О диктатуре и репрессиях
В последнее время обострились сетования левой общественности на наступление реакции, и небезосновательно: очевидно усилились гонения на интернет, участились репрессии против политических активистов. Можно также заметить некоторое ускорение этого процесса: принимаемые законы носят все более сиюминутно конъюнктурный характер борьбы с оппозиционной деятельностью и ее конкретными формами.
В отличие от революционного скачка, при котором происходит качественное изменение, демократия и диктатура не имеют четкой границы, т.к. и то и другое является диктатурой капитала. Переход от демократии к тотальной диктатуре не обязательно должен быть стремительным, скатывание в реакцию может происходить постепенно и незаметно для обывателя. Правящий класс до последнего будет стараться сохранить видимость благопристойности и возможности для народа влиять, а значит, и нести ответственность за (т.е. терпеть) политическую ситуацию. Реальный выбор себе господ большинством легко соскальзывает в профанацию выборов, ритуал с заранее известным результатом. Переход от образцовой демократии, позволяющей рабам выбирать себе хозяев, через профанацию этих процедур, постепенное урезание буржуазных свобод (т.е. свобод для буржуазии) к тотальной диктатуре может растянуться на десятилетия. При обострении экономического кризиса, какой-то политической встряске/провокации скатывание в диктатуру, конечно, приобретет форсированный характер.
В России наступление тоталитарной диктатуры проводилось ползучим способом в течение многих лет. За последние годы российское государство показало настоящий мастер-класс по варке живых лягушек. Демократия хороша для капиталистов, помимо прочего, еще тем, что позволяет совершенно законно подготовить наступление жесточайшей диктатуры. На манер путеукладчика диктатура в России прокладывала себе путь законами, принимавшимися по демократическим процедурам. Постепенно, но неуклонно подводилась юридическая база под уничтожение неугодных - от усиления цензуры, закрытия интернет-ресурсов до посадок; консолидировались и натаскивались против народных выступлений внутренние войска, пестовались военизированные добровольческие отряды мракобесов. Свою бесценную для властей работу проделали левые эмиссары буржуазии, это время они приближали, как могли (делая революцию невозможной, они сделали реакцию неизбежной): "коммунистические" партии не только воспитывали закаленных оппортунистов, но и составляли для компетентных органов полные и подробные списки активистов/участников.
Наступление реакции диктуется объективными условиями, обострением кризиса капитализма. Борьба за демократию не только является контрреволюционным занятием, но и не может быть успешной, поскольку ведется внутри и по законам системы, находящейся в кризисе и вынужденной поэтому прибегать к методам открытого (более-менее прикрытого/завуалированного, но совершенно очевидного) террора. Борцы за демократию подготовляли реакцию с той же неизбежностью, как открытые приверженцы твердой руки. Борьба за демократию в эпоху устаревшего капитализма ведет прямиком к самой людоедской диктатуре - такова неумолимая диалектика Истории. Та самая диалектика, над которой левые десятилетиями издевались, воображая, что законами Истории можно манипулировать по прихоти и произволу ради мелочных выгод. Теперь диалектика железной пятой пройдется по их гнилым черепам. История не будет разбирать причины, по которым тот или иной левый активист соучаствовал в поддержании капитализма. Истории безразлично, является активист клиническим дебилом, или придуриваться - его сознательный/подсознательный моральный выбор. Наивность - это такая роскошь, которая доступна только обеспеченным бездельникам.
Обслуживание профсоюзов, участие в буржуазных выборах, пляски с флагами на задворках разрешенных властями митингов, одним словом, паразитический и тусовочный образ жизни, набор кадров из откровенного человеческого шлака, пренебрежение конспирацией, т.е. полное отсутствие классовой сознательности угнетенных, - всё это звенья одной цепи или, выражаясь диаматом, разные проявления одной классовой сущности. Привести такая мелкобуржуазная деятельность может только на свалку истории.
Первыми под раздачу, конечно, попадают самые тупые, т.е. те, кому до поры до времени было выгодно и комфортно наивничать, и они искренне полагали, что им за это ничего не будет. Остановить репрессии солидарность, к которой призывают левые, не способна. Солидарность левых тусовщиков означает попросту их совместное нытье о попранных демократических правах. Капиталистов и их репрессивный аппарат эти стенания могут только позабавить. Сколько бы ни выпрашивали "коммунисты" демократических процедур и свобод для своего паразитического существования, караван буржуазии продолжает наступать на рабочий класс, попутно давя левых деятелей. И то давление, которое оказывается сейчас на политических активистов, - всего лишь легкий намек на грядущий террор.
Под репрессии попадают вовсе не благородные борцы за народное счастье и светлое будущее. Властям все равно, какую мразь репрессировать (Удальцов, Развозжаев). Смысл нынешних репрессий не в том, чтобы устранить опасность для власти капитала. Дестабилизация при теперешнем раскладе политических сил ни в коем случае не может привести к победе рабочих, о ней, за неимением у пролетариев партии, в ближайшие годы не может быть и речи. Ни один левый активист (и уж тем более партия/организация) в России никакой опасности для правящего класса не представляет. Репрессии нужны для того, чтобы устрашить могущих покуситься на любое инакомыслие, предотвратить разбалансировку режима, не допустить потерю управляемости, когда правительству необходимо проводить все новые и новые антинародные мероприятия. Поэтому государство все сильнее закручивает гайки, в том числе давит тех, кто в спокойные времена служил стабилизатором системы, понемногу стравливал накапливавшийся пар недовольства, давал рабочим ложные ориентиры (выборы, профсоюзы, демократия, малые дела и т.д.). И даже в случае смены режима, какая бы фракция буржуазии ни пришла к власти, погружению в архаику и раскручиванию маховика фашистско-полицейского террора альтернативы сейчас не видно.
Возможно ли в принципе для молодого человека, попавшего в левое сообщество, порвать с ним не ради создания очередной "коммунистической" шарашки, а по принципиально революционным соображениям? Могли бы юноши и девушки, находящиеся под влиянием нынешних "коммунистических" вождей, быть полезными делу революции, находись они в действительно революционной организации? И нужны ли делу революции такие юноши, которые не способны вырваться из-под влияния оппортунистических вождей? - Такие вопросы могут иметь определенную теоретическую ценность. Но говорить в первую очередь нужно о главном, а главное заключается в том, что всё нынешнее левое движение мелкобуржуазно и в силу этого, а не потому что "борется" с системой, обречено и так или иначе будет уничтожено ходом событий уже в обозримой перспективе (не составляет труда даже предсказать как именно будет утилизирована та или иная организация или тот или иной левобуржуазный активист; кровавые собаки контрреволюции, хитрые гапоны, их соучастники - "глупенькие" жертвы, амбициозные проходимцы, скользкие, как угри, "теоретики", пухлые интеллигентские пупсики, от скуки играющие в социальную справедливость, тихие графоманы, буйные искатели приключений, анархистские импотенты, старые сссровские маразматики и другие типажи и их всевозможные комбинации давно уже определились; кто их них присоединится к рядам провластных карателей (на самом деле, уже давно присоединился), кто разбежится на все четыре стороны и попрячется по щелям, кто огребет по полной - уже вполне очевидно). Главной задачей вплоть до победы революции является построение дееспособной организации, что возможно только через принципиальную борьбу с системой и ее левыми прихвостнями, левые должны разоблачаться и уничтожаться вне зависимости от того, поощряет капитал своих социально ориентированных холуев или обращает на них свою немилость.
***
Для создания революционного авангарда важно сформировать правильное отношение к левым охранителям, т.е. понимать, что:
Левые не откажутся от своей реакционной работы даже под страхом смерти. Можно рисковать жизнью ради великой цели, но левые завсегда предпочитают дохнуть ради торжества реакции - не из героизма, а из филистерской, мелкобуржуазной хитрости. Они всегда будут выбирать мелочную выгоду сегодня, даже если завтра она приведет к самым страшным последствиям. В Завтра оппортунисты не заглядывают никогда, во всяком случае не с революционными намерениями, они уверены, что завтра тоже смогут как-нибудь приспособиться. И надо сказать, что это - верный шкурный расчет в спокойной ситуации: так, четверть века российские левые резвились за счет жизней рабочих, которые всё это время на шахтах, стройках, заводах и фабриках создавали для них материальные блага. Да и во время самых страшных репрессий какой-то части левых реакционеров, конечно, удастся проскользнуть между струйками стального дождя.
Левые не только не способны ни на какое другое поведение кроме оппортунистического, они физиологически (ни за что, никогда, никак) не способны понять свое уродство, представить/вообразить как можно мыслить иначе. Таков инстинкт самосохранения, защитный психологический механизм социальной адаптации мелкого буржуа.
Ничего кроме презрения левые не заслуживают. Героизировать или романтизировать левых проходимцев, попавших под каток репрессий, означает подготовлять новую генерацию им подобных вредителей.
***
Политика, тем более классовая борьба - всегда вопрос жизни и смерти, о другом попусту мечтают барчата, интеллигентики, господчики оппортунисты. Но и готовность к трудностям, страдания - ни в коем случае не равнозначны прогрессивности. Только тот, у кого есть понимание своей ответственности с высоты исторических задач, не станет размениваться на унизительную показуху, дешевый оптимизм, не станет выдавать за серьезную работу хвостизм и барахтанье в вонючем левом болоте, подтасовывать свои успехи, оправдывать виляния, фальшивым, выспренним пафосом подменять принципиальность.
Относительно травоядные времена явили миру только жалких тусовщиков под руководством прожженных интриганов. Появятся ли серьезные борцы в период ужесточения диктатуры капитала - вопрос открытый и требующий своего практического решения. «Чтобы поддерживать и расширять движение масс, нужна организация и организация. Без нелегальной партии нельзя вести этой работы и не к чему попусту говорить о ней».
В отличие от революционного скачка, при котором происходит качественное изменение, демократия и диктатура не имеют четкой границы, т.к. и то и другое является диктатурой капитала. Переход от демократии к тотальной диктатуре не обязательно должен быть стремительным, скатывание в реакцию может происходить постепенно и незаметно для обывателя. Правящий класс до последнего будет стараться сохранить видимость благопристойности и возможности для народа влиять, а значит, и нести ответственность за (т.е. терпеть) политическую ситуацию. Реальный выбор себе господ большинством легко соскальзывает в профанацию выборов, ритуал с заранее известным результатом. Переход от образцовой демократии, позволяющей рабам выбирать себе хозяев, через профанацию этих процедур, постепенное урезание буржуазных свобод (т.е. свобод для буржуазии) к тотальной диктатуре может растянуться на десятилетия. При обострении экономического кризиса, какой-то политической встряске/провокации скатывание в диктатуру, конечно, приобретет форсированный характер.
В России наступление тоталитарной диктатуры проводилось ползучим способом в течение многих лет. За последние годы российское государство показало настоящий мастер-класс по варке живых лягушек. Демократия хороша для капиталистов, помимо прочего, еще тем, что позволяет совершенно законно подготовить наступление жесточайшей диктатуры. На манер путеукладчика диктатура в России прокладывала себе путь законами, принимавшимися по демократическим процедурам. Постепенно, но неуклонно подводилась юридическая база под уничтожение неугодных - от усиления цензуры, закрытия интернет-ресурсов до посадок; консолидировались и натаскивались против народных выступлений внутренние войска, пестовались военизированные добровольческие отряды мракобесов. Свою бесценную для властей работу проделали левые эмиссары буржуазии, это время они приближали, как могли (делая революцию невозможной, они сделали реакцию неизбежной): "коммунистические" партии не только воспитывали закаленных оппортунистов, но и составляли для компетентных органов полные и подробные списки активистов/участников.
Наступление реакции диктуется объективными условиями, обострением кризиса капитализма. Борьба за демократию не только является контрреволюционным занятием, но и не может быть успешной, поскольку ведется внутри и по законам системы, находящейся в кризисе и вынужденной поэтому прибегать к методам открытого (более-менее прикрытого/завуалированного, но совершенно очевидного) террора. Борцы за демократию подготовляли реакцию с той же неизбежностью, как открытые приверженцы твердой руки. Борьба за демократию в эпоху устаревшего капитализма ведет прямиком к самой людоедской диктатуре - такова неумолимая диалектика Истории. Та самая диалектика, над которой левые десятилетиями издевались, воображая, что законами Истории можно манипулировать по прихоти и произволу ради мелочных выгод. Теперь диалектика железной пятой пройдется по их гнилым черепам. История не будет разбирать причины, по которым тот или иной левый активист соучаствовал в поддержании капитализма. Истории безразлично, является активист клиническим дебилом, или придуриваться - его сознательный/подсознательный моральный выбор. Наивность - это такая роскошь, которая доступна только обеспеченным бездельникам.
Обслуживание профсоюзов, участие в буржуазных выборах, пляски с флагами на задворках разрешенных властями митингов, одним словом, паразитический и тусовочный образ жизни, набор кадров из откровенного человеческого шлака, пренебрежение конспирацией, т.е. полное отсутствие классовой сознательности угнетенных, - всё это звенья одной цепи или, выражаясь диаматом, разные проявления одной классовой сущности. Привести такая мелкобуржуазная деятельность может только на свалку истории.
Первыми под раздачу, конечно, попадают самые тупые, т.е. те, кому до поры до времени было выгодно и комфортно наивничать, и они искренне полагали, что им за это ничего не будет. Остановить репрессии солидарность, к которой призывают левые, не способна. Солидарность левых тусовщиков означает попросту их совместное нытье о попранных демократических правах. Капиталистов и их репрессивный аппарат эти стенания могут только позабавить. Сколько бы ни выпрашивали "коммунисты" демократических процедур и свобод для своего паразитического существования, караван буржуазии продолжает наступать на рабочий класс, попутно давя левых деятелей. И то давление, которое оказывается сейчас на политических активистов, - всего лишь легкий намек на грядущий террор.
Под репрессии попадают вовсе не благородные борцы за народное счастье и светлое будущее. Властям все равно, какую мразь репрессировать (Удальцов, Развозжаев). Смысл нынешних репрессий не в том, чтобы устранить опасность для власти капитала. Дестабилизация при теперешнем раскладе политических сил ни в коем случае не может привести к победе рабочих, о ней, за неимением у пролетариев партии, в ближайшие годы не может быть и речи. Ни один левый активист (и уж тем более партия/организация) в России никакой опасности для правящего класса не представляет. Репрессии нужны для того, чтобы устрашить могущих покуситься на любое инакомыслие, предотвратить разбалансировку режима, не допустить потерю управляемости, когда правительству необходимо проводить все новые и новые антинародные мероприятия. Поэтому государство все сильнее закручивает гайки, в том числе давит тех, кто в спокойные времена служил стабилизатором системы, понемногу стравливал накапливавшийся пар недовольства, давал рабочим ложные ориентиры (выборы, профсоюзы, демократия, малые дела и т.д.). И даже в случае смены режима, какая бы фракция буржуазии ни пришла к власти, погружению в архаику и раскручиванию маховика фашистско-полицейского террора альтернативы сейчас не видно.
Возможно ли в принципе для молодого человека, попавшего в левое сообщество, порвать с ним не ради создания очередной "коммунистической" шарашки, а по принципиально революционным соображениям? Могли бы юноши и девушки, находящиеся под влиянием нынешних "коммунистических" вождей, быть полезными делу революции, находись они в действительно революционной организации? И нужны ли делу революции такие юноши, которые не способны вырваться из-под влияния оппортунистических вождей? - Такие вопросы могут иметь определенную теоретическую ценность. Но говорить в первую очередь нужно о главном, а главное заключается в том, что всё нынешнее левое движение мелкобуржуазно и в силу этого, а не потому что "борется" с системой, обречено и так или иначе будет уничтожено ходом событий уже в обозримой перспективе (не составляет труда даже предсказать как именно будет утилизирована та или иная организация или тот или иной левобуржуазный активист; кровавые собаки контрреволюции, хитрые гапоны, их соучастники - "глупенькие" жертвы, амбициозные проходимцы, скользкие, как угри, "теоретики", пухлые интеллигентские пупсики, от скуки играющие в социальную справедливость, тихие графоманы, буйные искатели приключений, анархистские импотенты, старые сссровские маразматики и другие типажи и их всевозможные комбинации давно уже определились; кто их них присоединится к рядам провластных карателей (на самом деле, уже давно присоединился), кто разбежится на все четыре стороны и попрячется по щелям, кто огребет по полной - уже вполне очевидно). Главной задачей вплоть до победы революции является построение дееспособной организации, что возможно только через принципиальную борьбу с системой и ее левыми прихвостнями, левые должны разоблачаться и уничтожаться вне зависимости от того, поощряет капитал своих социально ориентированных холуев или обращает на них свою немилость.
***
Для создания революционного авангарда важно сформировать правильное отношение к левым охранителям, т.е. понимать, что:
Левые не откажутся от своей реакционной работы даже под страхом смерти. Можно рисковать жизнью ради великой цели, но левые завсегда предпочитают дохнуть ради торжества реакции - не из героизма, а из филистерской, мелкобуржуазной хитрости. Они всегда будут выбирать мелочную выгоду сегодня, даже если завтра она приведет к самым страшным последствиям. В Завтра оппортунисты не заглядывают никогда, во всяком случае не с революционными намерениями, они уверены, что завтра тоже смогут как-нибудь приспособиться. И надо сказать, что это - верный шкурный расчет в спокойной ситуации: так, четверть века российские левые резвились за счет жизней рабочих, которые всё это время на шахтах, стройках, заводах и фабриках создавали для них материальные блага. Да и во время самых страшных репрессий какой-то части левых реакционеров, конечно, удастся проскользнуть между струйками стального дождя.
Левые не только не способны ни на какое другое поведение кроме оппортунистического, они физиологически (ни за что, никогда, никак) не способны понять свое уродство, представить/вообразить как можно мыслить иначе. Таков инстинкт самосохранения, защитный психологический механизм социальной адаптации мелкого буржуа.
Ничего кроме презрения левые не заслуживают. Героизировать или романтизировать левых проходимцев, попавших под каток репрессий, означает подготовлять новую генерацию им подобных вредителей.
***
Политика, тем более классовая борьба - всегда вопрос жизни и смерти, о другом попусту мечтают барчата, интеллигентики, господчики оппортунисты. Но и готовность к трудностям, страдания - ни в коем случае не равнозначны прогрессивности. Только тот, у кого есть понимание своей ответственности с высоты исторических задач, не станет размениваться на унизительную показуху, дешевый оптимизм, не станет выдавать за серьезную работу хвостизм и барахтанье в вонючем левом болоте, подтасовывать свои успехи, оправдывать виляния, фальшивым, выспренним пафосом подменять принципиальность.
Относительно травоядные времена явили миру только жалких тусовщиков под руководством прожженных интриганов. Появятся ли серьезные борцы в период ужесточения диктатуры капитала - вопрос открытый и требующий своего практического решения. «Чтобы поддерживать и расширять движение масс, нужна организация и организация. Без нелегальной партии нельзя вести этой работы и не к чему попусту говорить о ней».