кухня
В сериале «Миллиарды» диалоги резкие, быстрые, колющие, режущие. Герои похожи на марионеток, ими движут страсти (свои и чужие), но движут по строгим правилам, по заданным траекториям (что-то вроде живых шахматных фигур на шахматной доске; шахматистов нет, фигуры передвигаются сами). Я едва успеваю за их перепалками, стычками, рокировками, метафорами. Они не одномерны, но и не объемны. Они, как призраки, не отбрасывают тени. И вдруг.
Двадцать первый год, пятый сезон, десятая серия. После вечернего (застольного) боя в доме появляется девочка-подросток, дочь прокурора.
Хочешь есть? - спрашивает отец.
Да.
Отлично.
И следует странная долгая сцена.
Камера неподвижна. Взгляд чуть сверху. Вы, как зритель в театральной ложе, свободно наблюдаете за сценой.
Кухня. Прокурор-отец включает газ (синяя корона огня), ставит черную сковородку, наливает масло на дно. Отворачивается от плиты к длинному столу. Разбивает яйца в глубокую и красивую керамическую (?) миску. Взбивает. Дочка здесь же, в кадре. И гость.
Отец выливает взбитые яйца в сковородку (мне кажется, я слышу запах поджаривающегося омлета). Деревянной (кажется) лопаточкой по чуть-чуть приподнимает края. Омлет не прилипает, скользит свободно по сковородке. Хоп! Взлетает, переворачивается в воздухе и падает на сковородку неподжаренной стороной. Отец ставит на стол три большие тарелки (большой стол, большая кухня, большой дом), делит омлет на три части.
Они садятся за стол: девочка, гость, отец. Берут вилки. Едят.
Вот и вся сцена. Без единого слова. (А слов очень-очень-очень много в этом сериале.) Длинная, обыденная сцена, от которой невозможно оторваться. Простая и притягательная.
Двадцать первый год, пятый сезон, десятая серия. После вечернего (застольного) боя в доме появляется девочка-подросток, дочь прокурора.
Хочешь есть? - спрашивает отец.
Да.
Отлично.
И следует странная долгая сцена.
Камера неподвижна. Взгляд чуть сверху. Вы, как зритель в театральной ложе, свободно наблюдаете за сценой.
Кухня. Прокурор-отец включает газ (синяя корона огня), ставит черную сковородку, наливает масло на дно. Отворачивается от плиты к длинному столу. Разбивает яйца в глубокую и красивую керамическую (?) миску. Взбивает. Дочка здесь же, в кадре. И гость.
Отец выливает взбитые яйца в сковородку (мне кажется, я слышу запах поджаривающегося омлета). Деревянной (кажется) лопаточкой по чуть-чуть приподнимает края. Омлет не прилипает, скользит свободно по сковородке. Хоп! Взлетает, переворачивается в воздухе и падает на сковородку неподжаренной стороной. Отец ставит на стол три большие тарелки (большой стол, большая кухня, большой дом), делит омлет на три части.
Они садятся за стол: девочка, гость, отец. Берут вилки. Едят.
Вот и вся сцена. Без единого слова. (А слов очень-очень-очень много в этом сериале.) Длинная, обыденная сцена, от которой невозможно оторваться. Простая и притягательная.