Сверчки и шестки
Тем больше я наблюдаю за состоянием российского общества, в разных его проявлениях, тем больше убеждаюсь в том, что оно абсолютно обречено, - и по одной, казалось бы, совершенно «пустяковой» причине: практически никто не занимается тем, к чему он приспособлен и чему учился, и практически никто не понимает своего реального места в установившейся социальной иерархии с её довольно непростыми, но, в общем-то, довольно чёткими связями, которые далеко не везде, как думается многим, определяются финансовым положением.
Коррупционер Юрик не может познакомиться с испанской королевой - и от этого страдает. Хотя, казалось бы, отчего ему страдать, если он может познакомиться с коррупционером Жориком и обделать вместе с ним совместные коррупционные делишки? Однако Юрику уже надоело общество жориков, и он хочет, не порывая с ним как с источником своего пропитания, приблизиться к каким-то иным «сферам».
Того же хочет и бывший четвертьинтеллигент, а ныне деградант Славик - человек с купленным дипломом фиктивного юридического вуза и подлинными водительскими правами. Славик может работать шофёром - но не хочет. Вернее, он согласен быть шофёром министра иностранных дел, но министр иностранных дел не догадывается о существовании Славика, в связи с чем Славик зол на весь мир. «Как же так? - думает он. - Ведь я даже Монтеня читал, а мне могут предложить лишь вакансию водителя маршрутки». От Славика ушла жена, устав от его паразитизма, и Славик, возмущённый несправедливостью мира, бухает на деньги пенсионерки-матери, которая лет тридцать назад даже работала стюардессой на внутренних рейсах, что даёт ей основание считать себя особой высокопоставленной.
Юрик несчастен, Славик несчастен: они силятся понять, почему их не принимают в те «сферы», где бы им хотелось блистать.
Но кто же тогда в России счастлив?
Оглядываясь окрест, вижу: исключительно торгаш Серёга, колесящий в своём фургончике-автолавке, в любую погоду и при любом состоянии дорожного покрытия, по окрестным деревням и сбывающий юрикам и славикам палёную водку.
И всё потому, что Серёга живёт в своей стихии и не рвётся ни в какие «сферы», где его никто не ждёт.
Чего я от всей души и желаю соотечественникам - будучи сверчками, знать свои шестки и не докучать своим озлобленным занудством ни Богу, ни ближним.
Коррупционер Юрик не может познакомиться с испанской королевой - и от этого страдает. Хотя, казалось бы, отчего ему страдать, если он может познакомиться с коррупционером Жориком и обделать вместе с ним совместные коррупционные делишки? Однако Юрику уже надоело общество жориков, и он хочет, не порывая с ним как с источником своего пропитания, приблизиться к каким-то иным «сферам».
Того же хочет и бывший четвертьинтеллигент, а ныне деградант Славик - человек с купленным дипломом фиктивного юридического вуза и подлинными водительскими правами. Славик может работать шофёром - но не хочет. Вернее, он согласен быть шофёром министра иностранных дел, но министр иностранных дел не догадывается о существовании Славика, в связи с чем Славик зол на весь мир. «Как же так? - думает он. - Ведь я даже Монтеня читал, а мне могут предложить лишь вакансию водителя маршрутки». От Славика ушла жена, устав от его паразитизма, и Славик, возмущённый несправедливостью мира, бухает на деньги пенсионерки-матери, которая лет тридцать назад даже работала стюардессой на внутренних рейсах, что даёт ей основание считать себя особой высокопоставленной.
Юрик несчастен, Славик несчастен: они силятся понять, почему их не принимают в те «сферы», где бы им хотелось блистать.
Но кто же тогда в России счастлив?
Оглядываясь окрест, вижу: исключительно торгаш Серёга, колесящий в своём фургончике-автолавке, в любую погоду и при любом состоянии дорожного покрытия, по окрестным деревням и сбывающий юрикам и славикам палёную водку.
И всё потому, что Серёга живёт в своей стихии и не рвётся ни в какие «сферы», где его никто не ждёт.
Чего я от всей души и желаю соотечественникам - будучи сверчками, знать свои шестки и не докучать своим озлобленным занудством ни Богу, ни ближним.