». Однако, как отмечает Владыка, и во времена Анны Иоанновны и Елизаветы Петровны оставались в Русской Церкви иконописцы, придерживавшиеся «старинных способов писания икон во вкусе византийском». А в Х1Х в. и живопись и архитектура, «угождая вкусу публики, сделались в России смиренными, большею частью рабскими, а иногда смешными подражательницами итальянских, до той степени, что как бы ни были искусны произведения архитектуры и живописи, они теряли свою цену, если не уподоблялись итальянским».
«К другим же родам живописи, кроме портретной и то не многоценной, на Руси вообще так же равнодушны, как к религиозной во вкусе Итальянском. Русский улыбнется, смотря на картину, представляющую квасника или девушку с тамбурином, посмотрит с удовольствием на какой-нибудь пейзаж, но редко решится приобресть такого рода картины, оттого, что он внутренно предлагает себе вопрос: к чему это? Какая с этого польза? И скажет: уж лучше купить лубочную картину кота с мышами».
Именно иконописание, «именуемое греческим», как отмечает арх. Анатолий, наиболее близко подошло к решению задачи «проявить невидимое». В предисловии к книге «О иконописании» автор пишет, что «он чувствовал, что некоторые его мнения новейшим художникам покажутся парадоксами». Предвидя многие возражения приверженцев академической живописи он предлагает им некоторые уступки в заключении своего труда. В частности Владыка предлагает талантливым новейшим художникам, «создающим произведения священно-исторической живописи, сблизиться с иконописанием Византийским», а пишущим иконы в греческом стиле усвоить «правильность и совершенство рисунка, естественность в драпировке одежд» и проч. Это предложение делается для самых упорных «академистов», а отнюдь не как повеление для всех.
Заканчивается книга « О иконописании» замечательными словами: «Невозможно определить, до какой степени совершенства может возвыситься иконописное художество, когда усилия истинных его гениев будут иметь в предмете не свою, а Божию славу,… не будут забывать ни на одно мгновение, что Бог строго потребует от них отчета в употреблении данного им с их бытием таланта».
Лев Мацеевич «К биографии Архиепископа Анатолия Мартыновского». Труды Киевской духовной Академии. Киев 1883, т.3, стр. 500-514.
М. Едлинский «Анатолий Мартыновский, арх. Могилевский и его литературные труды», Киев, 1889.
С самой ранней юности Августин отличался особенным даром памяти, красноречия и искусством рисования.
После окончания духовного училища Августин поступил в Каменецкую семинарию. Здесь он впервые начал писать проповеди. В 1822 г. в возрасте 29 лет, Августин был пострижен в монашество с именем Анатолий. С 1823 по 1825 г. он учился в Киевской Духовной Академии, окончил ее со степенью магистра богословия, а затем, уже, будучи преподавателем Академии, защитил и докторскую диссертацию. Занятия в Академии, несмотря на выдающиеся научные способности Анатолия, были для него в высшей степени трудны, как он сам вспоминал впоследствии. Он был в Академии «выставлен для всех на позор и смех, был сначала посмешищем и как бы притчею в устах своих товарищей». Отчего было так? - Оказалось, что между студентами Анатолий выделялся тем, что был среди них единственным монахом.
В 1835 г. Анатолий, в сане архимандрита, был назначен ректором Новгородской Семинарии. В 1840 г. он был хиротонисан во епископа Екатеринбургского, викария Пермской епархии (где он активно боролся с расколом).
Владыка прекрасно владел искусством рисования, сам писал иконы, был знатоком и ценителем живописи. На его счет воспитывалось несколько живописцев в Академии Художеств. Впоследствии, находясь на покое в Гербовецком монастыре, он устроил для себя в своих комнатах домашнюю церковь, украшенную иконами собственного письма. «Иконостас весь был его работы. По описанию лиц, видевших эту домашнюю церковь Преосвященного Анатолия, она представляла собою много выдающегося в художественном отношении».
В 1844 г. он был назначен архиепископом Могилевским и Мстиславским. Эту кафедру он занимал 16 лет, до 1860 г., когда был уволен на покой. Этот период был наиболее плодотворным в его жизни. В это время им были написаны и изданы многие речи, проповеди, в том числе и книга "О иконописании» (1 изд. 1845 г., 2 изд. 1867 г.).
Его книга была первой, вышедшей в России, на тему иконописания. Она была издана в 1845 г., т.е. на четыре года раньше, чем известеая книга Ивана Сахарова «Исследования о русском иконописании», 1849 г. (считавшаяся до сих пор первым фундаментальным трудом на эту тему).
В предисловии к своей книге Владыка Анатолий писал: « На русском языке нет еще никаких в сем роде сочинений, и, сколько у нас известно, нет и на иностранных языках. Сочинитель желает только положить начало более обдуманным в сем роде сочинениям, и посему испрашивает прощения в недостатках предлежащего».
Первая часть книги посвящена истории искусства дохристианского мира вначале по книге Бытия, затем по известным арх. Анатолию памятникам искусства Египта, Греции и Рима. Надо отметить просто энциклопедические познания Владыки. Для своего времени он был одним из образованнейших ценителей искусства. В первую очередь им отмечены те достоинства искусства древних народов, которые потом усвоило себе иконописание. Например простота, «вразумительная для народа», свойственная египетской живописи; или, - о классическом греческом искусстве - «Древние греческие скульпторы умели до идеальности возвысить бредни своей мифологии, представляя вымышленных богов своих в некоей, как бы безстрастной красоте, спокойствии и величии».
«Языческие искусства,- пишет арх. Анатолий,- особенно ваяние и живопись, всемерно старались проникнуть в душу народа, напечатлеть в его сердце и помыслах мифологические понятия о божествах, также исторические и народные события… Достойно замечания, что в некоторых греческих республиках законом были запрещены произведения живописи и скульптуры, оскорбляющие чувство целомудрия».
Далее Владыка подробно рассматривает историю собственно иконописания, начиная с первых времен христианства. Основным источником его сведений об этом периоде являются творения раннехристианских авторов: Тертулиана, Евсевия Памфила, свв. Иринея и Епифания, затем писателей IV в. - Григория Нисского, Афанасия Александрийского, Василия Великого, которые «излагали в IV веке то самое учение, которое обнародовано во всей церкви последним Вселенским Собором».
Арх. Анатолию были известны росписи римских катакомб, древнейшие иконы в Палестине, опубликованные Норовым в его «Путешествии по св. Земле». Истинно гениальными иконописцами он называет отца и сына Панселинов (!).
В России, как пишет Владыка, «иконописание возникло с введением христианского вероисповедания … Русские иконописцы у греков переняли простой образ разводить краски на яичном желтке, растворив его предварительно простым хлебным квасом. Они хотя не всегда имели случай учиться у византийских художников, однако постоянно подражали греческим образцам». Не только в России, замечает Владыка Анатолий, «в самом Риме, все, что было лучшего в отношении искусства, было произведением греческого художества». Арх. Анатолий подробно рассматривает процесс отступления церковного искусства на Западе от предания Православной Церкви. «Творения языческих писателей и отысканные в развалинах городов Италии произведения древней скульптуры породили в высшем сословии людей, а преимущественно в римском духовенстве, пристрастие ко всему языческому». Таким образом, «обновленное язычество воскресло в Италии со всем своим развратом и чувственными наслаждениями».
Арх. Анатолий указывает главную причину упадка церковной живописи - отход от христианства. «Явились бесчисленные произведения живописи, представляющие как будто лики святых и библейския, или церковно-исторические события, в таком виде, что через них просвечивало, если не язычество, то плоды нечистой фантазии, несообразной ни с историей, ни с достоинством своего назначения».
Специальная глава посвящена критическому разбору «церковно-исторической живописи школ итальянских и вообще новейших».
Главные недостатки церковной живописи в духе «итальянской школы» (в сер. ХIХ в. термины «классицизм», «академическая живопись» еще не применялись), по мнению Владыки, следующие:
- чрезмерный натурализм, «как бы у самой природы похищенная естественность изображаемых предметов»,
- «своеволие», «игривость кисти», когда например, под именем Ангелов изображаются языческие гении « в таких своевольных положениях, в каких не представляли их и языческие художники»;
- а также «без всякой нужды, кстати, и не кстати выказываемое искусство в обнажении различных членов человеческого тела».
Далее арх. Анатолий пишет: «Доведенная на таких условиях до высочайшего совершенства итальянская живопись сделалась образцовою для живописцев других стран, так что все почти безотчетно принялись превозносить ея произведения и подражать им».
В своей книге Владыка не выделяет специально русского иконописания, а рассматривает его в русле общей тенденции исторического развития. В России, писал арх. Анатолий, с принятием православия утвердилось «иконописание, именуемое греческим». По его мнению, этот стиль наиболее достигает тех целей, которые ставит Православная Церковь перед священным изображением. Цели эти следующие: « Церковь желает, чтобы иконы были поучительны, возжегали в нас дух благочестия, возбуждали к подражанию добродетелям, как бы олицетворенным в жизни Спасителя и святых, доставляли нам подкрепление в молитве, и были как бы проводниками нашего благоговения к Богу и общения со святыми». Для достижения этих целей греческое иконописание использовало следующие средства выразительности:
1)блеск золота и яркость цветов (которые «при воззрении на них невольно увлекают в мир духовный»);
2)скромность положений фигур, « отсутствие в их теле и лицах дебелости и красноты, соответствующее идее об изнурениях и подвигах»;
3)отсутствие «наглого обнажения разных членов человеческого тела»;
4)«совершенное отсутствие перспективных соображений, или выражения оптической близости или отдаленности предметов».
Для того, чтобы икона стала «проводником» нашего общения с Богом и святыми не достаточно одного технического мастерства ее создателя. По мнению Владыки Православный иконописец не стремится блеснуть своим талантом и фантазией перед зрителем, а «усиленно старается по возможности и своему разумению, представить предмет, достойный благоговения взирающих на икону».
«От иконописца требуется образование и жизнь, соответствующие понятиям христианского учения». Владыка отмечает, что первоначально в России, «где иконопочитание водворилось вместе с Евангелием», работали иконописцы в монашеских обителях, например свв. Алипий, Андрей Рублев, Даниил и другие. Поддерживалось иконописание иерархами Церкви, многие из которых сами были иконописцами. Это митрополиты Петр, Киприан, затем Симеон, Варлаам, Макарий, Афанасий и другие (можно добавить: архиепископ Анатолий).
Впоследствии в ХVII в. «московские иконописцы стали подражать стилю европейской живописи, отважились уклониться от освященных древностью форм греческого стиля и вводить новые формы, неусвоенные Церковью». Однако, как отмечает Владыка, и во времена Анны Иоанновны и Елизаветы Петровны оставались в Русской Церкви иконописцы, придерживавшиеся «старинных способов писания икон во вкусе византийском». А в Х1Х в. и живопись и архитектура, «угождая вкусу публики, сделались в России смиренными, большею частью рабскими, а иногда смешными подражательницами итальянских, до той степени, что как бы ни были искусны произведения архитектуры и живописи, они теряли свою цену, если не уподоблялись итальянским».
«К другим же родам живописи, кроме портретной и то не многоценной, на Руси вообще так же равнодушны, как к религиозной во вкусе Итальянском. Русский улыбнется, смотря на картину, представляющую квасника или девушку с тамбурином, посмотрит с удовольствием на какой-нибудь пейзаж, но редко решится приобресть такого рода картины, оттого, что он внутренно предлагает себе вопрос: к чему это? Какая с этого польза? И скажет: уж лучше купить лубочную картину кота с мышами».
Именно иконописание, «именуемое греческим», как отмечает арх. Анатолий, наиболее близко подошло к решению задачи «проявить невидимое». В предисловии к книге «О иконописании» автор пишет, что «он чувствовал, что некоторые его мнения новейшим художникам покажутся парадоксами». Предвидя многие возражения приверженцев академической живописи он предлагает им некоторые уступки в заключении своего труда. В частности Владыка предлагает талантливым новейшим художникам, «создающим произведения священно-исторической живописи, сблизиться с иконописанием Византийским», а пишущим иконы в греческом стиле усвоить «правильность и совершенство рисунка, естественность в драпировке одежд» и проч. Это предложение делается для самых упорных «академистов», а отнюдь не как повеление для всех.
Заканчивается книга « О иконописании» замечательными словами: «Невозможно определить, до какой степени совершенства может возвыситься иконописное художество, когда усилия истинных его гениев будут иметь в предмете не свою, а Божию славу,… не будут забывать ни на одно мгновение, что Бог строго потребует от них отчета в употреблении данного им с их бытием таланта».
Лев Мацеевич «К биографии Архиепископа Анатолия Мартыновского». Труды Киевской духовной Академии. Киев 1883, т.3, стр. 500-514.
М. Едлинский «Анатолий Мартыновский, арх. Могилевский и его литературные труды», Киев, 1889.