ЧТО ЭТО? ЦИНИЗМ, КОМФОРМИЗМ, НОНСЕНС или ПОЛИТИЧЕСКИЙ ЗАКАЗ
Все это о романе Л.Улицкой «Даниэль Штайн, переводчик». Роман вышел в ООО «Издательство «Эксмо», 2007г. (все ссылки на страницы будут по этому изданию). Я же прочла его в 2009г. Многие вещи Улицкой, читала ранее, и мне нравилось все, что она писала до вот этого романа. Я приготовилась к чтению, как к празднику, но чем дальше читала, тем больше недоумевала, удивлялась, возмущалась, а в некоторых моментах испытывала чувство брезгливости. Как, когда, талантливая писательница, православная еврейка превратилась в перевертыша?! Попытаюсь, ничего не выдумывая, на цитатах из ее романа доказать это.
Начинается роман с воспоминаний одной из главных героинь романа Эвы, дочери старой коммунистки, доживающей свой век в Израиле в пансионате престарелых. Эва пишет, что родилась она в белорусском лесу в поселении евреев, сбежавших из гетто. Это мог быть хороший партизанский отряд из 3-х сотен евреев, но они предпочитали не воевать с немцами, а выживать (после войны, даже оправдывались, что они никого не убивали, а только спасали себя, да и автор Улицкая, назвав один раз их «партизанами», взяла это слово в кавычки). Это другие воевали, убивали и погибали, чтобы они выжили. Главный герой романа Даниэль Штайн служил переводчиком в гестапо. О своей службе говорит (стр67): «…я был переводчиком, что ни говори, помогал людям договариваться между собой и ни в кого не стрелял». Даниэль выдал себя за поляка, поступая на службу в гестапо, очень бы он сильно договорился относительно себя, если б назвался евреем…
В романе многие события, описанные через воспоминания персонажей, происходят в Белоруссии. Но про народ Белоруссии, потерявшего каждого 4-го жителя ни одного доброго слова, как будто не было мощного подпольного и партизанского сопротивления белорусов. В романе многократно повторяется о забитости, трусливости, массовости доносительства на соседей, жадности. Цитата (стр13): « Полицейские были местные белорусские. А с белорусами отношения были понятно какие - им платили. Им за все платили». Еще цитата (стр17) « Юденат постоянно платил деньги белорусской полиции, там был какой-то подлец, не помню его фамилии… просто тянул деньги». И еще (стр.134): «Полицейские были в основном белорусы». Цитата (стр238): «Партизанское движение становилось все более заметным, оно очень беспокоило немцев». Это все, что выдавила из себя Улицкая о сопротивлении, но назвать его белорусским, видно. Язык у нее не повернулся.
Об украинцах Улицкая написала немного, но хорошо, те дали еду и ночлег, продукты в дорогу (стр74).
Много места в романе уделяется начальнику окружной полиции Ивану Семеновичу: «он славился пьянством и жестокостью» (стр135). Но, однако, одной из героинь (которой симпатизирует автор романа, и у которой Семенович расстрелял родственников) ничуть не мешает быть женой Семеновича и безбедно жить на кровавые его деньги. Вообще, удивительная неразборчивость в средствах на выживание у главных героев романа. Так, например, Даниэль Штайн не брезгует носить одежду расстрелянных евреев, вот как об этом он сам вспоминает (стр136): «Я снял с себя последнее «еврейское наследство» - одежду расстрелянных евреев с полицейского склада. Теперь я надел черный полицейский мундир...». «Я был жив, и это было чудом» (стр137).
Если бы в эту страшную и великую войну все так вели себя, то и где бы мы были?!
И вот уже 1987 год. Палач Иван Семенович умирает в Англии. Его жена Беата Семенович пишет своей сестре Марысе Валевич (чудом выжившей под грудой расстрелянных) (стр242): «После Ивана осталось мне хорошее наследство: его жадность, от которой я так страдала всю жизнь, обернулось очень приличной суммой, нам с тобой хватит, чтобы безбедно, ни в чем себе не отказывая, прожить остаток жизни». Вот тут у меня возникло чувство брезгливости к персонажам романа Улицкой.
Не перестает гражданка России Улицкая удивлять в этом романе своими злобными выпадами против своей Родины. Как же ангажированная писательница не может не пройтись, не потоптаться по СССР по поводу пакта Молотова-Риббентропа, хотя по тексту романа и перипетиями судьбы героев - это было просто вставной челюстью, пропагандисткой пакостью, но этому посвящено две трети стр74. В романе Улицкой ни слова о нашей Победе - ее, словно, и не было. Это ли не заказуха!!! Цитата из романа (стр77): «Мы были счастливы, что из ОККУПИРОВАННОГО РУССКИМИ Львова, попали в литовский город Вильно». (Хотя далее в романе без возмущения, как бы, между прочим, пишет о карательных отрядах литовцев, убивавших евреев - просто какая-то неадекватность автора). Цитата (стр122): «В июне 1940 года Литву ОККУПИРОВАЛА Красная Армия. В июне 1941 года Вильно было ЗАНЯТО войсками вермахта». Да уж, звучит почти, как Вильно от оккупантов освободили войска вермахта.
Главный герой романа вспоминает, что после расстрела 1,5 тысяч евреев, приехал новый начальник зондеркоманды Рейнгольд, который и стал главным гестаповским начальником Д. Штайна. Далее разуму не поддается, Улицкая пишет (стр236): «Как не поразительно, но самым достойным человеком среди всех был майор Рейнгольд. Член нацистской партии, по природе он был добропорядочный человек и ДОБРОСОВЕСТНЫЙ ИСПОЛНИТЕЛЬ. Проработав под его началом несколько месяцев, я заметил, что он избегает участия в акциях по уничтожению еврейского населения, а когда присутствует, пытается соблюсти видимость законных действий и обойтись без ЛИШНИХ ЖЕСТОКОСТЕЙ».
Потрясающая циничность автора, тем более, что на следующей странице она пишет, что не это угнетает Штайна, а вынужденность его работать с белорусами (стр237): «Причина была в том, пожалуй, что прежде я никогда не сталкивался так близко с человеческой подлостью, неблагодарностью, гнусностью. Я искал объяснения этому и находил только одно: местное белорусское население было страшно бедное, необразованное и забитое». Выходит по Улицкой массовые расстрелы - это не гнусность и подлость, а действия достойного добросовестного исполнителя (боже, либералы, так что вы тогда прицепились к Сталину?!).
Улицкая никак не может успокоиться, чтобы еще раз не написать о благородстве гестаповца. Ее герой присутствует на уничтожении еврейской деревни. Цитата (стр239): «Так случилось, что именно эта деревня была первой, куда меня отправили как переводчика. Майор Рейнгольд, ЧТОБЫ ИЗБЕЖАТЬ ИЗЛИШНЕЙ ЖЕСТОКОСТИ и, как он выражался, «свинства», обязал команду непременно собирать всех евреев и ЗАЧИТЫВАТЬ ПРИКАЗ, ОБЪЯВЛЯВШИЙ ИХ ВРАГАМИ РЕЙХА, И - В КАЧЕСТВЕ ТАКОВЫХ - РАССТРЕЛИВАТЬ» (все выделения заглавными буквами в цитатах мои).
Еще о взаимоотношениях переводчика с гестаповцем, Рейнгольд по телефону (стр269): «Так точно, Йод-Акция состоится 13 августа!» - переводчик слышал этот разговор, речь шла об уничтожении гетто. Но поразительно, что пишет Улицкая далее от имени своего персонажа Штайна: «С Рейнгольдом у меня БЫЛИ ОЧЕНЬ ТЕПЛЫЕ ОТНОШЕНИЯ» и далее на стр.270 о теплых почти родственных отношениях с палачом, поэтому главный герой романа испытывает муки, что ему придется предать этого ХОРОШЕГО человека, сообщив в гетто о намеченном уничтожении всех.
Ничего удивительного, что в конце романа Штайн братается с сыном гестаповца Рейнгольда. Улицкая все может простить фашистам. Откуда у автора такое раболепие и угодничество? Но ни одного слова, даже намека нет благодарности стране, спасшей мир от нацизма (от своей Родины, видимо, она уже отреклась).
В романе описана судьба коммунистки Риты Ковач, авторское отношение к которой определяется одним предложением, написанном в анонсе к роману лично Улицкой (стр4): «Озлобленная коммунистка, доживающая свой век в израильском приюте». Так написала автор. Но это, похоже, тот случай, когда поступки персонажей произведения выходят из под контроля писателя. Получился образ, куда более симпатичный, чем ее дочери Эвы, сестер Беаты и Марыси. На их фоне Рита Ковач - это коммунистка последовательная и верная своим принципам, способная на подвиг и самопожертвование. Боевой товарищ Риты Павел Кочинский пишет о ней ее дочери (стр98-99): « Честная до идиотизма. В жизни не встречал я другого такого человека, способного немедленно снять с себя последнюю рубашку и отдать первому встречному. В условиях нечеловеческих, перед лицом смерти - лучше ее нет. Двое суток она тащила на себе раненного напарника. Эвка, ты свинья! Найди время, и навести старуху».
В отличие от Риты Ковач, принципиальной и железной коммунистки, главный герой Даниэль Штайн за годы войны служил в гестапо, был партизаном, служил в НКВД - везде давал клятву верности, но как сам вспоминает, эти клятвы не были истинными (стр270). Был иудеем, принял католичество, служил католическим священником, оставаясь, по сути, иудеем. В романе много места уделено религии. Я не теолог и не могу профессионально рассуждать о проблемах церкви (о конформизме, инкультурации, о размывании христианских ценностей, об иудейских символах и т.д.). Об официальном двухтысячелетнем христианстве несшем неистребимую ненависть к евреям. (стр114). Это правда, относительно католичества, но не православия на Руси, но нападки то идут на православие. Есть в романе правдивые моменты о сегрегации и ксенофобии в Израиле. Есть и двойные стандарты, например: Улицкая пишет о небольшой общине друзов в Израиле, имеющих свое тайное религиозное учение, они говорят про себя (стр172): «Но мы этой страны граждане и мы ее защищаем». Выходит то, что хорошо и обязательно для граждан Израиля, то совсем не обязательно для либеральных граждан России, представителем которых является Улицкая.
Роман я читала первый раз в 2009 году, поэтому меня не удивило появление Улицкой на Болотной. Что же подвигло писать об этом романе в 2014? А это была статья Марины Волчковой, в которой говорилось о создании Улицкой детского проекта «Другой, другие о других» для изучения различных форм браков и отношений (в т.ч. от гомосексуальных до инцеста). Прочитав это, я опять вспомнила о романе «Даниэль Штайн, переводчик». Одна из главных персонажей романа Эва, которой симпатизирует Улицкая, настолько толерантна в половых вопросах, что не может прервать связь ее мужа с 15-ти летним сыном от другого брака. Более того, ее ничуть не берет брезгливость, и она утешается в постели с Гришей (отчимом и растлителем ее несовершеннолетнего сына)стр249.
Итак, все встало на свои места, круг замкнулся: золотая карета талантливой писательницы Людмилы Улицкой превратилась в тыкву с праздника Хэллоуин.
Начинается роман с воспоминаний одной из главных героинь романа Эвы, дочери старой коммунистки, доживающей свой век в Израиле в пансионате престарелых. Эва пишет, что родилась она в белорусском лесу в поселении евреев, сбежавших из гетто. Это мог быть хороший партизанский отряд из 3-х сотен евреев, но они предпочитали не воевать с немцами, а выживать (после войны, даже оправдывались, что они никого не убивали, а только спасали себя, да и автор Улицкая, назвав один раз их «партизанами», взяла это слово в кавычки). Это другие воевали, убивали и погибали, чтобы они выжили. Главный герой романа Даниэль Штайн служил переводчиком в гестапо. О своей службе говорит (стр67): «…я был переводчиком, что ни говори, помогал людям договариваться между собой и ни в кого не стрелял». Даниэль выдал себя за поляка, поступая на службу в гестапо, очень бы он сильно договорился относительно себя, если б назвался евреем…
В романе многие события, описанные через воспоминания персонажей, происходят в Белоруссии. Но про народ Белоруссии, потерявшего каждого 4-го жителя ни одного доброго слова, как будто не было мощного подпольного и партизанского сопротивления белорусов. В романе многократно повторяется о забитости, трусливости, массовости доносительства на соседей, жадности. Цитата (стр13): « Полицейские были местные белорусские. А с белорусами отношения были понятно какие - им платили. Им за все платили». Еще цитата (стр17) « Юденат постоянно платил деньги белорусской полиции, там был какой-то подлец, не помню его фамилии… просто тянул деньги». И еще (стр.134): «Полицейские были в основном белорусы». Цитата (стр238): «Партизанское движение становилось все более заметным, оно очень беспокоило немцев». Это все, что выдавила из себя Улицкая о сопротивлении, но назвать его белорусским, видно. Язык у нее не повернулся.
Об украинцах Улицкая написала немного, но хорошо, те дали еду и ночлег, продукты в дорогу (стр74).
Много места в романе уделяется начальнику окружной полиции Ивану Семеновичу: «он славился пьянством и жестокостью» (стр135). Но, однако, одной из героинь (которой симпатизирует автор романа, и у которой Семенович расстрелял родственников) ничуть не мешает быть женой Семеновича и безбедно жить на кровавые его деньги. Вообще, удивительная неразборчивость в средствах на выживание у главных героев романа. Так, например, Даниэль Штайн не брезгует носить одежду расстрелянных евреев, вот как об этом он сам вспоминает (стр136): «Я снял с себя последнее «еврейское наследство» - одежду расстрелянных евреев с полицейского склада. Теперь я надел черный полицейский мундир...». «Я был жив, и это было чудом» (стр137).
Если бы в эту страшную и великую войну все так вели себя, то и где бы мы были?!
И вот уже 1987 год. Палач Иван Семенович умирает в Англии. Его жена Беата Семенович пишет своей сестре Марысе Валевич (чудом выжившей под грудой расстрелянных) (стр242): «После Ивана осталось мне хорошее наследство: его жадность, от которой я так страдала всю жизнь, обернулось очень приличной суммой, нам с тобой хватит, чтобы безбедно, ни в чем себе не отказывая, прожить остаток жизни». Вот тут у меня возникло чувство брезгливости к персонажам романа Улицкой.
Не перестает гражданка России Улицкая удивлять в этом романе своими злобными выпадами против своей Родины. Как же ангажированная писательница не может не пройтись, не потоптаться по СССР по поводу пакта Молотова-Риббентропа, хотя по тексту романа и перипетиями судьбы героев - это было просто вставной челюстью, пропагандисткой пакостью, но этому посвящено две трети стр74. В романе Улицкой ни слова о нашей Победе - ее, словно, и не было. Это ли не заказуха!!! Цитата из романа (стр77): «Мы были счастливы, что из ОККУПИРОВАННОГО РУССКИМИ Львова, попали в литовский город Вильно». (Хотя далее в романе без возмущения, как бы, между прочим, пишет о карательных отрядах литовцев, убивавших евреев - просто какая-то неадекватность автора). Цитата (стр122): «В июне 1940 года Литву ОККУПИРОВАЛА Красная Армия. В июне 1941 года Вильно было ЗАНЯТО войсками вермахта». Да уж, звучит почти, как Вильно от оккупантов освободили войска вермахта.
Главный герой романа вспоминает, что после расстрела 1,5 тысяч евреев, приехал новый начальник зондеркоманды Рейнгольд, который и стал главным гестаповским начальником Д. Штайна. Далее разуму не поддается, Улицкая пишет (стр236): «Как не поразительно, но самым достойным человеком среди всех был майор Рейнгольд. Член нацистской партии, по природе он был добропорядочный человек и ДОБРОСОВЕСТНЫЙ ИСПОЛНИТЕЛЬ. Проработав под его началом несколько месяцев, я заметил, что он избегает участия в акциях по уничтожению еврейского населения, а когда присутствует, пытается соблюсти видимость законных действий и обойтись без ЛИШНИХ ЖЕСТОКОСТЕЙ».
Потрясающая циничность автора, тем более, что на следующей странице она пишет, что не это угнетает Штайна, а вынужденность его работать с белорусами (стр237): «Причина была в том, пожалуй, что прежде я никогда не сталкивался так близко с человеческой подлостью, неблагодарностью, гнусностью. Я искал объяснения этому и находил только одно: местное белорусское население было страшно бедное, необразованное и забитое». Выходит по Улицкой массовые расстрелы - это не гнусность и подлость, а действия достойного добросовестного исполнителя (боже, либералы, так что вы тогда прицепились к Сталину?!).
Улицкая никак не может успокоиться, чтобы еще раз не написать о благородстве гестаповца. Ее герой присутствует на уничтожении еврейской деревни. Цитата (стр239): «Так случилось, что именно эта деревня была первой, куда меня отправили как переводчика. Майор Рейнгольд, ЧТОБЫ ИЗБЕЖАТЬ ИЗЛИШНЕЙ ЖЕСТОКОСТИ и, как он выражался, «свинства», обязал команду непременно собирать всех евреев и ЗАЧИТЫВАТЬ ПРИКАЗ, ОБЪЯВЛЯВШИЙ ИХ ВРАГАМИ РЕЙХА, И - В КАЧЕСТВЕ ТАКОВЫХ - РАССТРЕЛИВАТЬ» (все выделения заглавными буквами в цитатах мои).
Еще о взаимоотношениях переводчика с гестаповцем, Рейнгольд по телефону (стр269): «Так точно, Йод-Акция состоится 13 августа!» - переводчик слышал этот разговор, речь шла об уничтожении гетто. Но поразительно, что пишет Улицкая далее от имени своего персонажа Штайна: «С Рейнгольдом у меня БЫЛИ ОЧЕНЬ ТЕПЛЫЕ ОТНОШЕНИЯ» и далее на стр.270 о теплых почти родственных отношениях с палачом, поэтому главный герой романа испытывает муки, что ему придется предать этого ХОРОШЕГО человека, сообщив в гетто о намеченном уничтожении всех.
Ничего удивительного, что в конце романа Штайн братается с сыном гестаповца Рейнгольда. Улицкая все может простить фашистам. Откуда у автора такое раболепие и угодничество? Но ни одного слова, даже намека нет благодарности стране, спасшей мир от нацизма (от своей Родины, видимо, она уже отреклась).
В романе описана судьба коммунистки Риты Ковач, авторское отношение к которой определяется одним предложением, написанном в анонсе к роману лично Улицкой (стр4): «Озлобленная коммунистка, доживающая свой век в израильском приюте». Так написала автор. Но это, похоже, тот случай, когда поступки персонажей произведения выходят из под контроля писателя. Получился образ, куда более симпатичный, чем ее дочери Эвы, сестер Беаты и Марыси. На их фоне Рита Ковач - это коммунистка последовательная и верная своим принципам, способная на подвиг и самопожертвование. Боевой товарищ Риты Павел Кочинский пишет о ней ее дочери (стр98-99): « Честная до идиотизма. В жизни не встречал я другого такого человека, способного немедленно снять с себя последнюю рубашку и отдать первому встречному. В условиях нечеловеческих, перед лицом смерти - лучше ее нет. Двое суток она тащила на себе раненного напарника. Эвка, ты свинья! Найди время, и навести старуху».
В отличие от Риты Ковач, принципиальной и железной коммунистки, главный герой Даниэль Штайн за годы войны служил в гестапо, был партизаном, служил в НКВД - везде давал клятву верности, но как сам вспоминает, эти клятвы не были истинными (стр270). Был иудеем, принял католичество, служил католическим священником, оставаясь, по сути, иудеем. В романе много места уделено религии. Я не теолог и не могу профессионально рассуждать о проблемах церкви (о конформизме, инкультурации, о размывании христианских ценностей, об иудейских символах и т.д.). Об официальном двухтысячелетнем христианстве несшем неистребимую ненависть к евреям. (стр114). Это правда, относительно католичества, но не православия на Руси, но нападки то идут на православие. Есть в романе правдивые моменты о сегрегации и ксенофобии в Израиле. Есть и двойные стандарты, например: Улицкая пишет о небольшой общине друзов в Израиле, имеющих свое тайное религиозное учение, они говорят про себя (стр172): «Но мы этой страны граждане и мы ее защищаем». Выходит то, что хорошо и обязательно для граждан Израиля, то совсем не обязательно для либеральных граждан России, представителем которых является Улицкая.
Роман я читала первый раз в 2009 году, поэтому меня не удивило появление Улицкой на Болотной. Что же подвигло писать об этом романе в 2014? А это была статья Марины Волчковой, в которой говорилось о создании Улицкой детского проекта «Другой, другие о других» для изучения различных форм браков и отношений (в т.ч. от гомосексуальных до инцеста). Прочитав это, я опять вспомнила о романе «Даниэль Штайн, переводчик». Одна из главных персонажей романа Эва, которой симпатизирует Улицкая, настолько толерантна в половых вопросах, что не может прервать связь ее мужа с 15-ти летним сыном от другого брака. Более того, ее ничуть не берет брезгливость, и она утешается в постели с Гришей (отчимом и растлителем ее несовершеннолетнего сына)стр249.
Итак, все встало на свои места, круг замкнулся: золотая карета талантливой писательницы Людмилы Улицкой превратилась в тыкву с праздника Хэллоуин.