Вчера, на память, много буков
Начиналась-то тренировка так себе, Лагрис сгибаться отказывался и был хмур. Бегать бегал, но без души. Я уж почти смирилась, да Минка решила, что нефиг.
- Давай. С рыси остановка, с остановки галоп, с галопа остановка, с остановки галоп. На обе руки.
- Он умеет галоп с места? - поразилась стоявшая рядом хозяйка коня.
- Все кони умеют галоп с места, - мрачно сказала я с седла. - Это всадники не все.
Минка фыркнула.
***
- Давай переходы. Рысь, шаг, останов, три шага назад, с места галоп, и все сначала. Повод не теряй, сгибай, играй внутренним поводом, собой не болтай. Сосредоточься на ногах. Поехали.
- Минка, мы не можем зажечь фонари и справа тоже? Я там ничего не вижу.
- Тебе и не надо. Я вижу, а конь сам разберется.
***
- Усложняем задачу. Рысь, шаг, разворот из круга, с разворота галоп, рысь, шаг, разворот, галоп с разворота. На обе руки. Если хорошо сделаете, на этом кончим.
Кончили.
Лагрик по зиме оброс, как медведь, и мокрый до сосулек. У меня три слоя одежды под жилетом - и жилет тоже мокрый изнутри. Обнимаемся и взаимно намокаем еще больше.
***
- Он у тебя сегодня ходил «на мысль», - сказала Минка.
- Помнишь, я первые пару месяцев вообще думала, не разгалопировать его. Не шло, хоть тресни.
Ржет:
- А теперь вон чего вытворяете!
***
Он у тебя сегодня ходил «на мысль».
Я это записываю, потому что это сейчас - наивысшая похвала за пять лет. Она единичная - но она есть. За час было несколько прорывов понимания, как оно работает - в частности, сочетание ноги и повода в сгибании в темпе. Это пахать и пахать, но уже по другую сторону баррикад.
Сейчас езда для меня - почти каждый раз немного лучше, понятней, ясней, чем предыдущий. Чаще всего, понимаешь, что делал неправильно. Чаще всего, это означает непаханный фронт работы. И это такая радость - вместо, казалось бы, отчаяния, что столько лет, а ты все как лох. И радость от того, что видно, как меняешься. Не становишься супер, нет. Но меняешься видимо, зримо. И еще - что начавшаяся паршиво тренировка может переломиться посередине. А может и нет - тогда будет новый день.
При этом помнишь, что позади - пара лет без видимых продвижений, я небыстрая. И сколько-то - когда прогресс был отрицательным, и Минка думала, что я брошу это дело к чертям. Это нужно было просто пережить.
Говорят, что на лошади думать вредно: «умник, оседлав лошадку, обычно не знает, что с ней делать», как сказано в фордовском «Солдат всегда солдат». Но если уж уродился, как я, и думать перестать не умеешь - можешь собирать опыт и пытаться использовать что тебе присуще - на полную катушку.
В паре с лошадью главный - человек, то есть ты тот, кто принимает решения и отвечает за все. Это меняет подход в корне. Что бы ты ни делал - ты должен как можно лучше знать, что ты делаешь и почему. Если лошадь сбита с толку - это твоя ответственность. Если она растеряна или замучана - это ты виноват. Если лошадь не понимает, что ты от нее хочешь - ты должен научиться объяснять. С лошадью нет смысла меряться эгрегором. Либо работает, либо нет. Если нет - хоть на флаг изойди, оно не заработает, пока ты не запихнешь понты и тонкую душу в карман и не начнешь выяснять, как. Главный ты, а в ней шестьсот кило и своя тонкая душа, которая мечется в смятении, если главный растерян, зол, глуп или просто слишком занят собой. Когда конь пугается - он надеется на тебя. Когда конь спотыкается - он надеется на твою руку и вес, которые помогут ему удержаться. И при этом он хочет понять. Правда, хочет. Когда получается - это такая радость для обоих.
Это не универсальное знание, это - мое личное, для себя, внутри себя. Очень полезно оказывается уметь отделять твердость от жесткости и нежность - от бесхребетности. Когда ты не удерживаешь повод в слишком мягкой руке - ты причиняешь нефигуральное неудобство или даже боль коню: разболтанный повод дергает железо в его рту. Если ты держишься за повод, чтобы не раздергивать повод - ты причиняешь неудобство или боль коню, потому что тянешь его железом за рот. Конь терпит, он умеет, и даже не очень сердится. Но знать это нужно обязательно. Когда ты расслабляешь локоть и запястье, поймав зажим - ты помогаешь коню. Физически. Он просто устойчивей становится - он же опирается на железо.
(Когда мне впервые об этом сказали, давно уже, я пришла домой, прицепила веревку петлей, взяла ее в зубы и сымитировала падение. Реально помогает удержаться на ногах, кроме шуток.)
Десятки мелочей - да хоть подставить руку под трензель при разнуздывании, дать коню его выплюнуть, а не высвобождать, стукая его по зубам - строят картинку отношений. Нет, выясняется, мелочей.
***
Когда Лагрис меня уронил, мы с Минкой взяли его в клещи - он испугался и бегал по манежу. Я засвистала, приговаривая «Эйэй» - кодовое слово «иди, вкусного дам». Конь остановился, пометался и в итоге пошел ко мне, вложил мне морду в пустые руки, хоть Минка и манила хрустиком. Я взяла повод, начесала шейку, пообнимала, залезла в седло обратно.
- Никогда не наказывай коня, который тебя сбросил, - на всякий случай сказала Минка. - Многие злятся и бросаются на коня с криками и побоями, этого нельзя делать.
- Но это же не имеет смысла, - сказала я. Все, кто держат зверей, это знают. Зверь должен идти в руки и на имя без страха, ожидая только хорошего.
- Не имеет, - вздохнула Минка. - Но ты представить себе не можешь, сколько людей это делают.
Могу, наверное. Мало ли я делаю вещей, которые не имеют смысла.
***
Через неделю после того, как он меня сбросил, он у меня ходил «на мысль». Даст бог, будет еще.
Ронять не обязательно :)
- Давай. С рыси остановка, с остановки галоп, с галопа остановка, с остановки галоп. На обе руки.
- Он умеет галоп с места? - поразилась стоявшая рядом хозяйка коня.
- Все кони умеют галоп с места, - мрачно сказала я с седла. - Это всадники не все.
Минка фыркнула.
***
- Давай переходы. Рысь, шаг, останов, три шага назад, с места галоп, и все сначала. Повод не теряй, сгибай, играй внутренним поводом, собой не болтай. Сосредоточься на ногах. Поехали.
- Минка, мы не можем зажечь фонари и справа тоже? Я там ничего не вижу.
- Тебе и не надо. Я вижу, а конь сам разберется.
***
- Усложняем задачу. Рысь, шаг, разворот из круга, с разворота галоп, рысь, шаг, разворот, галоп с разворота. На обе руки. Если хорошо сделаете, на этом кончим.
Кончили.
Лагрик по зиме оброс, как медведь, и мокрый до сосулек. У меня три слоя одежды под жилетом - и жилет тоже мокрый изнутри. Обнимаемся и взаимно намокаем еще больше.
***
- Он у тебя сегодня ходил «на мысль», - сказала Минка.
- Помнишь, я первые пару месяцев вообще думала, не разгалопировать его. Не шло, хоть тресни.
Ржет:
- А теперь вон чего вытворяете!
***
Он у тебя сегодня ходил «на мысль».
Я это записываю, потому что это сейчас - наивысшая похвала за пять лет. Она единичная - но она есть. За час было несколько прорывов понимания, как оно работает - в частности, сочетание ноги и повода в сгибании в темпе. Это пахать и пахать, но уже по другую сторону баррикад.
Сейчас езда для меня - почти каждый раз немного лучше, понятней, ясней, чем предыдущий. Чаще всего, понимаешь, что делал неправильно. Чаще всего, это означает непаханный фронт работы. И это такая радость - вместо, казалось бы, отчаяния, что столько лет, а ты все как лох. И радость от того, что видно, как меняешься. Не становишься супер, нет. Но меняешься видимо, зримо. И еще - что начавшаяся паршиво тренировка может переломиться посередине. А может и нет - тогда будет новый день.
При этом помнишь, что позади - пара лет без видимых продвижений, я небыстрая. И сколько-то - когда прогресс был отрицательным, и Минка думала, что я брошу это дело к чертям. Это нужно было просто пережить.
Говорят, что на лошади думать вредно: «умник, оседлав лошадку, обычно не знает, что с ней делать», как сказано в фордовском «Солдат всегда солдат». Но если уж уродился, как я, и думать перестать не умеешь - можешь собирать опыт и пытаться использовать что тебе присуще - на полную катушку.
В паре с лошадью главный - человек, то есть ты тот, кто принимает решения и отвечает за все. Это меняет подход в корне. Что бы ты ни делал - ты должен как можно лучше знать, что ты делаешь и почему. Если лошадь сбита с толку - это твоя ответственность. Если она растеряна или замучана - это ты виноват. Если лошадь не понимает, что ты от нее хочешь - ты должен научиться объяснять. С лошадью нет смысла меряться эгрегором. Либо работает, либо нет. Если нет - хоть на флаг изойди, оно не заработает, пока ты не запихнешь понты и тонкую душу в карман и не начнешь выяснять, как. Главный ты, а в ней шестьсот кило и своя тонкая душа, которая мечется в смятении, если главный растерян, зол, глуп или просто слишком занят собой. Когда конь пугается - он надеется на тебя. Когда конь спотыкается - он надеется на твою руку и вес, которые помогут ему удержаться. И при этом он хочет понять. Правда, хочет. Когда получается - это такая радость для обоих.
Это не универсальное знание, это - мое личное, для себя, внутри себя. Очень полезно оказывается уметь отделять твердость от жесткости и нежность - от бесхребетности. Когда ты не удерживаешь повод в слишком мягкой руке - ты причиняешь нефигуральное неудобство или даже боль коню: разболтанный повод дергает железо в его рту. Если ты держишься за повод, чтобы не раздергивать повод - ты причиняешь неудобство или боль коню, потому что тянешь его железом за рот. Конь терпит, он умеет, и даже не очень сердится. Но знать это нужно обязательно. Когда ты расслабляешь локоть и запястье, поймав зажим - ты помогаешь коню. Физически. Он просто устойчивей становится - он же опирается на железо.
(Когда мне впервые об этом сказали, давно уже, я пришла домой, прицепила веревку петлей, взяла ее в зубы и сымитировала падение. Реально помогает удержаться на ногах, кроме шуток.)
Десятки мелочей - да хоть подставить руку под трензель при разнуздывании, дать коню его выплюнуть, а не высвобождать, стукая его по зубам - строят картинку отношений. Нет, выясняется, мелочей.
***
Когда Лагрис меня уронил, мы с Минкой взяли его в клещи - он испугался и бегал по манежу. Я засвистала, приговаривая «Эйэй» - кодовое слово «иди, вкусного дам». Конь остановился, пометался и в итоге пошел ко мне, вложил мне морду в пустые руки, хоть Минка и манила хрустиком. Я взяла повод, начесала шейку, пообнимала, залезла в седло обратно.
- Никогда не наказывай коня, который тебя сбросил, - на всякий случай сказала Минка. - Многие злятся и бросаются на коня с криками и побоями, этого нельзя делать.
- Но это же не имеет смысла, - сказала я. Все, кто держат зверей, это знают. Зверь должен идти в руки и на имя без страха, ожидая только хорошего.
- Не имеет, - вздохнула Минка. - Но ты представить себе не можешь, сколько людей это делают.
Могу, наверное. Мало ли я делаю вещей, которые не имеют смысла.
***
Через неделю после того, как он меня сбросил, он у меня ходил «на мысль». Даст бог, будет еще.
Ронять не обязательно :)