Русский рок:
Сегодня мы поговорим об уникальном поэтическом, социальном и антропологическом (в значении - «то, что пытается разобраться в человеческой сущности») явлении. Надеюсь, Вам станет в итоге ясно, почему именно «русский рок», а не «русский рэп» или «фабрика звёзд».
Собственно само понятие рок в данном случае достаточно условно. С западным роком у русского рока достаточно мало общего, хотя связь и прослеживается. Западный рок - это был молодежный протест. За исключением нескольких ярких личностей вроде Боба Дилана этот протест после молодежных революций 60х весь вышел. В русском же роке протестная составляющая была очень небольшой, это прежде всего была музыка для тех кто умеет и готов думать, в ней обе крайности западной музыки - бунт с одной стороны, и красивая, сосредоточенная на себе музыка - с другой - занимали не много места. Кроме Битлз и Роллинг Стоунз, кроме панков и хиппи на становление русского рока оказали громадное влияние русская поэтическая культура, Ахматова и Пастернак, не говоря уже о Толстом и Достоевском, а также социально-поэтическое явление русской авторской песни - от Александра Вертинского до Булата Окуджавы и Владимира Высоцкого - и все это сливались во что-то единое, ни на что не похожее.
В непредсказуемой империи на стыке Востока и Запада рок-музыке довелось претерпеть странные метаморфозы.
Илья Смирнов
Рок - это боль, беда, правда, любовь и жизнь целого поколения
Ю. Шевчук
Русский рок в своих лучших песнях - это болевые уколы в совесть. Это борьба за право думать, за право быть одиноким, за право выпадать из толпы и из попсы. Когда всё вокруг тонет в беспросветном оптимизме, когда официальная пропаганда обещает построить коммунизм или хотя бы догнать Португалию по числу кондиционеров на душу населения - русский рок встряхивает и говорит: «А ты знаешь, Небо становится ближе».
диакон Андрей Кураев
Явление «русского рока» очерчено очень четко - и во времени, и в пространстве.
По времени - это 80-е годы, скажем, с первого записанного в студии альбома русского роке («Синий альбом» Аквариума (1981) до активного выхода рок-музыки из подполья, когда на неё ненадолго возникла мода, и рокеры стали зарабатывать тысячи в ущерб творчеству (и достаточно быстро в результате сошли с арены, будучи вытеснены Ласковым маем) - 1987-88 годы. Гибель Александра Башлачева (1988) и Виктора Цоя (1990) поставили логичную точку, так же как точкой в истории западного «поколения Вудстока» точку поставили смерти Хендрикса, Моррисона и Джоплин в 1971. Время это даже имеет свое название - «Время колокольчиков».
Долго шли зноем и морозами.
Все снесли и остались вольными.
Жрали снег с кашею березовой.
И росли вровень с колокольнями.
Но с каждым днем времена меняются.
Купола растеряли золото.
Звонари по миру слоняются.
Колокола сбиты и расколоты.
Что ж теперь ходим круг да около
На своем поле - как подпольщики?
Если нам не отлили колокол,
Значит, здесь - время колокольчиков.
Пусть разбит батюшка Царь-колокол
Мы пришли. Мы пришли с гитарами.
Ведь биг-бит, блюз и рок-н-ролл
Околдовали нас первыми ударами.
И в груди - искры электричества.
Шапки в снег - и рваните звонче
Свистопляс - славное язычество.
Я люблю время колокольчиков.
"Время колокольчиков", Александр Башлачев
Имеет это явление и четкое указание на место - город Ленинград.
Потому что «русский рок» - он только называется русским. На самом деле русский рок-н-ролл родился вообще не в России, а конкретно в радиусе трех автобусных остановок вокруг места, где я пишу эти слова - вокруг моей петербургской квартиры на улице Моховой. Собственно весь русский рок - это компания приятелей, человек в 20-30. Именно они сделали то, чем сегодня гордится страна.
Илья Стогов, Бронзовый рок
Мрачный серый город был для нас ареной, был одновременно и нашим зрителем, и инструментом, на котором мы собирались играть. Отсюда шли к нам темы новых песен - из этих дворов, квартир, подъездов, отсюда мы брали звуки нашей музыки - и нежные, и грубые, и назойливые, и печальные, и смешные, и ещё непонятно какие. Мы ничего специально не выдумывали - город был открыт нам весь, со всеми его прорехами и карманами, и мы с наслаждением обшаривали его, забирая всё то, что было нужно для нашей музыки.
Алексей Рыбин
Но мне выпало жить здесь, среди серой травы
В обмороченной тьме, на болотах Невы
Где дома - лишь фасады, а слова - пустоцвет
И след сгоревшей звезды, этот самый проспект
Я хотел быть как солнце, стал как тень на стене
И неотпетый мертвец сел на плечи ко мне
"Болота Невы",БГ
Ну и о самих людях, составивших это движение, дадим слово одному из непосредственных участников этих событий, Алексею Рыбину, первому гитаристу группы «Кино»:
Гребенщиков как-то сказал, что в те годы рок-н-ролл был единственной до конца честной вещью в этой стране, и я полностью с ним согласен. Только это могло вызвать радость в наших душах. Именно радость - не смех и хихиканье. Разве те люди, что стоят в очередях, чтобы сдать пустые бутылки, чтобы купить полные бутылки, чтобы выйти на свободу, после опорожнения бутылки, разве есть радость в их душах? Они смеются постоянно - над похабными анекдотами, над глупыми шутками, несущимися с киноэкранов, над рассказами писателей-сатириков о том, как страшно жить в этой стране, они смеются над собственным убожеством, нищетой и порочностью, но нет радости на их лицах. А мы искали эту радость и находили её. В рок-н-роллах Элвиса и балладах «Битлз» мы открывали больше смысла, чем во всех тех статьях Ленина, что я законспектировал в 9-м и 10-м классах школы и на 3-х курсах института.
Мы были совершенно лишены гордыни в советском понимании этого слова - никто и в мыслях не имел становиться «личностью», поскольку это подразумевает жизнь в коллективе и по законам коллектива, что нам не импонировало. Ведь только в сообществе, где нет чётко определённых канонов и каждый действует по собственному усмотрению, каждый представитель коллектива и является личностью, не похожей на других. В советском же коллективе, да и не только в советском, а, скажем так, в современном, «личность» - это особа, добившаяся максимальных результатов, действуя по законам коллектива. И здесь нет исключений - я ведь говорю не о законах государства, а о более глубоких законах коллектива, и те, кто нарушает даже государственные законы, всё равно остаётся в рамках, заданных жизнью, в коллективе. Писатель, диссидент, рабочий, музыкант - это всё чётко заданные маршруты, по которым люди идут к достижению статуса «личности». Мы же были никто. Слова «панк» или «битник» здесь можно использовать чисто условно, просто чтобы было понятно, о ком в данный момент идёт речь. За этими словами ничего не стоит, они ничего не значат. Мы сегодня могли одеться так, завтра - иначе, отрастить волосы, сбрить их наголо, играть хард-рок или панк, слушать Донну Саммер или «Кинг Кримзон» - в пустыне, которую мы создавали вокруг себя, отсутствовало понятие «мода».
Алексей Рыбин
Далее я представил, как образец социальной, философской и поэтической составляющей этого явления, "гуру русского рока" Бориса Гребенщикова
БГ это Бог, от него сияние исходит
(с) фильм Сергея Соловьева «Асса» (1987)
Правила игры задал Борис Гребенщиков. В этом году мы услышали его только что вышедший «Синий альбом» и просто обалдели. Это было совершенно не похоже ни на что, имеющееся в русской музыке того времени, начиная от грязных подвалов и заканчивая Колонным залом Дома Союзов. В грязных подвалах волосатые ребята пели о любви в чрезвычайно высокопарных и заумных выражениях, а в больших залах аккуратно подстриженные мужчины и женщины пели о любви на таком языке, который пригоден лишь для душевнобольных, да и то не всех, а только очень тяжёлых. Гребенщиков пел о любви так, как мы говорили у пивного ларька, как мы говорили в гостях, как мы говорили дома, только получалось у него гораздо более сжато и ясно.
Алексей Рыбин
Так прости за то, что любя тебя
Я остался таким же, как был.
Но я до сих пор не умею прощаться
С теми, кого я любил;
И хотя я благословляю того,
Кто позволил тебе взлететь -
Если бы ты могла меня слышать,
Мне было бы легче петь
"Мне было бы легче петь", БГ
Гребенщиков же был абсолютно неагрессивен, он не бился в стену и не ломился в закрытую дверь, ни с кем не воевал, а спокойно отходил в сторонку, открывал другую, не видимую для сторожей дверь и выходил в неё. При этом в его неагрессивности и простоте чувствовалось гораздо больше силы, чем в диких криках и грохоте первобытных рокеров. Они хотели свободы, отчаянно сражались за неё, а Б.Г. уже был свободен, он не воевал, он просто решил и стал свободным.
Алексей Рыбин
БГ никогда не беспокоился о внешней свободе, ему важна была свобода внутренняя. Внешнее рабство удостаивается у него только 1 строчки:
Вавилон , город как город, печалиться об этом не след
А дальше уже все в порядке:
Но если ты идешь, то мы идем в одну сторону
Другой стороны просто нет
"Рыба", БГ
Хотя ситуация была далеко не радужной:
Панки любят грязь, а хиппи цветы, И тех, и других заберут менты
Ты можешь жить любя, ты можешь жить грубя,
Но если ты не мент - возьмут и тебя
"Немое кино", БГ
Причем в конечном итоге виноваты во внешней несвободе мы сами:
Мы молчали, как цуцики,
Пока шла торговля всем,
Что только можно продать,
Включая наших детей,
И отравленный дождь
Падает в гниющий залив.
И мы еще смотрим в экран,
А мы еще ждем новостей.
"Поколение дворников и сторожей", БГ
И с окончанием советской эпохи ничего не изменилось:
А над удолбанной Москвою в небо лезут леса,
Турки строят муляжи Святой Руси за полчаса
"Древнерусская Тоска", БГ
Каждый раз, когда мне говорят, что мы - вместе ,
Я помню - больше всего денег приносит "груз 200".
У желтой подводной лодки мумии в рубке.
Колесо смеха обнаруживает свойства мясорубки.
Патриотизм значит просто "убей иноверца".
Эта трещина проходит через мое сердце
"500", БГ
Но выход есть:
Назолотили крестов, навтыкали, где ни попадя;
Да променяли на вино один, который был дан.
А поутру с похмелья пошли к реке по воду,
А там вместо воды - Монгол Шуудан .
Вот стоит храм высок, да тьма под куполом.
Проглядели все глаза, да ни хрена не видать.
Я поставил бы свечу, да все свечи куплены.
Зажег бы спирт на руке - да где ж его взять?
А кругом лежат снега на все четыре стороны;
Легко по снегу босиком, если души чисты.
А мы пропали бы совсем, когда б не волки да вороны;
Они спросили: "Вы куда? Небось, до теплой звезды?.."
А мы хотели дать веселый знак ангелам,
Да потеряли их из виду, заметая следы;
Вот и вышло бы каждому по делам его,
Если бы не свет этой чистой звезды.
Так что теперь с того, что тьма под куполом,
Что теперь с того, что ни хрена не видать?
Что теперь с того, что все свечи куплены,
Ведь если нет огня, мы знаем, где его взять;
Может правда, что нет путей, кроме торного,
И нет рук для чудес, кроме тех, что чисты,
А все равно нас грели только волки да вороны,
И благословили нас до чистой звезды...
"Волки да вороны", БГ
Смотри, Господи:
Крепость, и от крепости - страх,
И мы, дети, у Тебя в руках,
Научи нас видеть Тебя
За каждой бедой...
Прими, Господи, этот хлеб и вино,
Смотри, Господи, - вот мы уходим на дно;
Научи нас дышать под водой...
"Никита Рязанский", БГ
Это ж Господи, зрячему видно
А для нас повтори
Бог есть Свет, и в Нём нет никакой тьмы .
"Серебро Господа моего", БГ
Далее Павлом Минкой был задан вопрос о Викторе Цое. В процессе обсуждения вмсте со студентами (о Цое ведь знают многие) мы пришли к выводу о довольно-таки загадочном феномене «Киномании», когда песни довольно-таки добродушного парня Цоя, на простую, совсем нетяжелую нововолновую музыку с текстами без особо философской нагрузки, стали основой весьма мрачного движения, когда молодые люди в черном собираются, депрессивно пьют и мрачно играют на гитарах. Какая-то аура осталась после группы «Кино», разумному анализу совершенно не поддающаяся.
Я добавил, что нам не дано ведать пути жизни и смерти, но смерть Цоя мне кажется совершенно неслучайной. Вот как на закате западного рока, уже отгремевшего студенческими бунтами и отбалдевшего калифорнийским раем, в 1971 умерли в расцвете сил главные персонажи американского рока - Хендрикс, Моррисон и Джоплин, так же и на закате русского рока, когда он стал модным и прибыльным, и как следствие был вытеснен сначала филармоническими конформистами типа «Арии», «Черного кофе» и «Мастера», а потом и вовсе «Ласковым маем», не дожив до 30-ти умирают его ключевые фигуры - Александр Башлачев (1988), Виктор Цой (1990), не дожив до 40-ка умирает Майк Науменко (1991). То есть я не оговорился, когда сказал в начале, что 80-е это рождение, расцвет и смерть русского рока. И когда он выполнил свою роль - болевого укола в совесть - он и умер. Хотя нет, конечно же, необходимость в болевых уколах в совесть вовсе не отпала. И я передаю слово Павлу Минке, для рассказа о русских рокерах, которые, как ни странно, продолжают напоминать о том, что общепринятая игра в карьеру и заработок - давно пуста. Как ни покажется странным, большинство рокеров, которые пережили 80-е и не ушли в коммерцию в 90е, вдруг стали искренне верующими православными людьми. «Вдруг» ли это? Хочу отметить небольшой момент - ведь кто такие «неформалы»? Это люди, чувствующие себя чуждыми ценностям нашего общества, это люди, чувствующие, что они на празднике этой жизни чужие, иные. А как называют сами себя православные монахи? «Инок», именно от слова «иной».
Итак, поговорим о еще одном ныне живущем и творящем русском рокере - Константине Кинчеве.
(продолжение следует)
Собственно само понятие рок в данном случае достаточно условно. С западным роком у русского рока достаточно мало общего, хотя связь и прослеживается. Западный рок - это был молодежный протест. За исключением нескольких ярких личностей вроде Боба Дилана этот протест после молодежных революций 60х весь вышел. В русском же роке протестная составляющая была очень небольшой, это прежде всего была музыка для тех кто умеет и готов думать, в ней обе крайности западной музыки - бунт с одной стороны, и красивая, сосредоточенная на себе музыка - с другой - занимали не много места. Кроме Битлз и Роллинг Стоунз, кроме панков и хиппи на становление русского рока оказали громадное влияние русская поэтическая культура, Ахматова и Пастернак, не говоря уже о Толстом и Достоевском, а также социально-поэтическое явление русской авторской песни - от Александра Вертинского до Булата Окуджавы и Владимира Высоцкого - и все это сливались во что-то единое, ни на что не похожее.
В непредсказуемой империи на стыке Востока и Запада рок-музыке довелось претерпеть странные метаморфозы.
Илья Смирнов
Рок - это боль, беда, правда, любовь и жизнь целого поколения
Ю. Шевчук
Русский рок в своих лучших песнях - это болевые уколы в совесть. Это борьба за право думать, за право быть одиноким, за право выпадать из толпы и из попсы. Когда всё вокруг тонет в беспросветном оптимизме, когда официальная пропаганда обещает построить коммунизм или хотя бы догнать Португалию по числу кондиционеров на душу населения - русский рок встряхивает и говорит: «А ты знаешь, Небо становится ближе».
диакон Андрей Кураев
Явление «русского рока» очерчено очень четко - и во времени, и в пространстве.
По времени - это 80-е годы, скажем, с первого записанного в студии альбома русского роке («Синий альбом» Аквариума (1981) до активного выхода рок-музыки из подполья, когда на неё ненадолго возникла мода, и рокеры стали зарабатывать тысячи в ущерб творчеству (и достаточно быстро в результате сошли с арены, будучи вытеснены Ласковым маем) - 1987-88 годы. Гибель Александра Башлачева (1988) и Виктора Цоя (1990) поставили логичную точку, так же как точкой в истории западного «поколения Вудстока» точку поставили смерти Хендрикса, Моррисона и Джоплин в 1971. Время это даже имеет свое название - «Время колокольчиков».
Долго шли зноем и морозами.
Все снесли и остались вольными.
Жрали снег с кашею березовой.
И росли вровень с колокольнями.
Но с каждым днем времена меняются.
Купола растеряли золото.
Звонари по миру слоняются.
Колокола сбиты и расколоты.
Что ж теперь ходим круг да около
На своем поле - как подпольщики?
Если нам не отлили колокол,
Значит, здесь - время колокольчиков.
Пусть разбит батюшка Царь-колокол
Мы пришли. Мы пришли с гитарами.
Ведь биг-бит, блюз и рок-н-ролл
Околдовали нас первыми ударами.
И в груди - искры электричества.
Шапки в снег - и рваните звонче
Свистопляс - славное язычество.
Я люблю время колокольчиков.
"Время колокольчиков", Александр Башлачев
Имеет это явление и четкое указание на место - город Ленинград.
Потому что «русский рок» - он только называется русским. На самом деле русский рок-н-ролл родился вообще не в России, а конкретно в радиусе трех автобусных остановок вокруг места, где я пишу эти слова - вокруг моей петербургской квартиры на улице Моховой. Собственно весь русский рок - это компания приятелей, человек в 20-30. Именно они сделали то, чем сегодня гордится страна.
Илья Стогов, Бронзовый рок
Мрачный серый город был для нас ареной, был одновременно и нашим зрителем, и инструментом, на котором мы собирались играть. Отсюда шли к нам темы новых песен - из этих дворов, квартир, подъездов, отсюда мы брали звуки нашей музыки - и нежные, и грубые, и назойливые, и печальные, и смешные, и ещё непонятно какие. Мы ничего специально не выдумывали - город был открыт нам весь, со всеми его прорехами и карманами, и мы с наслаждением обшаривали его, забирая всё то, что было нужно для нашей музыки.
Алексей Рыбин
Но мне выпало жить здесь, среди серой травы
В обмороченной тьме, на болотах Невы
Где дома - лишь фасады, а слова - пустоцвет
И след сгоревшей звезды, этот самый проспект
Я хотел быть как солнце, стал как тень на стене
И неотпетый мертвец сел на плечи ко мне
"Болота Невы",БГ
Ну и о самих людях, составивших это движение, дадим слово одному из непосредственных участников этих событий, Алексею Рыбину, первому гитаристу группы «Кино»:
Гребенщиков как-то сказал, что в те годы рок-н-ролл был единственной до конца честной вещью в этой стране, и я полностью с ним согласен. Только это могло вызвать радость в наших душах. Именно радость - не смех и хихиканье. Разве те люди, что стоят в очередях, чтобы сдать пустые бутылки, чтобы купить полные бутылки, чтобы выйти на свободу, после опорожнения бутылки, разве есть радость в их душах? Они смеются постоянно - над похабными анекдотами, над глупыми шутками, несущимися с киноэкранов, над рассказами писателей-сатириков о том, как страшно жить в этой стране, они смеются над собственным убожеством, нищетой и порочностью, но нет радости на их лицах. А мы искали эту радость и находили её. В рок-н-роллах Элвиса и балладах «Битлз» мы открывали больше смысла, чем во всех тех статьях Ленина, что я законспектировал в 9-м и 10-м классах школы и на 3-х курсах института.
Мы были совершенно лишены гордыни в советском понимании этого слова - никто и в мыслях не имел становиться «личностью», поскольку это подразумевает жизнь в коллективе и по законам коллектива, что нам не импонировало. Ведь только в сообществе, где нет чётко определённых канонов и каждый действует по собственному усмотрению, каждый представитель коллектива и является личностью, не похожей на других. В советском же коллективе, да и не только в советском, а, скажем так, в современном, «личность» - это особа, добившаяся максимальных результатов, действуя по законам коллектива. И здесь нет исключений - я ведь говорю не о законах государства, а о более глубоких законах коллектива, и те, кто нарушает даже государственные законы, всё равно остаётся в рамках, заданных жизнью, в коллективе. Писатель, диссидент, рабочий, музыкант - это всё чётко заданные маршруты, по которым люди идут к достижению статуса «личности». Мы же были никто. Слова «панк» или «битник» здесь можно использовать чисто условно, просто чтобы было понятно, о ком в данный момент идёт речь. За этими словами ничего не стоит, они ничего не значат. Мы сегодня могли одеться так, завтра - иначе, отрастить волосы, сбрить их наголо, играть хард-рок или панк, слушать Донну Саммер или «Кинг Кримзон» - в пустыне, которую мы создавали вокруг себя, отсутствовало понятие «мода».
Алексей Рыбин
Далее я представил, как образец социальной, философской и поэтической составляющей этого явления, "гуру русского рока" Бориса Гребенщикова
БГ это Бог, от него сияние исходит
(с) фильм Сергея Соловьева «Асса» (1987)
Правила игры задал Борис Гребенщиков. В этом году мы услышали его только что вышедший «Синий альбом» и просто обалдели. Это было совершенно не похоже ни на что, имеющееся в русской музыке того времени, начиная от грязных подвалов и заканчивая Колонным залом Дома Союзов. В грязных подвалах волосатые ребята пели о любви в чрезвычайно высокопарных и заумных выражениях, а в больших залах аккуратно подстриженные мужчины и женщины пели о любви на таком языке, который пригоден лишь для душевнобольных, да и то не всех, а только очень тяжёлых. Гребенщиков пел о любви так, как мы говорили у пивного ларька, как мы говорили в гостях, как мы говорили дома, только получалось у него гораздо более сжато и ясно.
Алексей Рыбин
Так прости за то, что любя тебя
Я остался таким же, как был.
Но я до сих пор не умею прощаться
С теми, кого я любил;
И хотя я благословляю того,
Кто позволил тебе взлететь -
Если бы ты могла меня слышать,
Мне было бы легче петь
"Мне было бы легче петь", БГ
Гребенщиков же был абсолютно неагрессивен, он не бился в стену и не ломился в закрытую дверь, ни с кем не воевал, а спокойно отходил в сторонку, открывал другую, не видимую для сторожей дверь и выходил в неё. При этом в его неагрессивности и простоте чувствовалось гораздо больше силы, чем в диких криках и грохоте первобытных рокеров. Они хотели свободы, отчаянно сражались за неё, а Б.Г. уже был свободен, он не воевал, он просто решил и стал свободным.
Алексей Рыбин
БГ никогда не беспокоился о внешней свободе, ему важна была свобода внутренняя. Внешнее рабство удостаивается у него только 1 строчки:
Вавилон , город как город, печалиться об этом не след
А дальше уже все в порядке:
Но если ты идешь, то мы идем в одну сторону
Другой стороны просто нет
"Рыба", БГ
Хотя ситуация была далеко не радужной:
Панки любят грязь, а хиппи цветы, И тех, и других заберут менты
Ты можешь жить любя, ты можешь жить грубя,
Но если ты не мент - возьмут и тебя
"Немое кино", БГ
Причем в конечном итоге виноваты во внешней несвободе мы сами:
Мы молчали, как цуцики,
Пока шла торговля всем,
Что только можно продать,
Включая наших детей,
И отравленный дождь
Падает в гниющий залив.
И мы еще смотрим в экран,
А мы еще ждем новостей.
"Поколение дворников и сторожей", БГ
И с окончанием советской эпохи ничего не изменилось:
А над удолбанной Москвою в небо лезут леса,
Турки строят муляжи Святой Руси за полчаса
"Древнерусская Тоска", БГ
Каждый раз, когда мне говорят, что мы - вместе ,
Я помню - больше всего денег приносит "груз 200".
У желтой подводной лодки мумии в рубке.
Колесо смеха обнаруживает свойства мясорубки.
Патриотизм значит просто "убей иноверца".
Эта трещина проходит через мое сердце
"500", БГ
Но выход есть:
Назолотили крестов, навтыкали, где ни попадя;
Да променяли на вино один, который был дан.
А поутру с похмелья пошли к реке по воду,
А там вместо воды - Монгол Шуудан .
Вот стоит храм высок, да тьма под куполом.
Проглядели все глаза, да ни хрена не видать.
Я поставил бы свечу, да все свечи куплены.
Зажег бы спирт на руке - да где ж его взять?
А кругом лежат снега на все четыре стороны;
Легко по снегу босиком, если души чисты.
А мы пропали бы совсем, когда б не волки да вороны;
Они спросили: "Вы куда? Небось, до теплой звезды?.."
А мы хотели дать веселый знак ангелам,
Да потеряли их из виду, заметая следы;
Вот и вышло бы каждому по делам его,
Если бы не свет этой чистой звезды.
Так что теперь с того, что тьма под куполом,
Что теперь с того, что ни хрена не видать?
Что теперь с того, что все свечи куплены,
Ведь если нет огня, мы знаем, где его взять;
Может правда, что нет путей, кроме торного,
И нет рук для чудес, кроме тех, что чисты,
А все равно нас грели только волки да вороны,
И благословили нас до чистой звезды...
"Волки да вороны", БГ
Смотри, Господи:
Крепость, и от крепости - страх,
И мы, дети, у Тебя в руках,
Научи нас видеть Тебя
За каждой бедой...
Прими, Господи, этот хлеб и вино,
Смотри, Господи, - вот мы уходим на дно;
Научи нас дышать под водой...
"Никита Рязанский", БГ
Это ж Господи, зрячему видно
А для нас повтори
Бог есть Свет, и в Нём нет никакой тьмы .
"Серебро Господа моего", БГ
Далее Павлом Минкой был задан вопрос о Викторе Цое. В процессе обсуждения вмсте со студентами (о Цое ведь знают многие) мы пришли к выводу о довольно-таки загадочном феномене «Киномании», когда песни довольно-таки добродушного парня Цоя, на простую, совсем нетяжелую нововолновую музыку с текстами без особо философской нагрузки, стали основой весьма мрачного движения, когда молодые люди в черном собираются, депрессивно пьют и мрачно играют на гитарах. Какая-то аура осталась после группы «Кино», разумному анализу совершенно не поддающаяся.
Я добавил, что нам не дано ведать пути жизни и смерти, но смерть Цоя мне кажется совершенно неслучайной. Вот как на закате западного рока, уже отгремевшего студенческими бунтами и отбалдевшего калифорнийским раем, в 1971 умерли в расцвете сил главные персонажи американского рока - Хендрикс, Моррисон и Джоплин, так же и на закате русского рока, когда он стал модным и прибыльным, и как следствие был вытеснен сначала филармоническими конформистами типа «Арии», «Черного кофе» и «Мастера», а потом и вовсе «Ласковым маем», не дожив до 30-ти умирают его ключевые фигуры - Александр Башлачев (1988), Виктор Цой (1990), не дожив до 40-ка умирает Майк Науменко (1991). То есть я не оговорился, когда сказал в начале, что 80-е это рождение, расцвет и смерть русского рока. И когда он выполнил свою роль - болевого укола в совесть - он и умер. Хотя нет, конечно же, необходимость в болевых уколах в совесть вовсе не отпала. И я передаю слово Павлу Минке, для рассказа о русских рокерах, которые, как ни странно, продолжают напоминать о том, что общепринятая игра в карьеру и заработок - давно пуста. Как ни покажется странным, большинство рокеров, которые пережили 80-е и не ушли в коммерцию в 90е, вдруг стали искренне верующими православными людьми. «Вдруг» ли это? Хочу отметить небольшой момент - ведь кто такие «неформалы»? Это люди, чувствующие себя чуждыми ценностям нашего общества, это люди, чувствующие, что они на празднике этой жизни чужие, иные. А как называют сами себя православные монахи? «Инок», именно от слова «иной».
Итак, поговорим о еще одном ныне живущем и творящем русском рокере - Константине Кинчеве.
(продолжение следует)