"...на случай изысканий других летописцев и реформаторов."
«Многоуважаемый Андрей Андреевич!
Я приготовил было рапорт Министру с оправданиями в тех обвинениях, которые взводит на меня Лейтенант Щеглов в своем обзоре деятельности Главного Морского Штаба перед войной.
Но прочтя его нашел, что нельзя отнимать у Министра время на чтение таких старых вещей.
Посылаю этот рапорт Вам для доклада министру при случае в кратких словах и устно.
Может быть, Вы найдете нужным в чем-нибудь и не согласиться с моим писанием. В таком случае Министр будет только полнее осведомлен и осведомится без потери времени на утомительное чтение.
За сим я просил бы подложить этот рапорт в ту обложку, где будет храниться оригинал работы Лейтенанта Щеглова, на случай изысканий других летописцев и реформаторов.
Примите уверение в моем глубочайшем уважении и искренней преданности.
З. Рожественский».
Морскому Министру
Генерал-Адъютанта,
Вице-Адмирала
Рожественского
РАПОРТ.
Проект Лейтенанта [Щеглова] по реорганизации Главного Морского Штаба имеет большие достоинства, которые не умаляются тем, что необходимо[сть] реорганизации мотивирована неверно освещенными фактами.
Факты касаются деятельности моей в должности Начальника Главного Морского Штаба с конца Марта 1903 года, когда состоялось мое назначение, по Апрель 1904 года, когда я окончил работать в Штабе.
В этом периоде заключаются десять месяцев, предшествовавших войне.
Лейтенант [Щеглов] ссылаясь на документы, ставит мне в вину много распоряжений и еще больше бездействия власти и приходит к заключению, что несчастья флота за последнюю кампанию суть либо плоды этих распоряжений, либо прямые последствия бездействия.
Я часто читаю тяжелые обвинения по своему адресу,- и злобные строки представляются мне выражением горя общественного о гибели флота, которым я командовал и который был и останется для меня дороже моей репутации, ценнее чести моей.
Поэтому горе злобствующих приносит мне успокоение за будущее флота, и я не отвечаю на брань.
Но Ваше Превосходительство отнеслись ко мне после несчастья с такою добротою, с таким доверием, что я чувствую потребность донести Вашему Превосходительству о неправильности взводимых на меня обвинений.
Лейтенант [Щеглов] говорит, что:
1. Все десять месяцев Начальник Главного Морского Штаба не заботился о составлении плана войны на Дальнем Востоке и не умел постичь, что Порт- Артур есть ловушка, в которой должен бесславно погибнуть наш флот.
Это не точно. Немедленно по вступлении в должность я, зная отрицательные качества Порт-Артура, представил Управляющему Министерством об иной базе и о неотложности как соответственной подготовки средств для пользования ею, так и упражнений самого флота в новой обстановке. Управляющий тотчас снесся с Главным Начальником края, который, не высказавшись по существу, отнесся сочувственно только к предложению прислать ему пароходы Добровольного флота, годные для питания эскадры и для вспомогательных действий. Когда же пароходы были приобретены, Главный Начальник отказался от стратегически выгодной позиции и от соответствующих упражнений флота, чтобы не сердить японцев, и присовокупил, что имеет другой план, согласно которому и развертывает силы флота.
Был ли Главный Начальник прав или неправ в своих опасениях раздражать готовую к бою страну в обстановке, которая имела место весной 1903 года, - во всяком случае он имел полную «мочь», а министры могли только совещаться с ним.
2. Начальник Главного Морского Штаба не умел постичь, что кризис близок, не верил, что Япония твердо решилась воевать, и не принял мер к своевременной посылке подкреплений.
Это также несправедливо. С Мая 1903 г. я настоятельно торопил отправку на Дальний Восток Цесаревича, Баяна, Ослябя и Авроры. Когда же я убедился, что командир Цесаревича располагает приемные испытания так, чтобы затянуть их до осени, то исходатайствовал посылку в Тулон (где строился Цесаревич) единственного тогда своего помощника по Штабу Адмирала Вирениуса, который также проникнут был сознанием необходимости, отказавшись от длительных формальностей по приему кораблей от Завода, гнать корабли на Восток со всевозможной поспешностью.К сожалению, в Тулоне и адмирал Вирениус задержался и, как оказалось впоследствии, без нужды и бесплодно. Соответственно были задержаны в Кронштадте Ослябя и Аврора, а когда время отплытия отряда из Средиземного моря было наконец установлено, то Ослябя, посланный срочно (с Авророй) из Кронштадта на присоединение к отряду, пробил себе дно в Гибралтарском проливе . Цесаревич и Баян ушли, а адмирал Вирениус остался в Средиземном море чинить Ослябя. Тогда наступила не менее грустная пора выжимания наших кораблей и подоспевшего отряда миноносцев из портов Средиземного моря. Сослуживцы мои по Штабу помнят хорошо эту пору. Лейтенант Щеглов назвал ее эпопеей и заключил из документов Штаба, что здесь, как и во многих других случаях, я вовлекался в детали и в дела, моему положению не соответствовавшие. Лейтенанту Щеглову не ясно, что на директивах можно успокаиваться только при наличии исполнителей, способных развивать директивы; - а такого благополучия не скоро дождется наш флот.
Как бы то ни было все дни моего управления делами Штаба были посвящены заботам о высылке подкреплений на Дальний Восток.
3. В конце Октября 1903 г. оперативный отдел вошел с докладом о необходимости ускорить постройку в Петербурге броненосцев и крейсеров, но начальник Главного Морского Штаба отклонил все доводы доклада.
Это не только не справедливо, но совсем неверно. Распоряжение о сверхсрочных работах было дано Управляющим Министерством ранее Октября. Конечно успех такого распоряжения был минимальный. Добавочные часы по необходимости назначались тем самым мастеровым, которые работали и урочное время. Поэтому утомленные мастеровые делали при добавочных часах не более того, что способны были делать при обычном ходе работ. Впоследствии пришлось для ускорения готовности судов просто отказаться от заканчивания многих работ.
На докладе могло не оказаться никаких пометок, никакой так называемой резолюции. Но это уже имеет значение только в понятиях истого чиновника. Может быть, Заведующему Оперативным отделением было уже указано, что самая затрата времени на писание доклада была неуместна в такое время, когда Заведующий ежедневно виделся и говорил с Начальником Штаба.
4. 10 Декабря [1903 года] расформирован отдельный отряд судов Контр-Адмирала Моласа в Средиземном море, а с началом военных действий возвращен в Либаву и отряд адмирала Вирениуса, тогда как, опираясь на Крит, как то предлагал Королевич Георг, первый мог бы значительно парализовать подвоз контрабанды в Японию - через Суэцкий пролив, а второй, оставаясь в Джибути или базируясь на ту же Судскую бухту должен был прекратить совершенно вывоз контрабандных грузов Красным морем.
Здесь автор проявил незнакомство, которое заняла Англия, а за нею и все морские державы, по защите прав нейтральных и охране интересов коммерческого мира: если бы Королевичу Георгу угодно было не признавать, что опираясь на Крит и занимаясь конфискацией контрабанды, Русские военные суда нарушают нейтралитет Крита, или Турции, и если бы Турция не пожелала со своей стороны мешать таким действиям русских судов, то друзья наши англичане принудили бы Королевича изменить взгляд и заставили бы русское правительство возместить все убытки по задержанию купцов.В Джибути же французы и без воздействия англичан не допустили бы адмирала Вирениуса пользоваться опорным пунктом для операций военного характера.
О смысле же сохранения одного старого броненосца в плавании по Средиземному морю, хотя бы и в мирное время, я не позволю себе распространяться.
5. В Декабре же [1903 года] Штаб отклонил предложение, сделанное Императором Вильгельмом нашему агенту - купить - для Порт-Артура плавучий док, строившийся в то время для Киао-Чао.
Но этот док окончен постройкой в 1905 г. Как могли бы его получить в Порт-Артуре до начала военных действий: агент наш очевидно не понял шутки Германского Императора, - и Штабу неуместно было возбуждать об этом справки.
6. 19 Декабря [1903 года] Штаб получил от морского агента в Лондоне предложение купить строящиеся в Генуе для Аргентины два крейсера и отклонил это предложение, а через семь дней - 26-го Декабря, эти крейсера, купленные для Японии, вышли из Генуи с английскими офицерами на Дальний Восток, получив имена «Ниссин» и «Кассуга» .
Неосновательность этого обвинения прямо обнаруживается его содержанием: 19 Декабря крейсера предлагаются русскому правительству, а 26-го, проданные Японии и вполне изготовленные к плаванию уходят на Восток. Чтобы еще яснее была неосновательность обвинения, я прибавлю, что одновременно два недостроенные аргентинские броненосца Англия приобретает для своего флота.
Главный Морской Штаб мог все же не отклонять предложение агента и, явившись конкурентом, заставить японцев заплатить за корабли двумя миллионами дороже, чего по-видимому, и добивались посредники продажи. Соображение это обсуждалось. Но в ту пору правительство, сознавая неподготовленность сил на Дальнем Востоке, стремилось путем уступок отнять у японцев повод к объявлению войны. А потому и недопустима была наша конкуренция с японцами - в покупке аргентинских крейсеров, не имевшая никаких шансов на успех по причине денежной зависимости аргентинцев от Англии, состоявшей в союзе с Японией.
7. Когда Наместник вывел Порт-Артурскую эскадру из бассейна и внутренней бухты на внешний рейд, то Главный Морской Штаб не приказал немедленно спрятать ее обратно, несмотря на то, что накануне нападения японцев об опасности стоянки на внешнем рейде предупреждал Управляющего Министерством письмом Вице-Адмирал Макаров.
Этот пункт не сообразен с принципом «полная мочь Главнокомандующему». А помимо того Начальник Главного Морского Штаба подлежал бы основательному порицанию, если бы какими-либо путями испросил повеление держать эскадру Тихого Океана в гавани.
8. Кроме вышеизложенных обвинений, признаваемых автором их имевшими губительное влияние на исход войны, в очерке деятельности Г. М. Штаба и в тексте проекта реорганизации есть много мелочей, неправильно освещенных; между прочим, есть ссылки на небрежное отношение Начальника Главного Морского Штаба к донесениям морского агента из Токио. На одном из рапортов этого агента Лейтенант [Щеглов] нашел даже ироническую надпись: послать в Токио для включения в консульские донесения.
По поводу такой резолюции я должен заметить, что в Японии был очень хороший агент, от которого Штаб вправе был ожидать донесений, касающихся порядка подготовки японского флота, деталей боевой организации его, сведений о маневрах, догадок о намеченном плане войны.
Но, по-видимому, японцы ревниво берегли тайну своих приготовлений, - и агенту пришлось черпать материал для большей части донесений из местной прессы. Агент конечно знал, что наиболее важные из сведений печатаются одновременно в японских газетах и телеграфируются в европейские, и потому не тратился на отдельные телеграфные донесения, а посылал свои выдержки рапортами по почте. Рапорты получались дней через тридцать после телеграмм европейской прессы и часто приносили исключительно старые вести.
Возможно, что после траты времени на чтение подобного рапорта положена и ироническая резолюция: отправить для перепечатания в еще более запаздывающих консульских донесениях.
В заключение прошу позволения прибавить, что Лейтенанту [Щеглову] потому удалось осведомиться из дел Штаба о многих недочетах, что в критикуемое им время моего начальствования служащими Военно-Морского Отдела Штаба посвящалось, помимо моего участия, много внимания выяснению и посильному устранению этих недочетов.
Генерал-Адъютант,
Вице-Адмирал Рожественский.
1 февраля 1906 г.
С.-Петербург.
Источник - Щеглов "Значение и работа штаба на основании опыта Русско-японской войны. Часть 1" Стр. 47-54