Канторов, Брамс, Ведерников и немножко Анни Фишер
Через час будет трансляция из Парижа концерта Канторова с 4 балладами и 3 сонатой Брамса.
Однако он уже сыграл её на днях в Лилле:
https://www.youtube.com/watch?v=V8cZt7znotA&feature=youtu.be&fbclid=IwAR1UfpN9dNcFHzsuogrfX5QBzvWV1-JyfZmnSQOxWOsFQkfTwV4byg1RnAs
Мои слова относятся к этой записи.
Ещё на конкурсе АК выделился акцентом на Брамсе: 79 рапсодия, 2 соната и 2 концерт. Премию, однако, получил за Чайковского.
И вот первая с тех пор новая программа: баллады и 3 соната.
Что-то было не так уже на конкурсе, и мне кажется, ничего не изменилось.
Я не буду обсуждать детали, дело не в них. Что меня беспокоит, так это возможная потеря ориентации: всё, вроде, правильно, а скушно. Чего я не понимаю? - Кто объяснит, конфетку дам.
Брамс, как известно, не так прост, чтобы достаточно было просто хорошо сыграть текст и всё прослушать, что Канторов и делает.
Мне кажется, нужна какая-то трансцендентная зрелость или что-то такое другое дополнительно, чтобы играть Брамса "по-настоящему". Мой опыт ограничен первым концертом и опусами 117-119. Но если концерт этот можно понять в каком-то смысле до конца, то эти поздние опусы вызвали у меня то самое ощущение неуловимой загадки.
Любопытно, считает ли так Канторов и где видит препятствия для себя, или не видит их. Ведь он знает, конечно, записи (раннюю и 1992 года) Рихтера с лишним грохотом в первой балладе, Микеланджели с излишним погружением в обертоны и завораживающую - Гульда, у которого каждый такт приобретает однозначное убедительное значение.
Просто первые же такты 1 баллады - не от себя, а с какой-то готовностью слушать, что прозвучит. Не знаю, как это сказать по-другому. Он отдаёт контроль тексту. Отсюда иногда слишком открытый звук, где он должен быть компактным, иногда темпы чуть не те, но я не хочу критиканствовать. А вот помню, как однажды в концерте Рихтера, которые я всегда слушал, по возможности, с биноклем, чтобы видеть только его, поймал себя на ощущении, что слышу звучание аккорда, который он ещё не взял. Это была, конечно, чистая мистика - невозможно предвидеть характер звучания по характеру движения рук и вообще по каким бы то ни было внешним признакам. Очевидно, это была подсознательная экстраполяция виденного у него раньше в сочетании с памятью на извлекаемое звучание, но и в это объяснение я не верю. А вот верю в то, что сам он заранее точно знал звучание следующего аккорда, и как бы проецировал его с такой силой, что оно возникало ещё до физического нажатия на клавиши.
Вот только что обнаружил 3 сонату с Ведерниковым. Когда-то очень давно, увидев ноты, я очень впечатлился вступлением, но потом что-то в ней было не так, и она оставалась в стороне. А тут вот решил послушать, кто и как, и большинство мимо уже по тому самому вступлению. Рихтер её не играет. И вот - Ведерников. Нет, не закрытие, как я сначала подумал, но впервые за много лет что-то прояснилось для меня в этой музыке. Известна его несложившаяся жизнь, но слава Богу, что остались записи. Японцы издали 25 дисков! Хочу все.
Полная противоположность Канторову, который ждёт, когда текст заиграет за него.
Несколько странно, что характерная глухая сдерживаемая страсть, которая так получилась в «Метели» и 2 концерте Чайковского, начисто отсутствует у Канторова в Брамсе.
Я хотел бы в явном виде сказать, что слышу любого пианиста через свой опыт, как и любой другой слушатель. Мне совершенно не интересны красивые рассуждения о силах добра и зла и впечатления людей, которые не играли обсуждаемую музыку сами. Не надо в Карнеги, а для себя не старались до конца реализовать своё понимание.
Но интересны мне не свои амбиции, а возможность понять. Как играет Канторов Брамса, «могу и я». Я лично тут ни при чём: эти слова означают, что я знаю, как это сделать, а значит, в идеальной ситуации могу.
А вот как сделать, как Гульд, я не знаю. Я как-то мучился с ре минорным концертом Баха в его записи, и после того как выучил его по нотам до последнего такта, мог бы сыграть, и сто раз послушал разные места, понял, что дело в концентрации восприятия у Гульда. Её невозможно воспроизвести никакими упражнениями.
Как играет Рихтер, я даже близко никогда не мог понять, и после каждого его концерта первая мысль была - добежать… нет, не до канадской границы, а до Б.Каменного моста.
Однако вот вынес АК на конкурс 2 сонату при том, что существует «закрывающая» запись Рихтера 1959 года.
Я таки предполагаю, что сейчас он не чувствует этой невидимой грани, и просто честно играет любимую музыку.
Можно провести аналогию с Шубертом. Там та же ситуация: играют многие, а сыграли единицы, остальные тонут в красотах, как утонул Люка.
Вот слушаю сейчас парижскую трансляцию, и думаю, что хорошо он всё делает, но рано. Со временем, возможно, перейдёт грань. А возможно, и не рано, а хорошо, что сейчас реализует то, что понимает на данный момент, а потом придёт что-то ещё.
Только Рихтер играл всегда сразу окончательную интерпретацию: единственное исключение - «Скиталец».
Интерьер хорош! Играть в такой атмосфере без лишних слушателей - счастье.
И вот послушал Ведерникова, в частности сравнил то немногое, что пересекается у него с Рихтером. К сожалению, ожидания не оправдались. Безусловно, пианизм высшего полёта и ясная мысль, сейчас был бы на самом верху, и после него смешно было бы слушать того же Кисина.
На эту тему приведу пересказанный мне Юрием Бохоновым со слов Виктора Зеленина фантастический эпизод: он присутствовал как-то при встрече друзей, и СТ сел играть АВ какой-то этюд Дебюсси. Так АВ прервал его, сказав в каком-то месте, что эта аппликатура - одно мучение, и показал лучшую!!! Показать Рихтеру лучшую аппликатуру - я вас умоляю.
Я даже сначала не понял смысл рассказа их однокурсника, что однажды на уроке Нейгауз сказал АВ по поводу какой-то пьесы, что тут кипарисы, и Ведерников стал допытываться, что он имеет в виду. Нейгауз отмалчивался, и уже внизу, около вахтёра, Ведерников опять взмолился: "Ну, ГГ, объясните, я хочу понять!" - ГГ густо покраснел, и сказал зло: "Ты - ...!" (расшифровка не прилагается). Дело тут, конечно, не в каком-то образном мышлении и обязательности увидеть кипарисы, а именно в отрыве от фактуры, и кипарисы были намёком на желательность посмотреть дальше, отсюда и раздражение ГГ. Чем-то похоже на те слова Рихтера о Кисине, что «возможно, так никогда и не бросится (сломя голову...»), только у АВ способность броситься в техническом смысле есть, а вот способности уйти далеко в бездну, как у Рихтера - нет. Так что возможно, что охлаждение между СТ и АВ было вызвано не какими-то особенностями характера обоих, а этой глубокой внутренней отчуждённостью.
А лучшая 3 соната оказалась у Анни Фишер. То самое вступление, которое я услышал для себя по нотам и которого нет ни у кого - полностью логичное и потрясающее сразу на всю сонату, и дальше нигде не слабее.