Туве...
Кому-нибудь приходила в голову мысль о том, что Хаяо Миядзаки, создатель таких аниме как "Унесённые призраками, "Мой сосед Тоторо" и вообще не нуждающийся, пожалуй, в представлении мог бы замечательно, непревзойдённо и очень атмосферно вырисовать одну из повестей о Муми Тролле - "Волшебную зиму"? Я вот не могу отвертеться от этой идеи. Помогите мне составить письмо на японском на деревню дедушке Хаяо =)
Вы только послушайте, как пишет Янссон, и попытайтесь представить подо всё это великолепие рисовку Миядзаки...
"В восьмиугольной семейной купальне муми-троллей ничего не
изменилось. Пожелтевшие веники на дощатых стенках, окошки с мелкими
зелеными и красными стекольцами, узкие скамейки и шкаф для купальных
халатов, надувной резиновый хемуль, которого никогда не удавалось как
следует надуть.
Все было таким же, как летом. И все-таки купальня как-то
таинственно изменилась.
Туу-тикки сняла шапочку, которая тут же сама собою влезла на
стенку и повисла на гвозде.
-- От такой шапчонки я бы тоже не отказался, -- вздохнул
Муми-тролль.
-- А тебе шапчонка ни к чему, -- возразила Туу-тикки. -- Чтобы
согреться, тебе надо помахать ушами, и сразу станет тепло. А вот лапам
твоим -- холодно.
И тут вдруг, откуда ни возьмись, на полу появилась пара шерстяных
чулок, которые важно легли у ног Муми-тролля.
Одновременно в трехногой железной печурке, стоявшей немного
поодаль, зажегся огонь и кто-то под столом начал осторожно играть на
флейте.
-- Они стесняются, -- объяснила Туу-тикки. -- Поэтому и играют
под столом.
-- А почему они не показываются? -- спросил Мумитролль.
-- Они так застенчевы, что стали невидимками, -- ответила
Туу-тикки. -- Это восемь совсем маленьких мышек-землероек, которые
живут вместе со мной в купальне.
-- Эта купальня папина, -- заявил Муми-тролль.
Туу-тикки серьезно взглянула на него.
-- Может, ты и прав, а может, и нет, -- сказала она. -- Летом она
папина, зимой -- Туу-тиккина.
Котелок, стоявший на печурке, закипел. Крышка сама собой
поднялась, а ложка начала помешивать суп. Другая ложечка всыпала в
котелок немного соли и аккуратно вернулась на подоконник.
Близилась ночь, и мороз крепчал, а лунный свет заглядывал во все
зеленые и красные стекольца.
-- Расскажи мне про снег, -- попросил Муми-тролль и уселся в
выгоревший на солнце папин шезлонг. -- Я не понимаю, что это такое.
-- Я тоже, -- ответила Туу-тикки. -- Думаешь, он холодный, а если
вылепить из него снежный домик, там становится тепло. Он кажется
белым, но иногда он розовый, иногда -- голубой. Он может быть мягче
всего на свете, а может быть тверже камня. О нем ничего нельзя знать
наверняка.
Вдруг, откуда ни возьмись, плавно прилетала по воздуху тарелка
ухи и встала прямо под носом Мумитролля.
-- Где твои мышки научились летать? -- спросил он.
-- Не важно, -- ответила Туу-тикки. -- Нельзя же обо всем
расспрашивать этот народец. Может, мышкам не хочется открывать свои
тайны. Не твоя это печаль, да и о снеге тоже не беспокойся.
Прихлебывая из тарелки уху и глядя на угловой шкаф, Муми-тролль
подумал о том, как приятно, оказывается, знать, что твой собственный
старый купальный халатик висит в этом шкафу. И что среди всего нового
и тревожного есть что-то надежное и привычное. Муми-тролль помнил, что
его купальный халатик - голубой, что на нем оторвана вешалка и что в
одном кармане, возможно, лежат солнечные очки..."
P.S. Каждую позднюю осень, в начале-середине ноября, я берусь перечитывать "Волшебную зиму". Не знаю, почему именно её - может быть, чтобы настроиться на радужную зиму сквозь цветные стекольца, а может, эту повесть про зимнюю спячку Муми-семьи уютнее всего читать в кровати, под ватным одеялом. Нет, скорее всего, виной всему письмо Снусмумрика, которое Муми-Тролль находит под паровозом из пеньки:
"Спи спокойно и не горюй. В первый же теплый весенний день я
вернусь к тебе. Жди меня, будем вместе строить запруду.
Снусмумрик".
Вы только послушайте, как пишет Янссон, и попытайтесь представить подо всё это великолепие рисовку Миядзаки...
"В восьмиугольной семейной купальне муми-троллей ничего не
изменилось. Пожелтевшие веники на дощатых стенках, окошки с мелкими
зелеными и красными стекольцами, узкие скамейки и шкаф для купальных
халатов, надувной резиновый хемуль, которого никогда не удавалось как
следует надуть.
Все было таким же, как летом. И все-таки купальня как-то
таинственно изменилась.
Туу-тикки сняла шапочку, которая тут же сама собою влезла на
стенку и повисла на гвозде.
-- От такой шапчонки я бы тоже не отказался, -- вздохнул
Муми-тролль.
-- А тебе шапчонка ни к чему, -- возразила Туу-тикки. -- Чтобы
согреться, тебе надо помахать ушами, и сразу станет тепло. А вот лапам
твоим -- холодно.
И тут вдруг, откуда ни возьмись, на полу появилась пара шерстяных
чулок, которые важно легли у ног Муми-тролля.
Одновременно в трехногой железной печурке, стоявшей немного
поодаль, зажегся огонь и кто-то под столом начал осторожно играть на
флейте.
-- Они стесняются, -- объяснила Туу-тикки. -- Поэтому и играют
под столом.
-- А почему они не показываются? -- спросил Мумитролль.
-- Они так застенчевы, что стали невидимками, -- ответила
Туу-тикки. -- Это восемь совсем маленьких мышек-землероек, которые
живут вместе со мной в купальне.
-- Эта купальня папина, -- заявил Муми-тролль.
Туу-тикки серьезно взглянула на него.
-- Может, ты и прав, а может, и нет, -- сказала она. -- Летом она
папина, зимой -- Туу-тиккина.
Котелок, стоявший на печурке, закипел. Крышка сама собой
поднялась, а ложка начала помешивать суп. Другая ложечка всыпала в
котелок немного соли и аккуратно вернулась на подоконник.
Близилась ночь, и мороз крепчал, а лунный свет заглядывал во все
зеленые и красные стекольца.
-- Расскажи мне про снег, -- попросил Муми-тролль и уселся в
выгоревший на солнце папин шезлонг. -- Я не понимаю, что это такое.
-- Я тоже, -- ответила Туу-тикки. -- Думаешь, он холодный, а если
вылепить из него снежный домик, там становится тепло. Он кажется
белым, но иногда он розовый, иногда -- голубой. Он может быть мягче
всего на свете, а может быть тверже камня. О нем ничего нельзя знать
наверняка.
Вдруг, откуда ни возьмись, плавно прилетала по воздуху тарелка
ухи и встала прямо под носом Мумитролля.
-- Где твои мышки научились летать? -- спросил он.
-- Не важно, -- ответила Туу-тикки. -- Нельзя же обо всем
расспрашивать этот народец. Может, мышкам не хочется открывать свои
тайны. Не твоя это печаль, да и о снеге тоже не беспокойся.
Прихлебывая из тарелки уху и глядя на угловой шкаф, Муми-тролль
подумал о том, как приятно, оказывается, знать, что твой собственный
старый купальный халатик висит в этом шкафу. И что среди всего нового
и тревожного есть что-то надежное и привычное. Муми-тролль помнил, что
его купальный халатик - голубой, что на нем оторвана вешалка и что в
одном кармане, возможно, лежат солнечные очки..."
P.S. Каждую позднюю осень, в начале-середине ноября, я берусь перечитывать "Волшебную зиму". Не знаю, почему именно её - может быть, чтобы настроиться на радужную зиму сквозь цветные стекольца, а может, эту повесть про зимнюю спячку Муми-семьи уютнее всего читать в кровати, под ватным одеялом. Нет, скорее всего, виной всему письмо Снусмумрика, которое Муми-Тролль находит под паровозом из пеньки:
"Спи спокойно и не горюй. В первый же теплый весенний день я
вернусь к тебе. Жди меня, будем вместе строить запруду.
Снусмумрик".